Штамм. Трилогия

Рожденный.

Барнс удивился. До него доходили кое-какие слухи. Он получил указание построить лагерь с отдельной зоной для беременных, но до настоящего момента не знал о существовании рожденных. Ум наемника тут же подсказал Барнсу, где искать выгоду: теперь он мог снять вину за все случившееся с себя и с установленной им системы безопасности в лагере «Свобода».

— Да, у них была поддержка на входе. А оказавшись внутри, они застали врасплох карантинную службу. Как мне сообщают, они нанесли немалый ущерб кровезаборному хозяйству. Мы трудимся без устали, чтобы возобновить работу, и сможем вернуться к производительности в двадцать процентов от проектной мощности через неделю. Максимум через десять дней. Как вам известно, один из нападавших был убит. Его обратили, но он пошел на смерть через несколько минут после захода солнца. И думаю, мне известна истинная причина этого нападения.

Доктор Нора Мартинес.

Барнс сглотнул. Владыка знал немало.

— Да, я недавно обнаружил, что ее задержали и поместили в лагерь.

Недавно? Понятно… И как недавно?

— За считаные минуты до нападения, сэр. В любом случае я активно пытался добыть у нее информацию касательно местонахождения доктора Гудвезера и его партнеров по сопротивлению. Я полагал, что менее формальный допрос при более благоприятных обстоятельствах принесет пользу. Надеюсь, вы согласитесь, что это лучше прямого конфликта, который представился бы ей шансом доказать свою преданность друзьям. К сожалению, именно в этот момент налетчики ворвались в лагерь и была поднята тревога, а потом прибыла служба безопасности и эвакуировала меня.

Не в силах удержаться, Барнс то и дело поглядывал на Келли Гудвезер, которая стояла чуть поодаль за Владыкой. Руки ее безвольно висели по бокам. Странно было говорить о ее муже и не видеть реакции.

Ты обнаружил члена их группы и умолчал об этом?

— Как я уже сказал, у меня практически не было времени, и… я… как вы понимаете, был весьма удивлен, застигнут врасплох. Я думал, что смогу добиться лучших результатов, используя персональный подход, — вы ведь знаете, она работала у меня. Я надеялся, мне удастся использовать личные отношения, чтобы добыть полезную информацию, а потом уже собирался передать ее вам.

Барнсу удалось выдавить улыбку, даже напускную уверенность за ней, поскольку он чувствовал Владыку у себя в мыслях — словно вор шарил на чердаке. Барнс был уверен, что человеческая хитрость не по зубам повелителю вампиров.

Голова в капюшоне приподнялась на мгновение, и Барнс понял, что Владыка разглядывает религиозную фреску.

Ты лжешь. Лжешь так неумело. Может быть, попытаешься сказать мне правду? Глядишь, лучше получится.

Дрожь пробрала Барнса, и он, сам того не осознавая, рассказал обо всех своих неуклюжих попытках соблазнить Нору и об отношениях с нею и Эфом. Вампир несколько мгновений молчал, потом заговорил:

Ты убил ее мать. Они будут искать тебя, чтобы отомстить. А я сделаю так, чтобы они нашли… так они попадут в мои сети. С этого момента ты целиком и полностью будешь занят порученным тебе делом. Сопротивление почти подавлено.

— Правда?

Барнс прикусил язык. Он явно не имел ни малейшего намерения оспаривать это заявление или сомневаться в нем. Если Владыка говорит, значит так и есть.

— Это замечательно. У нас подготовлены к началу производства другие лагеря, и, как я уже сказал, ремонт производственных помещений в лагере «Свобода» в разгаре и…

Хватит. Твоя жизнь пока в безопасности. Но больше никогда мне не лги. Никогда ничего не скрывай от меня. Ты не храбр и не умен. Твоя задача — эффективное получение и фасовка человеческой крови. Я советую тебе преуспеть в этом занятии.

— Именно это я и собираюсь делать. Я хочу сказать, что я сделаю это, сэр. Непременно.

