Шторм

Сегодня был первый рабочий день Карлсена в новом участке, и он нервничал. Вчера Рино целый день провел в управлении в Лекнесе, и встреча прошла совсем не так, как он рассчитывал. Участок в Рейне планировали закрыть, так как офицер Бергер Фалк, прослуживший здесь уполномоченным тридцать пять лет, подал в отставку. Через полгода Фалку исполнялось шестьдесят два года, так что отставка была вполне логичной. Но все-таки это было неправильно. Ленсман не скрывал, что в последнее время уполномоченный был не в себе. Забывчивость, сомнительные приоритеты. Ленсман попытался наладить работу и сам несколько раз в неделю приезжал в Рейне, но ситуация обострилась несколько недель назад, когда сразу же после обнаружения останков человека Фалк без предупреждения покинул участок и даже не запер за собой дверь. Его нашли дома практически безучастным ко всему на свете и вынудили взять больничный. Сейчас офицер вернулся на службу, по его собственным словам, «в полном здравии», но ленсман явно считал иначе. Именно поэтому ему нужен был напарник для Фалка на последние несколько месяцев, ну и помимо этого найденные останки представлялись весьма необычным делом.

Рино вкратце рассказали о том, как оползень вынес на поверхность земли скелет мальчика-подростка, что была произведена экспертиза и что судмедэксперт с большой долей вероятности установил, что ребенка жестоко избили. Дело крайне заинтересовало Рино, но предстоящая встреча с Фалком его не радовала, не хотелось ему встречаться взглядом с тем, кто, конечно, слишком хорошо понимал, с какой целью прислали новоприбывшего напарника.

Полицейский участок был не только старым и покосившимся, но и намного меньше, чем представлял себе Рино, на выделенном ему рабочем столе едва поместился компьютер. За вторым столом сидел тот, за кем Карлсену надлежало приглядывать. Фалк устало поприветствовал своего напарника. Ленсман предупредил, что у офицера оформлен частичный больничный, так что тот мог уходить и приходить по своему желанию. Ну вот сейчас было чуть больше восьми утра, Фалк сидел на месте, явно готовый к работе. Что бы там Фалк ни думал насчет присланного надсмотрщика, он ничего не сказал. Рино показалось, что тот встретил его с ощущением усталой покорности, как будто у него не было сил ни на что больше, кроме как смириться с происходящим. Первые минуты встречи были посвящены вежливым приветствиям, а затем Карлсен повернул разговор на обнаруженные останки. Он сказал, что получил лишь общую информацию от ленсмана и хотел бы лично ознакомиться с отчетами специалистов. Фалк, не торопясь, достал папку с бумагами и положил на стол.

– Я сначала все печатаю на машинке. А затем, когда появляется время, переношу в компьютер. Отчет судмедэксперта уже там, – он ударил рукой по папке. – Яснее ясного. Парня забили до смерти.

– Мы знаем, кто это?

Фалк покачал головой.

– Я нашел это вместе с останками, – он выложил на стол нечто похожее на вязанный из толстой пряжи носок, на который были нашиты глаза и нос. – Я смыл с него грязь.

– Какая-то мягкая игрушка.

– Похоже на то.

– Рейне – деревня небольшая, – сказал Рино, который едва мог припомнить пару поездок сюда летом в детстве.

– Его нашли у фьорда. В Винстаде.

– Там еще меньше народу живет?

Фалк посмотрел на него ничего не выражающим взглядом.

– Там никто не живет. Разве что одна несговорчивая дамочка, вот и все.

– Но те, кто оттуда уехал, они же где-то живут.

– Очевидно.

– Кто-то должен что-то знать.

– Кто-то должен, – Фалк залпом допил кофе и коротко добавил: – Я был на больничном.

– Да, я слышал, – пытаясь разрядить обстановку, Рино подвинул к себе папку и начал пролистывать машинописные листы. Ошибок было полно, и Карлсен подумал, что программа проверки орфографии наверняка выручала Фалка, когда тот подавал официальные рапорты. В бумагах не было ничего нового, помимо того, что уже рассказал ленсман, но Рино обратил внимание, что офицер достаточно подробно описал позу скелета.

– Там живет Альвильде Хенриксен, но она слишком молода, чтобы помнить события тех лет, – Фалк встал и подошел к единственному в участке окну.

– Вы опросили ее?

– Драйер, ленсман, говорил с ней.

– Удивительно, что никто ничего не знает, особенно учитывая, что там никогда много народу и не жило.

– В старые времена в Винстаде проживало около ста человек.

– Ну, немного.

Фалк пожал плечами.

– В отчете эксперта… есть информация о том, сколько времени останки пролежали в земле?

– Это предварительный отчет. В нем много неточностей. Но дело было где-то в середине прошлого столетия.

– Вот как!

Фалк глубоко вздохнул.

– Бедному парню было совсем немного лет.

