Штауффенберг. Герой операции «Валькирия»

В Военном училище генерал Ганс фон Боинбург уже назначил расстрельные команды. Двор посыпали песком, чтобы кровь расстрелянных ночью нацистов лучше впитывалась. В течение всего дня юристы штаба поспешно составляли обвинительные заключения против людей Гиммлера [4] в Париже. Их обвиняли во всем: в депортации евреев, в подрывах синагог, в злоупотреблениях полномочиями и в коррупции. Мотив не имел значения. Надо было дать палачам узнать цену пролитой ими крови. Для проформы военные трибуналы выносили приговоры, которые приводились в исполнение незамедлительно.

4

Рейхсфюрер СС, руководитель СС всего рейха.

Переворот прошел без осложнений. Вермахт, эта старая Германия, гордящаяся своими титулами и традициями, мог быть доволен тем, что совершил. Армия снова взяла власть в свои руки. Эти выскочки из СС, эти палачи из гестапо наконец-то оказались под арестом. Под лепниной отеля «Рафаэль» армия могла шумно праздновать свой успех.

Внезапно из радиоприемника, передававшего несколько часов подряд военные марши, донесся чей-то голос. Этот голос объявил, что фюрер намерен обратиться к немецкому народу. Оцепенение. Недоверие. Тишина. Застыв, присутствующие услышали, как этот хорошо всем знакомый голос объявил, что некая клика «глупых, честолюбивых, преступных и бессовестных офицеров» попыталась убить его в его Ставке в Восточной Пруссии и что он остался цел благодаря Богу. Они услышали, как он провозгласил о том, что «будут беспощадно уничтожены преступные элементы», которые подняли на него руку. Для присутствующих это было роковым ударом. Именно их жизни потребовал этот восставший из ада голос. Маленький австрийский капрал [5] снова победил.

5

Гитлер родился в австрийском городке Браунау, что неподалеку от города Линц. Немецкое гражданство он принял много позже.

Прошло время путчистов, началось время мучеников. Основным механизмом этого молниеносного переворота был Штауффенберг, человек, к роли повстанца никоим образом не стремившийся, скорее наоборот.

Обещания на заре жизни

Над его колыбелькой собрались все добрые феи. Родившемуся 15 ноября 1907 года в Штутгарте Клаусу Филиппу Марии Шенку, графу фон Штауффенберг, казалось, суждено было стать одним из счастливейших людей на земле.

Штауффенберги происходили из семейства потомственных дворян Швабии, род которых уходил корнями в XIII век, когда на территории между Дунаем и долиной Неккара их предок стал чем-то вроде миништериалесом [6] при дворе графа Цоллерна, бывшего в те времена могущественным правителем Франконии. С годами богатство и знатность семейства возросли. В 1698 году император Леопольд I сделал их баронами. Одна из ветвей семейства получила в 1791 году графский титул. Они принимали активное участие в написании истории края. Решительно встав в ряды католиков в ходе Реформации, они занимали самые высокие церковные посты в епископствах Аусбурга или Вюрсбурга. Один из представителей семейства был даже князем — епископом Мюнстерским. Другие часто оказывали ценные услуги королю Баварскому и герцогу Вюртембергскому, ставшему королем после распада Священной империи. В период между 1867 и 1871 годами Штауффенберги заседали в ландтаге Мюнхена. Кстати, именно Людовик II возвел в 1874 году прадеда Клауса в ранг графа Баварского.

6

Управляющий дворцом в средневековой Германии.

