Штрафники Василия Сталина

У чекистов наверняка имеется фотография разыскиваемого мальчика. К счастью, в этот час поблизости находилось множество детей примерно одного возраста с Игорьком с родителями (видимо, неподалёку располагалось какое-то детское учреждение). Борис вспоминал про себя все известные ему молитвы, прося Господа лишь об одном: пусть они не заметят его сына! При этом рука в кармане сжимала ребристую рукоять ТТ. Борис решил, что если только заметит, что сыну грозит опасность, немедленно начнёт стрелять. И первая пуля достанется стоящему поблизости жвачному животному…

Парень выплюнул жвачку и неспешно направился обратно к своему «Паккарду».

Борис купил «Правду», сразу же раскрыл её, но только для того, чтобы незаметно для наблюдателей бросить через страницу прощальный взгляд на сына. В этот момент профессор пустился на корточки перед мальчиком и что-то ему терпеливо объяснял, показывая рукой на проехавшую мимо пожарную машину. Не оглядываясь, Борис направился к своей машине.

Глава 19

Зинаида Красовская играла русскую царицу в фильме знаменитого режиссёра. На эту роль её утвердили сразу, без положенных в таких случаях кинопроб. Постановщик картины заявил самому министру кинематографии, что роль специально написана им совместно с маститым сценаристом под Красовскую, и поэтому незачем тратить время на рассмотрение кандидатур других претенденток.

Съёмки проходили в удивительной праздничной лёгкой атмосфере. Специально для данного проекта была закуплена за валюту в США страшно дефицитная цветная киноплёнка. Огромные средства выделены на реквизит, декорации. Обычно скупой на похвалы режиссёр отмечал удачную работу главной героини. Её партнёрами по съёмочной площадке были первые актёры страны. Все они тоже не скупились на комплименты в адрес героини. Сложный исторический образ выходил у ещё достаточно молодой актрисы на удивление рельефным и правдоподобным. И судя по всему, дело шло к Сталинской премии. В кулуарах киностудии также поговаривали, что кинокартина запланирована к показу за границей.

Закончив очередной рабочий день на «Мосфильме», Красовская возвращалась в свою грим-уборную как обычно в приподнятом настроении. Как только она вышла за периметр камер и осветительных софитов её окружили плотным кольцом поклонники из числа занятых на съёмках статистов и рядовых сотрудников киностудии. Пришлось пятнадцать минут уделить раздаче автографов. Потом к Зинаиде подошёл режиссёр и после делового обсуждения только что отснятых сцен намекнул, что уже подумывает о новой совместной работе.

Напевая, Зинаида поспешила к себе в гримёрку, чтобы переодеться. Возле киностудии её должен был уже ждать новый ухажёр – известный писатель. Они собирались ужинать в «Метрополе».

В коридоре возле гримёрки шатался какой-то подозрительный тип. Его сломанный боксёрский нос и неприятный наглый взгляд заставили Зинаиду замедлить шаг, а потом и растерянно обернуться. В обычно оживлённом в этот час коридоре почему-то было непривычно пусто. Впрочем, разве могут быть у всеобщей любимицы недруги?! «Звезда» гордо вскинула подбородок и с царственной улыбкой на лице смело направилась навстречу подозрительному типу. И о сила истинного обаяния и таланта! «Боксёр» улыбнулся в ответ и полез за пазуху. Вытащил небольшой блокнотик с привязанным к нему химическим карандашиком и просительно протянул их Красовской:

– Распишитесь, пожалуйста! Мы с моей Клавой на все ваши фильмы ходили.

– Приятно слышать, – снисходительно ответила «Царица», смеясь в душе над своими страхами.

– А кого вы теперь играете?

– Вот приходите через полгодика в кинотеатр, сами увидите.

– Конечно, мы будем ждать! Успехов вам!!!

«И почему я решила, что он подозрительный? – иронично размышляла Красовская, глядя на пожирающего её преданным взглядом, растерянно улыбающегося простака в рабочем кепаре. – Смотрит на меня, как первоклассник на любимую учительницу. От волнения даже блокнот уронил, чудак».

