Штрихи к портретам: Генерал КГБ рассказывает

Далеко смотрел Василий Захарович. После войны на поверхность, к власти, рванули кое-где откровенные карьеристы, а такие, как Корж, остались на обочине… А ведь они – пахари жизни.

* * *

Мне эти разговоры запомнились навсегда. И, наверное, не случайно, начиная работу в органах госбезопасности, рассматривая тысячи дел по реабилитации осужденных в 1937–1938 годах, бережно относился к судьбе каждого человека. Когда стал руководителем областного, краевого, республиканского масштаба, строжайше следил за соблюдением законности. И в Минске, и в Ставрополе, и в Узбекистане, и в Москве удалось уберечь от тюрьмы многих людей. Школа Коржа сказывалась, запала в душу его наука на всю жизнь.

Жаль, что демократы не оценили по достоинству благородный труд чекистов. Правда, академик Андрей Сахаров с трибуны съезда народных депутатов говорил, что единственными некоррумпированными в СССР были органы государственной безопасности, хотя он имел основания обижаться на них. Спасибо ему за честную оценку.

* * *

Весна 1944 года. Идут тяжелые бои партизанских бригад имени Буденного, имени Кирова, имени Ленина с регулярными немецкими фронтовыми частями. Это уже не бои 1941 года. Начальник штаба Пинского соединения Н. Федотов обращается к Коржу:

– Василий Захарович, подпишите шифротелеграммы в Москву, в БШПД (Белорусский штаб партизанского движения).

– Времени нет. Бои идут. А что у тебя в телеграммах?

– Сообщаем об успехах.

– Николай, об успехах напишут после войны другие. Наше дело не писать, а воевать. Хорошо воюем, Николай?

– Да, Василий Захарович.

– Вот это и есть главное. А писать? Пусть другие пишут.

Возможно, поэтому в архивах так мало материалов о пинских партизанах.

* * *

В Пинском соединении в 1944 году было семь бригад: имени Буденного, имени Молотова, имени Ленина, имени Кирова, имени Куйбышева, «Советская Белоруссия», Пинская и отдельные партизанские отряды. За три года (1119 дней и ночей в тылу врага) пинские партизаны уничтожили 26616 фашистов, разгромили более 60 крупных немецко-полицейских гарнизонов, уничтожили 5 железнодорожных станций и 10 находившихся на них эшелонов с боевой техникой и боеприпасами. Пустили под откос 468 эшелонов с живой силой и техникой врага, обстреляли 219 воинских эшелонов и взорвали 23116 рельсов. В результате диверсий было уничтожено 695 паровозов, 4587 вагонов и платформ, 65 цистерн, 770 автомобилей, 86 танков и бронемашин, 29 орудий, 519 километров линий связи. Взорваны также 62 железнодорожных моста, два депо, 985 мостов на шоссейных и грунтовых дорогах.

Сколько понадобилось бы фронтовых сил: пехоты, танков, орудий, самолетов, чтобы получить такие результаты?

Важно и то, как влияли партизаны на моральный дух солдат вермахта.

Несколько лет назад я мирно беседовал за кружкой пива с бывшим гитлеровским солдатом, который сражался против нас. «Это был какой-то ужас, – признавался он. – Когда мне снятся белорусские партизаны, я просыпаюсь в холодном поту».

* * *

Незадолго до кончины П.К. Пономаренко я навестил его в больнице. Выбрал момент и спросил:

– Скажите, Пантелеймон Кондратьевич, почему в Центре к Коржу относились несправедливо?

– Если бы ты почитал, что писали в шифровках о Корже известные тебе товарищи… Не подчиняется партийным органам. Выставляли чуть ли не анархистом, этаким белорусским батькой Махно. Моя вина – поверил… Понадобилось время, чтобы разобраться, кто же такой Корж на самом деле. Он был законопослушным, но на шею садиться никому не позволял. Очень сожалею, что поздно разобрался.