Центральный парк

Закария Гудвезер дождался, когда в замке Бельведер воцарятся покой и тишина. Он вышел из своей комнаты в слабое солнечное сияние полуденного просвета, подошел к краю каменной площадки на вершине возвышения и посмотрел на безлюдную землю внизу. Охранники-вампиры укрылись от бледного света в рукотворных сланцевых пещерах в фундаменте замка. Закария вернулся в замок, взял свою черную куртку-штормовку и побежал по лестнице вниз, в парк, нарушая комендантский час для людей.

Владыке нравилось, что мальчик плюет на правила, проверяет рамки дозволенного. Вампир никогда не спал в замке, полагая, что тот слишком уязвим во время двухчасового светлого окна. Владыка предпочитал свой тайный склеп в «Клойстерс», где укладывался в прохладную постель старой земли. Во время вынужденного отдыха повелитель смотрел на мир глазами Закарии, используя связь, образовавшуюся благодаря тому, что вампир своей кровью купировал у мальчика приступы астмы.

Закария отключил от сети свой сегвей и не спеша поехал на юг к зоопарку. У входа, прежде чем отпереть калитку, он сделал три круга — это было проявлением его усиливающегося обсессивно-компульсивного расстройства. Заехав в зоопарк, он направился к запертой кладовке, где держал винтовку, вытащил ключ, который выкрал несколько месяцев назад. Он семь раз поднес ключ к губам и теперь, наконец успокоившись, отпер замок и взял винтовку. Проверил магазин на четыре патрона, потом снова проверил, и еще раз, а затем, держа оружие, пошел по зоопарку.

Его интересы больше не ограничивались зверинцем. Он сделал тайный ход в стене за тропической зоной и теперь, сойдя с сегвея, вышел в парк и двинулся на запад. Мальчик держался подальше от тропинок, ища прикрытие деревьев, миновал каток и старые бейсбольные поля, теперь превратившиеся в болота. Он отсчитывал шаги по семьдесят семь, пока не добрался до южной оконечности Центрального парка.

Он появился из-за деревьев и дошел до самого входа Мерчантс-Гейт, но остался на дорожке за памятником морякам броненосца «Мэн». Перед ним лежала Коламбус-серкл; у фонтана работала только половина струй — остальные трубопроводы были забиты пылевыми осадками. За фонтаном поднимались высокие, похожие на трубы башни закрытой фабрики. Закария прицелился в статую Колумба на колонне. Заморгал, в унисон семь раз причмокнул губами, после чего почувствовал себя вполне комфортно.

Он заметил движение на широкой площади. По дальнему тротуару шли прохожие, люди. С такого расстояния Закария мог разобрать только длиннополые пальто и рюкзаки. Нарушители комендантского часа. Он нырнул было за памятник, испугавшись, что его увидят, потом переместился к другому углу постамента и выглянул из-за него.

Группа из нескольких человек продолжала путь, не подозревая о его присутствии. Закария прицелился в них, поморгал, почмокал губами, припомнил, что успел прочитать про траекторию полета пули и расстояние. Они шли тесной группой, и Закария решил, что у него удобная позиция и хорошие шансы.

Он хотел стрелять. Он хотел открыть по ним огонь.

И он сделал это, но в последнюю секунду, перед тем как нажать спусковой крючок, намеренно поднял ствол повыше. Люди на улице тут же остановились, посмотрели в его сторону. Зак лежал, не двигаясь, рядом с основанием памятника, уверенный, что его не видно на фоне парка.

Он выстрелил еще три раза — щелк! щелк! щелк! Попал в одного! Один готов! Зак быстро перезарядил винтовку.

Мишени побежали, свернули за угол и исчезли из поля зрения. Паренек прицелился в светофор, мимо которого они прошли, увидел знак камеры наблюдения прежней полиции, потом развернулся и побежал в укрытие деревьев парка, преследуемый только ощущением своего тайного удовольствия.

Этот город при свете дня был владением Закарии Гудвезера! Пусть все нарушители знают об этом!

* * *

Тот человек на улице, истекающий кровью и утащенный его спутниками прочь, был не кто иной, как Василий Фет, крысолов.

Часом ранее

Они спустились в метро на Сто шестнадцатой улице за час до полуденного просвета, чтобы выиграть побольше времени. Гус показал, где ждать: у тротуарной решетки, откуда доносился грохот поездов первой линии. Так они сводили к минимуму время пребывания на платформе.