Продолжая улыбаться, Зинаида потянула на себя дверную ручку в грим-уборную. Улыбка медленно начала сползать с её губ, стоило ей увидеть знакомую спину. Её обладатель по-хозяйски расположился за столиком соседки Красовской по грим-уборной. Самой Татьяны почему-то в комнате не оказалось, хотя она в последнем сегодняшнем эпизоде не участвовала и покинула съёмочную площадку на полчаса раньше Зинаиды.

– Вы мне тоже автограф черкните, пожалуйста, – с издёвкой попросил мужчина, продолжая сидеть спиной к актрисе. Зинаида видела в зеркале, перед которым сидел визитёр, только часть его лица – чёрную повязку на правом глаза, изуродованную щеку. Её замутило от запаха знакомого одеколона. Хотя парфюм был заграничный и очень дорогой, он напомнил молодой женщине минуты ужаса, которые она пережила при первой их встрече.

Полгода назад этот человек вызвал её к себе повесткой. Держался он очень любезно, чрезвычайно культурно и даже деликатно. Правда, его некогда красивое лицо было страшно изуродовано, но своим единственным глазом этот человек смотрел на молодую женщину вполне приветливо. Поэтому, пока разговор шёл в служебном кабинете чекиста, молодая актриса не ощущала особого беспокойства. Она понимала, что её вербуют, но рассчитывала, что звёздный статус и влиятельные знакомства обеспечили ей место среди неприкасаемых представителей элиты общества. А раз так, то можно и покапризничать. Не чувствуя опасности, девушка кокетливо уклонялась от той неприятной роли, которую ей предлагали.

– Хорошо, – наконец, подытожил хозяин кабинета, смахивая лежащие перед ним листы бумаги в ящик стола. Как-то по-особенному взглянув на Зинаиду, он коротко предложил:

– Пошли.

– Куда? – впервые за разговор актриса заволновалась.

– Сами увидите.

Они вышли из кабинета и долго шли по каким-то коридорам, спускались по лёстницам всё ниже и ниже. Ковровые дорожки, тяжёлые гардины на окнах и дубовые панели остались на верхних этажах. Здесь же на каждом шагу встречались рёшётки, лязгающие тяжёлые запоры, бурые пятна на полу и стенах. А ещё в подвале пахло сыростью и отчаянием. К этому страшному запаху примешивался аромат хорошего мужского парфюма, который исходил от идущего рядом с Зинаидой человека.

Повернув вслед за сопровождающим за один из поворотов, Красовская вдруг увидела прямо перед собой жуткую троицу. Двое здоровяков в форме вели неестественно пригнувшегося к самой земле человека в белой окровавленной рубашке. Руки арестанта были заломлены конвоирами далеко назад, голова его была опущена, отчего несчастный имел чрезвычайно нелепый и униженный вид. У чекистов это называлось позой «самолётика». Словно самолёт он парил над самой землёй, а фактически находился на дыбе с вывернутыми в плечевых суставах руками, вынужденный по прихоти своих мучителей перебирать ногами. Зинаида в ужасе отшатнулась, увидев в метре от себя страшное изуродованное побоями лицо взрослого человека, рыдающего как ребёнок. Она вжалась в стену, сразу сообразив, в какое страшное место попала…

Куратор был недоволен работой своего агента. Прослушав сделанную на портативный магнитофон запись последнего разговора Красовской с Нефёдовым, он поморщился, его итак страшное лицо исказилось в ужасной гримасе.

– Я велел вам подробно выяснить, какое задание этот человек получил от своего начальника. Вы должны были также спровоцировать его на визит в известную квартиру. Вы не сделали ни того, ни другого. Почему?

– Он перестал мне доверять, даже ударил – пожаловалась Красовская, и в оправдание добавила: – Только на плёнке этого нет, так как сумку с магнитофоном я выронила, когда побежала за ним с танцплощадки.