– Маловероятно, что.

– Все фаланги перебиты, – Фалк сжал кулаки так, что кожа на них побледнела.

Рино решил сменить тему и кивнул на рисунок, висевший на стене за полками.

– Это ваши внуки нарисовали?

– Нет, что вы, вовсе нет, – Фалк внимательно посмотрел на рисунок. – Он провисел у меня дома несколько месяцев. Я принес его сюда всего несколько дней назад. Мне казалось, я смогу разгадать его смысл, но я не уверен.

– То есть?

– Я нашел этот рисунок весной на пожарище. С тех пор он мне покоя не дает.

Рино вопросительно посмотрел на офицера.

– Взрыв газонокосилки, то есть бензобака. Чудо, что бедняга выжил. А в гараже, где все произошло, висел вот этот рисунок.

– Вы спрашивали об этом пострадавшего?

Фалк покачал головой.

– Он не может говорить. По-моему, он даже есть нормально не может.

– Может быть, это рисунок его детей или внуков. Я хочу сказать, если ему нравилось работать в гараже, почему бы не повесить там рисунок?

– Прямо под крышей? – Фалк встал. – Ладно, пойду домой, – сказал он. Взгляд казался отрешенным, а лицо побледнело.

Глава 9

Следующие несколько недель он пытался запомнить то, что ему удавалось уловить. Йориль дала четкие инструкции медсестрам, каждый день они вывозили его в коридор, там он мог сидеть столько, насколько хватит сил и желания. Он чувствовал, что далеко не всем обитателям пансионата нравится видеть его, и было несложно понять, почему. Он попытался ощупать свое лицо, но пальцы почти полностью утратили чувствительность. Он понимал, что представляет собой весьма жалкое зрелище, сознавал, что остальные смотрят на него с отвращением. И, тем не менее, он сидел там, прислушивался к разговорам, настораживаясь сразу же, как только кто-то подсаживался к компьютеру. Он владел слепым методом печати и довольно скоро выучил меню регистрации и количество кликов мышкой, которые нужно сделать, чтобы ввести адрес электронной почты и пароль. Он знал, что у него нет права на ошибку. Дьявол увеличила дозировку, так что жить ему оставалось не больше нескольких недель.

Дни сливались в одно монотонное выживание, но он понял, что наступила осень, это подтвердил ледяной воздух, проникающий в палату во время проветривания. Ему удавалось следить за сменой дня и ночи благодаря тому, что рутинные процедуры соблюдались довольно точно. Поэтому, даже лежа в постели, он знал, что примерно через десять минут погасят свет.

Сидеть несколько часов подряд ему было нелегко. Все тело содрогалось от пульсирующей в такт сердцу боли. Еще несколько дней, чтобы отбросить последние сомнения, и он будет готов. Ему не терпелось рассказать Йоару о том, что случилось, о том, как кто-то умышленно сломал его жизнь, о том, что издевательство продолжается и здесь, в пансионате. Ему не терпелось рассказать о Дьяволе в обличье медсестры, о том, как она ежедневно вливала ему в горло кислоту, с каждой каплей которой утекала его жизнь. Вопрос был не только в том, сколько кислоты выдержит его тело. Но и в том, как долго он сможет терпеть ее последствия: боль от открытых язв в горле, невозможность глубоко вдохнуть.

Сначала казалось, что тело восстанавливается после каждой дозы, но постепенно появились боли в животе, температура, и все чаще он опасался, что захлебнется рвотой. Он уже несколько раз об этом думал, а что, если задержать дыхание, позволить легким еще немного гореть, что если.

От запаха, который не спутать ни с чем, зашевелились волоски на шее. Это была она. Шум вентиляции подтвердил, что дверь распахнулась. Очевидно, она стояла и наслаждалась тем, как его окутывает страх. Она знала, что он боится, хотя ужас не отражался ни в его глазах, ни на изуродованном лице. И все же она заметила, как съежилось тело от предстоящей боли, от боли, которая с каждой каплей становилась все сильнее. Дверь закрылась, запах усилился. Она подошла к постели. Он изо всех сил сжал рот, он всегда так делал, но в этот раз он поклялся себе не поддаться.

Хотя его кожа утратила чувствительность, он все же ощущал покалывание от ее присутствия. Где-то в глубине своего страха он просто хотел, чтобы это закончилось, чтобы она грубо и жестоко разжала ему челюсть и влила очередные капли, которые разъедят ему горло. Но смысл был в другом. Страх играл важнейшую роль в наказании. А это было именно наказание. И он полагал, что знал, за что. Где-то в тумане что-то всплывало. Проказы мальчика-подростка. Он проанализировал всю свою жизнь до тех времен, которые только мог вспомнить, пытаясь отыскать что-то, что могло бы оправдать такую жестокость. Должно быть, это оно. Игра, которая однажды зашла слишком далеко.