Штиль
Шрифт:
– Извини, – бросила я и нагнулась за книгой. Подняв, я взглянула на обложку: «Научи меня умирать» Мацуо Монро.
Я почувствовала себя как в аниме, время как будто замедлилось в несколько раз, и я словно увидела нас со стороны. За окном на ветру кружились осенние листья на фоне чистого голубого неба и солнца, низко висящего над желтыми деревьями. В приоткрытое окно ворвался порыв ветра и нас окружили божественные запахи костра, опавшей прелой листвы с капелькой горчинки и грибов.
Все еще держа ее книгу в руке, свободной рукой я залезла в сумку и нащупала знакомую потрепанную мягкую обложку. Достала и приложила
– Как тебе? – спросила я одновременно с девушкой, которая произнесла: «Нравится?»
Мы обе покачали головами и улыбнулись. Она стояла так близко ко мне, что я чувствовала запах ее яблочного шампуня и исходившее от нее тепло. Она смотрела на меня с неподдельным интересом, с каким дети смотрят на запрещенные для них аттракционы.
– Ты первая, – сказала она и забрала свою книгу из моих рук.
Имя этой девушки – Эйдан и я серьезно ошибалась на ее счет.
К тому времени, как мы познакомились с Джаки, я уже уловила «смертельную» тенденцию, так или иначе преследовавшую меня по жизни. Отрицать ее было бесполезно.
Это было лето перед выпускным классом. Раз в месяц мы ходили на ночные киносеансы старых фильмов. В тот августовский день показывали «11:14» – черную комедию 2003 года, которая начинается с того, что ночью по шоссе на большой скорости мчится автомобиль и вдруг ему на лобовое стекло падает труп.
Кинотеатр был старый, туда почти никто не ходил и было не понятно, как он до сих пор держится на плаву. Иногда нам позволяли приходить туда бесплатно, потому что время от времени мы помогали хозяйке с легким косметическим ремонтом или уборкой. И вот, зайдя в прохладный зал мы обнаружили, что на одном из наших мест сидит девушка.
– Уважаемая, – обратилась к ней Эйдан. – Это наши места.
– Покажите мне ваши билеты, – требовательным тоном попросила девушка, поочередно изучая нас своими большими глазами и, заметя наше, пусть и секундное, но замешательство, снова отвернулась к экрану. – Я пришла первая. Зал пуст, – она обвела рукой пространство вокруг себя, обернулась и взглянула на целующуюся парочку в заднем ряду, – вы можете выбрать себе любые места.
– Нет. Это ты выбери себе любое другое место. А эти места – наши.
– Да где написано, что они ваши?
– Вообще-то вот здесь, – ответила Джейн и постучала пальцем по спинке кресла, на котором сидела девушка: на дерматиновом покрытии были нацарапаны инициалы Эйдан.
– Оставьте вы ее в покое. – Я устало опустилась в кресло. – Пусть сидит.
– В каком это смысле? – завелась Джейн. – Вот так один раз поблажку сделаешь и все, пути назад нет…
– Будете пончики? – перебила ее девушка.
Я взглянула на нее: очень светлая, почти прозрачная чистая кожа, практически белый цвет волос, холодный, с едва уловимым сиянием, кажется, его еще называют скандинавским. Серые глаза с поднятыми вверх уголками.
– У меня сегодня день рождение, – пояснила она.
Остальные, уже как бы смирившись, уселись на три свободных кресла между мной и именинницей, и мы все одновременно повернули
головы в ее сторону.– Почему ты в день рождения сидишь в полупустом кинотеатре в одиночестве? – спросила Кила.
Она приподняла очки в леопардовой оправе и окинула девушку оценивающим взглядом.
– Я не люблю праздновать дни рождения.
Что в переводе означало: мне не с кем их праздновать.
– Я только переехала сюда. – призналась девушка. – Еще не успела завести друзей.
– Откуда ты?
– Таунсенд.
Оттуда, где зима длится девять месяцев в году. Я невольно поежилась.
– Как на счет твоих родителей? – не унималась Кила.
В этом вся Кила. В процессе знакомства она ведет себя как прокурор на допросе. И, что самое интересное, люди не закрываются, скорее наоборот, они жаждут рассказать свою историю. Даже самые замкнутые из них.
– Они погибли, а тетка, у которой я теперь живу… – она осеклась, – да это вам не интересно. Угощайтесь.
Девушка откинула крышку большой картонной коробки. Джейн легла Киле на колени и протянула руку, растопырив пальцы:
– Банановый мой! Погоди, не вижу. Быть того не может… – прошептала она с интонацией, будто узнала, что ее имя не вписали в завещание на многомиллионное наследство. – Тогда с кокосом!
– Нет, Джейн, ты знаешь, что я люблю кокосовые… – Кила попыталась спихнуть Джейн с колен.
– Тут два кокосовых, – ответила девушка, улыбнувшись краешком губ.
– И все мое, – Джейн успела схватить оба пончика и быстро откусила от обоих по большому куску, перепачкав пол-лица кокосовой крошкой. – М-м, вкуснятина!
– Эй! А не слишком ли жирно для твоей тощей задницы?!
– А ну прекрати жадничать для своей самой обаятельной и неотразимой подруги!
Эйдан с хрустом вскрыла пачку попкорна с соусом «табаско», я зачерпнула рукой горсть и закинула в рот, другой рукой полезла в сумку, лежащую на полу у ног и достала коробок спичек. Встала и перелезла через сидение, чтобы с другого конца подойти к девушке. Молча взяла из коробки шоколадный пончик, вставила в него по кругу несколько спичек и передала девушке в руки. Я знала, какого это отмечать свой праздник в одиночестве.
– Как тебя зовут?
– Джаки.
– Приятно познакомиться, я – Ада, рядом с тобой Кила, та, что ест за пятерых – Джейн, блондинку зовут Эйдан. Загадывай желание, Джаки.
Я чиркнула спичкой и подожгла импровизированные «свечи».
Девушка несколько секунд смотрела на пончик, поджав губы, после чего быстро их задула и впервые за вечер по-настоящему улыбнулась.
Казалось, что теперь наконец-то можно было расслабиться в приятной компании и получить от этой жизни хоть немного удовольствия, после целой вечности, проведенной в одиноких скитаниях.
Ада
Знаете, в каждой школе есть такая компания, немного странная, которая держится особняком, будто только ей одной известен какой-то очень страшный секрет, которым нельзя ни с кем делиться.
Соль в том, что мы и были этой самой странной компанией. Еще задолго до того, как у нас появился этот чертов секрет.
– Привет, – Эйдан шустро запрыгнула в машину, потянулась ко мне, быстро чмокнула в щеку в знак приветствия и обернулась к остальным.