Наконец-то я понял причины несправедливого отношения к любимому командиру. Не исключено, что могли учитывать и другое: Корж по возвращении из Испании был арестован и несколько месяцев в 1938 году провел в тюрьме. Тогда разобрались, вернули ордена Красного Знамени и Красной Звезды, отправили в санаторий, а затем назначили директором зерносовхоза в Кропоткинском районе на Кубани. В войну, наверное, некогда было искать справки в архивах и уточнять, что да как.

* * *

Последний свой подвиг, трудовой, Василий Захарович совершил в 1953 году. Будучи заместителем министра лесного хозяйства, он написал заявление в ЦК КПБ с просьбой направить его работать на село. И возглавил в родных местах колхоз с прекрасным названием «Партизанский край».

Теперь полное название хозяйства звучит так: колхоз «Партизанский край» имени Василия Захаровича Коржа. Именем Коржа названы улицы в Давид-Городке, Сталине, Лунинце, Солигорске, Пинске, Минске, школа в Пинске. На родине Коржа – в д. Хоростово ему поставлен памятник. Василий Захарович – поистине национальный герой.

* * *

Это уже навсегда записано в историю…

Первый партизанский отряд на территории Белоруссии в Beликую Отечественную войну создал В.3. Корж.

Первый партизанский выстрел в ту войну сделали партизаны Коржа 28 июня 1941 года.

АЛЕКСЕЙ КОСЫГИН

Это известно всем: Косыгин был выдвиженцем Сталина. Как Устинов, Громыко, Жуков и многие другие. Выдвигались люди знающие, надежные, на которых можно было положиться в трудный час. Мы практически ничего не знали об этих людях. Мы знали только их официальные биографии. И все-таки в народе складывалось вполне определенное отношение к ним. Разве не помните? Суслова, например, недолюбливали. А вот к Косыгину отношение было теплое, о нем говорили с откровенной симпатией. Теперь, когда мы узнали о бывших вождях почти все, подтвердилась извечная истина: народ всегда прав. Прав был народ в своем теплом отношении к Косыгину.

«Если бы меня попросили выделить что-то главное, определяющее в личности Алексея Николаевича Косыгина, я бы сказал: цельность натуры. Он всегда был самим собой, серьезным, внутренне собранным, с обостренным чувством ответственности за свои решения и действия, требовательным и справедливым. Не терпел некомпетентности и верхоглядства, но легко прощал мелкие погрешности и недочеты. Никогда слепо не следовал догмам, тем более предрассудкам. Его жизненным компасом был здравый смысл. Как в экономике, так и в политике. Несмотря на свою внешнюю сухость, даже суровость, умел располагать к себе людей – от глав государств до официантов, от академиков до школьников.

Никогда не видел его в состоянии праздности, даже на отдыхе. Разве только в баке, где он, как истинно русский человек, позволял себе по-настоящему расслабиться. Он был общителен и раскован в хорошей компании близких ему людей. Терпеть не мог сальных анекдотов и иных пошлостей. С другой стороны, примечал живинку в большом и малом. Но и святошей его тоже нельзя было назвать.

Алексей Николаевич был однолюб. Он очень тяжело переживал кончину супруги Клавдии Андреевны в мае 1967 года…

Никогда не замечал у него проявлений барства, неуважительного отношения к тем, кто рядом. О человеческих качествах Косыгина говорит и то, что у него годами оставался стабильный состав личной охраны и работников других служб, которые обеспечивали его повседневные нужды. Люди это ценили и отвечали взаимностью». Так пишет наш земляк и мой друг Борис Терентьевич Бацанов, который проработал у Алексея Николаевича Косыгина четырнадцать лет помощником.

Я могу добавить к этому кое-какие штрихи…

* * *

Много лет подряд Алексей Николаевич приезжал лечиться в Кисловодск в санаторий «Красные камни», в один и тот же номер 27 на втором этаже. Предлагали ему отдыхать на даче, но он отказывался: «Я привык быть со всеми». Поднимался рано, в шесть часов утра уходил на терренкур, то есть на прогулку. После обеда – часовой сон и работа над документами. Вечером – кино или опять прогулка. Не любил застолий и азартных (и не только) игр. Застолье допускалось два раза в месяц – в связи с приездом и отъездом. Выпивал одну-две рюмки коньяка. Пищу любил простую. Питался в общей столовой.