Штамм «Андромеда». Человек-компьютер

— Вы считаете, что меня нужно починить?

Дженет вспомнила, что это было любимое словечко Эллиса.

— Гарри, вы будете чувствовать себя лучше.

— Я чувствую себя прекрасно, доктор Росс.

— Но, Гарри, когда вы приехали к Анджеле…

— Я ничего этого не помню.

— Вы поехали туда после того, как ушли из клиники.

— Я ничего не помню. Все записи памяти стерты. Только треск. Включите звук и сами услышите. — Бенсон открыл рот и зашипел. — Понятно? Треск и больше ничего.

— Вы не машина, Гарри, — сказала она мягко.

— Пока еще нет.

Дженет почувствовала, что от напряжения ее начинает тошнить. И опять-таки ее сознание отвлеченно зарегистрировало это интересное физиологическое проявление эмоционального состояния. И она обрадовалась краткой передышке. Но тут же ее охватила злость на Эллиса и Макферсона. Все эти конференции, на которых она без конца доказывала, что вживление компьютера неминуемо усилит его бред.

Были бы они сейчас тут!

— Вы хотите превратить меня в машину, — сказал Бенсон. — Вы все. И я веду с вами войну.

— Гарри…

— Не перебивайте! — крикнул он. Его лицо словно свела судорога, но оно тут же расплылось в улыбке.

Еще одна стимуляция. Их разделяют только минуты. Где же Андерс? Хотя бы кто-нибудь пришел! Может быть, выбежать на лестницу и закричать? Или позвонить в клинику? В полицию?

— Удивительно приятное ощущение, — сказал он, продолжая улыбаться. — Удивительно! С ним ничто не сравнится. Я мог бы без конца купаться в этом ощущении.

— Гарри, попробуйте расслабиться.

— А я и не напряжен вовсе. Но ведь вам нужно совсем другое?

— Что мне нужно?

— Чтобы я был послушной машиной. Чтобы я подчинялся своим создателям и действовал строго согласно инструкциям. Вам ведь это нужно?

— Вы не машина, Гарри.

— И никогда не буду машиной. — Улыбка исчезла с его лица. — Никогда! И ни за что!

Дженет вздохнула.

— Гарри. Мне нужно, чтобы вы вернулись в клинику.

— Нет.

— Мы вас вылечим.

— Нет.

— Нас заботит ваша судьба, Гарри.

— Моя судьба! — Бенсон зло расхохотался. — Нет, вас интересую не я, а ваш эксперимент. Ваши протоколы. Вас интересует ваша карьера, а до меня вам нет никакого дела. — Он все больше возбуждался. — Статью в медицинском журнале не украсит упоминание, что среди стольких-то пациентов, за которыми велось наблюдение столько-то лет, один умер оттого, что совсем свихнулся, и полицейские его пристрелили.

— Гарри…

— Я ведь знаю, — сказал Бенсон и растопырил пальцы. — Час назад мне стало нехорошо, а когда я пришел в себя, то увидел под ногтями кровь. Кровь… Да, я знаю… Он посмотрел на свои ногти, потом потрогал бинты. — Операция должна была принести пользу, а от нее нет никакого толку.

Он вдруг заплакал. Выражение его лица не изменилось, но по щекам поползли слезы.

— От нее нет никакого толку, — повторил он. — Не понимаю, почему…

И так же внезапно он улыбнулся, Еще одна стимуляция. А после предыдущей не прошло и минуты. Через несколько секунд начнется припадок.

— Я никому не хочу зла, — сказал Бенсон, радостно улыбаясь.

Дженет испытывала глубокую жалость к нему, и ей стало тоскливо при мысли о том, что произошло.

— Я понимаю, — сказала она. — Давайте вместе поедем в клинику.

— Нет, нет…

— Я поеду с вами. И буду рядом каждую минуту. Все устроится.

— Не спорьте со мной! — Бенсон вскочил на ноги, стиснул кулаки и злобно посмотрел на Дженет. — Я не только слушать…

Он умолк, но не улыбнулся.

Потом втянул воздух носом и сказал:

— Какой это запах? Я его ненавижу. Что это? Я его ненавижу, слышите? Ненавижу!

Он шагнул к ней, продолжая сопеть, протягивая руки…

— Гарри!

— Я ненавижу это ощущение.

Дженет вскочила и попятилась. Медленно и неуклюже Бенсон пошел за ней, по-прежнему протягивая руки.

— Мне не надо такого ощущения. Я не хочу его. Не хочу!

Он перестал принюхиваться. Припадок начался, и он шел к ней…

— Гарри!

Его лицо было пустым, как восковая маска, но он не опустил рук. Двигался он медленно, словно лунатик, и Дженет пока удавалось сохранять между ним и собой достаточное расстояние.

Неожиданно Бенсон схватил тяжелую стеклянную пепельницу и бросил в нее. Дженет увернулась, и пепельница разбила стекло в окне, брызнули осколки.

Бенсон прыгнул к Дженет, схватил ее и сжал, как в тисках.

— Гарри, — еле выговорила она, — Гарри!

Она посмотрела на его лицо — оно оставалось все таким же пустым.

Она ударила его коленом в пах.

Бенсон охнул, отпустил ее и, перегнувшись пополам, закашлялся. Дженет бросилась к телефону и набрала номер станции. Бенсон все еще не мог распрямиться.

— Станция слушает.

— Дайте мне полицию!

— Какую? Беверли-Хилз или Лос-Анджелеса?

— Все равно!

— Нет, но все-таки…

Дженет бросила трубку — Бенсон снова пошел к ней. Из трубки доносилось: — «Алло, алло…»

Бенсон вырвал шнур и швырнул телефон через комнату. Он схватил торшер и начал им размахивать, со свистом рассекая воздух. Дженет пригнулась, и массивное основание торшера пронеслось над самой ее головой. Такой удар убил бы ее на месте. Убил бы… Эта мысль заставила ее очнуться.

Она кинулась на кухню. Бенсон бросил торшер и побежал за ней. Дженет рывком выдергивала ящики, ища нож. Ничего, кроме ножичка для чистки овощей. Черт, куда подевались все большие ножи?

Бенсон вошел на кухню. В панике Дженет швырнула в него кастрюлей. Ударившись о его колено, кастрюля с грохотом покатилась по полу.

А ее сознание продолжало отвлеченно работать, подсказывая ей, что она допустила огромную ошибку, что в кухне есть что-то такое, чем можно воспользоваться. Но что? Что?

Руки Бенсона сомкнулись у нее на шее и сжались. Дженет схватила его за запястья и попробовала высвободиться. Она попыталась ударить Бенсона ногой, но он отклонился, а потом прижал ее к столу, запрокидывая назад.

Дженет не могла пошевелиться, не могла вздохнуть. Перед глазами у нее поплыли темные круги. Она задыхалась.

Ее пальцы царапали по столу, пытаясь нащупать что-нибудь, хоть что-нибудь, и не находили ничего.

Кухня…

Дженет в отчаянии раскинула руки. Выключатель посудомойки, выключатель духовки — машины в ее кухне…