Штамм Закат
Шрифт:
Эф закончил обрабатывать раны и ссадины Василия. Особое внимание он уделил обеззараживанию отверстия, которое кровяной червь успел пробуравить в предплечье Фета. Крысолов пострадал довольно сильно, однако ничего необратимого с Василием не произошло, — разве что частичная потеря слуха и звон в правом ухе могли остаться с ним навсегда. Эф извлек из ноги Василия металлический осколок, и Фет ходил теперь, припадая на одну ногу, однако ему и в голову не приходило жаловаться. Вот и сейчас он не сидел, а стоял возле Эфа. Гудуэдер восхищался этим и чувствовал себя рядом с Василием кем-то вроде маменькиного сынка из Лиги Плюща{18}.
Однако скоро это изменится.
Крысолов открыл свой чулан, где хранились яды, завел туда Сетракяна и показал ему отравленные приманки и крысоловки, бутылки с галотаном, высокотоксичные гранулы синего цвета. У крыс, объяснил Василий, отсутствует биологический механизм рвоты. Главное назначение этого процесса — очистка организма от отравляющих веществ, вот почему крысы особо восприимчивы к ядам, а раз так, эволюция поспособствовала им выработать другие свойства, позволяющие компенсировать отсутствие столь важного механизма. Например, они могут переварить практически все, включая совершенно непитательные вещи, такие как глина или бетон, — это помогает им ослабить действие ядов, словно бы растворить их в массе ненужных организму веществ, чтобы потом вывести отраву из организма вместе с другими отходами. Среди прочих даров эволюции можно назвать крысиный интеллект, умение этих грызунов разрабатывать сложные стратегии, позволяющие распознавать и обходить опасную еду, — все это предопределило высокую степень выживаемости крыс.
— Забавно, — сказал Фет. — Когда я вырвал у той твари глотку, я не удержался и заглянул внутрь. Хорошенько заглянул.
— Да? — заинтересовался Сетракян. — И что же?
— То, как там все устроено… Готов поставить все мои баксы против банки ваксы за то, что эти твари тоже не умеют блевать.
Сетракян немного поразмышлял над услышанным, затем кивнул.
— Полагаю, вы правы, — сказал он. — Могу я спросить, каков химический состав этих родентицидов?
— Это смотря по тому, что требуется, — ответил Фет. — Вон в тех используется сульфат таллия, соль тяжелого металла, губительная для печени, мозга и мускулов. Очень токсичное вещество, без цвета и запаха. А вон там — обычный антикоагулянт, он годится для всех млекопитающих.
— Для всех млекопитающих? Что-то вроде кумадина?
— Нет, не вроде. Это кумадин и есть. Сетракян посмотрел на бутылочку.
— Получается, я сам вот уже несколько лет принимаю крысиный яд?
— Ну да. Вы и миллионы других людей.
— И что он делает с крысами?
— То же, что он сделает и с вами, если вы примете слишком большую дозу. Антикоагулянты вызывают внутренние кровотечения. Крысы истекают кровью — она просто хлещет из всех отверстий. Не очень-то приятное зрелище.
Сетракян взял бутылочку в руки, чтобы изучить этикетку, и вдруг заметил кое-что на полке — позади того места, где стоял флакон с антикоагулянтом.
— Василий, мне не хочется беспокоить вас попусту, но разве это не мышиный помет?
Василий, хромая, подошел к полке, чтобы получше рассмотреть то, на что указал Сетракян.
— Ебитская сила! — воскликнул он. — Как такое может быть?!
— Уверяю вас, это просто легкая инвазия, — сказал Сетракян.
— Легкая, тяжелая, какая разница?! Здесь должно быть как в Форт-Ноксе{19}! — Фет раздвинул другие бутылочки — даже опрокинул несколько из них, — чтобы разглядеть следы грызунов. — Это все равно, как
если бы вампиры ворвались в серебряные копи!Фет как одержимый принялся рыться в задней части своей кладовки, пытаясь найти новые следы инвазии, а Эфраим заметил, что Сетракян, взяв одну из бутылочек, быстро опустил ее во внутренний карман пиджака и вышел из чулана.
Эф последовал за ним и улучил возможность поговорить с Сетракяном в отдалении, так чтобы их никто не слышал.
— Что вы собираетесь с этим делать? — спросил Гудуэдер.
Сетракян не выказал ни малейшего чувства вины от того, что его поймали на мелкой краже. Вид у него был неважнецкий: щеки ввалились, лицо обрело землистый, бледно-серый оттенок.
— Фет сказал, что это, в сущности, не что иное, как препарат, разжижающий кровь. Поскольку ныне все аптеки практически разграблены, я бы не хотел в какую-то минуту оказаться без нужных мне лекарств.
Эф некоторое время стоял молча, разглядывая старика, — ему хотелось понять, какая правда скрывается за этой ложью.
— Нора и Зак готовы отправиться в Вермонт? — спросил Сетракян.
— Почти готовы. Только не в Вермонт. Нора вовремя подметила: это место, где живут родители Келли, и ее вполне может потянуть туда. Есть один летний лагерь для девочек — Нора его хорошо знает, потому как выросла в Филадельфии. Сейчас не сезон, поэтому там никого нет. Три домика на небольшом острове посреди озера.
— Хорошо, — сказал Сетракян. — Окруженные водой, они будут в безопасности. Когда вы отправляетесь на вокзал?
— Скоро, — ответил Эф, сверяясь с наручными часами. — У нас еще есть немного времени.
— Они могли бы поехать на машине. Вы же понимаете, что мы здесь вне эпицентра. В этом районе нет линий подземки, здесь сравнительно мало многоквартирных домов, подверженных быстрому заражению паразитами, вампиры еще не скоро займутся его колонизацией. Пока еще это не худшее место.
Эф покачал головой.
— Поезд — самый быстрый и надежный способ убраться из этой чумы.
— Фет поведал мне о полицейских, которые в свободное от дежурства время самостоятельно патрулировали улицы и заявились в ломбард, — сказал Сетракян. — Как только их семьи уехали из города и оказались в безопасности, эти полицейские решили заняться самосудом. Полагаю, у вас на уме что-то похожее?
Эф был поражен. Неужели старик интуитивно догадался о его плане? Он уже собирался рассказать обо всем Се-тракяну, как в мастерскую вошла Нора, неся открытую картонную коробку.
— Вот это все для чего? — спросила она, поставив свой груз возле клеток, предназначавшихся для енотов. Внутри коробки были кюветы и химикаты. — Вы решили заняться фотографией, и вам нужна темная комната?
Сетракян повернулся к Норе.
— Есть некоторые серебряные эмульсии, которые я хочу проверить на кровяных червях. У меня есть определенные основания для оптимизма — в том смысле, что аэрозоль из тончайшего серебряного порошка, если удастся его выделить, синтезировать и научиться распылять направленно, будет эффективен как оружие массового уничтожения тварей.
— Но каким образом вы хотите испытать его? — спросила Нора. — Где вы возьмете кровяных червей?
Сетракян приподнял крышку переносного холодильничка из пенополистирола — там покоилась стеклянная банка, в которой медленно пульсировало вампирское сердце.
— Я расчленю червя, населяющего этот орган.
— Разве это не опасно? — спросил Эф.
— Только в том случае, если я допущу ошибку. Я уже расчленял этих паразитов в прошлом. Каждая часть регенерирует и превращается в полностью функционального червя.