В конце XIX века семейство перебралось в Штутгарт. Было вполне естественным то, что граф Альфред, отец Клауса, поступил на службу к королю Вюртембергскому Вильгельму II [7] . Он начал свою ничем не выделявшуюся карьеру в 1-м уланском полку. В 1880 году он стал лейтенантом, в 1897 году — капитаном, в 1900 году был назначен командиром эскадрона. Его талант заключался в том, что он был непреклонен, отличался слепым чувством долга, строгим уважением к обычаям и педантичностью при исполнении своих обязанностей. В том же году его назначили королевским камергером и обер-шталмейстером, а в 1908 году он стал обер-гофмейстером. Король ценил его именно за то, что он не был придворным. Практичный, придирчивый, конкретный, экономный, взрывной и нетерпеливый, он твердой рукой руководил жизнью придворных институтов. Он твердо стоял на своем в ходе торгов с барышниками, стремившимися всучить для королевских конюшен второразрядных лошадей. Он присматривал за всем. Но когда дело не касалось его служебных обязанностей, он проявлял простоту натуры. Он обожал что-то мастерить, украшать комнаты коврами, проводить электричество, копаться в саду, подрезать розы или болтать с фермерами из Лаутлингена.

7

Не надо путать его с Вильгельмом II, королем Прусским и германским императором, который правил в те же года.

Лаутлинген был прибежищем отшельника, его малой родиной, его хайматом [8] . Это поместье, расположенное в нескольких десятках километров от Штутгарта в глубине Эяхталя, не очень далеко от озера Констанц и дунайских источников, было очаровательным. Замок выделялся светлым пятном посреди деревушки с населением в несколько сотен душ. Не имевший ничего гигантского, этот замок с тридцатью комнатами на трех этажах был сооружен между 1842 и 1846 годами и представлял собой здание со строгими линиями, подчеркнутыми только угловыми камнями и антаблементами из темного песчаника, и украшенное лестницей в итальянском стиле, спускавшейся в парк. Подлинное очарование заключалось не в самом доме, бывшем в совокупности довольно обычным, а в комплексе всего имения с его вспомогательными постройками XVII века, с его водяной мельницей, с его отделанными рустиком конюшнями и с его крепостной стеной с башнями, оставшимися от древнего феодального замка. В имение входили две фермы площадью 150 гектаров. Это было одновременно и мало и много. Достаточно для того, чтобы жить в честном достатке, но недостаточно, чтобы можно было позволить себе большие изыски. Этого вполне хватало для того, чтобы обладать такими бесценными дарами, как свобода и независимость. Жалованье и доходы от сдачи земли в аренду не были главной целью Альфреда.

8

Будучи основным элементом германской культуры, хаймат отличался от понятия фатерланд. Первый означает малую родину, деревню, регион, который близок человеку, а второе понятие означает родину в традиционном смысле слова.

Его жена Каролина, урожденная Юкскюль-Гилленбанд, была полной противоположностью мужу. Он стоял на земле, а она была устремлена к звездам. Женились они не по любви. Ему было около 45 лет, и он уже подумывал о покое. Ей было 29, и она знала, что затянувшееся ожидание прекрасного принца могло обернуться одиночеством. Он желал взять в жены женщину своего круга. Она тоже не хотела нарушать традиции. Оба они хотели иметь детей. И в марте 1904 года они поженились. Он сожалел о том, что она была протестанткой, но это не имело большого значения. Она была из очень знатной семьи. Ее отец был подполковником австро-венгерской кавалерии. По материнской линии она была прямым потомком фельдмаршала фон Гнейсенау, ставшим наряду с Шарнхорстом и Блюхером организатором военного выступления Пруссии против Наполеона.

Несмотря на то что все в семье было, казалось, как надо, реальность была несколько иной. Каролина не была обычной женщиной. Добропорядочная немецкая жена в те времена должна была подчиняться правилу четырех «К»: Kinder, Kaiser, K"uche, Kirche, то есть дети, император, кухня, церковь. Однако обыденная жизнь была ей совершенно чуждой. Она любила музыку, литературу, искусство, красоту, которые заставляли отступить повседневные тяготы. Она поддерживала переписку с поэтами, принимала у себя музыкантов, организовывала свои вечера. Материнские заботы она переложила на других. Кухня для нее заключалась в подчеркивании карандашом блюда в меню. К тому же чаще всего это делала гувернантка. Она любила разговаривать с детьми, наставлять их, ласкать, но всем остальным занималась кормилица. Она была ветреной, смешливой, беззаботной и искренней. По портрету юных лет ее можно было принять за англичанку дорафаэлевских времен, настолько она казалась тонкой, с устремленным в бесконечность взором, со строптивой и ироничной улыбкой, словно она была полностью оторвана от превратностей судьбы. Однако она вовсе не была законченной эгоисткой. Современники единодушно отмечали ее психологическое чутье, ее такт и умение владеть собой. Она вскоре стала подругой королевы Шарлотты, супруги старого короля Вильгельма. Каролина была полностью ей предана. Для того чтобы доставить удовольствие своей королеве, она стала ездить верхом, хотя до смерти боялась лошадей.

Удивительно, но эта семейная пара, казавшаяся вначале столь неудачно подобранной, жила очень счастливо. При дворе Штутгарта все восхищались удачным сочетанием в семейной упряжке в стиле барокко нежной Каролины Дули, Ду Либе (любимой) для близких и тупицы Альфреда, Громыхали, — поскольку изысканными манерами он не отличался. В течение года они проживали в просторном служебном помещении старого замка Штутгарта Альтер Шлосс в нескольких шагах от королевского дворца Ноейс Шлосс и дворца Вильгельма, где служил Альфред. Хотя жилище и было престижным, но там не было тепла и, главное, света. Кароли не очень не нравилось это почти средневековое здание, стены которого выделяли селитру, но она не показывала вида.

15 марта 1905 года на свет появились близнецы Александр и Бертольд. Родители были без ума от счастья. Каролина повадилась записывать чуть ли не ежедневно развитие своих детей, и это продолжалось до самого 1922 года. Она очень скоро уловила различия в их характерах. Бертольд казался более застенчивым и в то же время более решительным. Однажды она записала: «В его очаровательных глазах такое глубокое выражение, что задаешься вопросом, что происходит у него в голове, и это наполняет невероятным страхом». Была ли предчувствием тревога матери, или же это просто совпадение? Этого не знает никто.

Во всяком случае, горе вскоре коснулось своим крылом этого семейства, которое, казалось, было благословлено богами. 15 ноября 1907 года у графини фон Штауффенберг случились преждевременные роды на восьмом месяце беременности. Снова оказалась двойня. Первый мальчик, Клаус Филипп был крепким здоровым бутузом. Именно ему суждено было войти в историю как «человеку 20 июля». Второй, Конрад-Мария, прожил всего один день. Родители были убиты горем. Для Клауса эта смерть стала чем-то вроде морального надлома, как только он смог это осознать. Ему недоставало брата, которого он так и не узнал. Это сблизило его с Бертольдом, который с 1909 года взял младшего брата под свое крыло. Но дружба со старшим братом не могла заменить отсутствие близнеца. Его это постоянно тяготило. Всякий раз, оказываясь перед распятьем, он молился за упокой души Конрада-Марии. В 1912 году, во время отдыха в Лаутлингене, его мать записала в дневник, что сын каждый день собирал цветы и почтительно клал их перед фотографией новорожденного. В 1914 году, когда он неудачно упал, на слова родителей о том, что у него есть ангел-хранитель, он сразу же ответил: «Я его знаю — это мой младший братик».

Каролина была любящей матерью. Каждый день, несмотря на светские обязательства и вопреки принятым тогда обычаям, она по нескольку часов проводила с детьми. Она рассказывала им истории на немецком, французском или английском языках. Лишь для поэзии она делала исключение: стихи читались только на немецком. В четыре года они наизусть знали «Лорелей» Гейне или «Король Ольхи» Гете. Их завораживали звучность и ритмика языка. В 1912 году она пришла в восторг, услышав, как ее сыновья бойко выговаривали балладу о всаднике с ребенком: «Кто этот всадник…» [9] . Она также рада была распахнуть перед ними двери германских рапсодий.

9

Начало известной баллады Гете «Король Ольхи»:

«— Кто этот всадник, что из дома прочь Несется через лес в столь поздний час, Под ветра вой, когда закат погас? — Отец свое дитя увозит в ночь.»