Штурм

– Бессмысленное насилие можно было прекратить гораздо раньше, – заметил с укоризной Древний. – Но вы намеренно стерли мне память и заточили меня здесь. А потом стали отправлять ко мне своих солдат на верную гибель, зная, как я отреагирую на их вторжение.

– Совершенно беспочвенные обвинения, – отмахнулся «серый». – Все те, кто пал от твоей руки, были игроками-добровольцами. Они сами вызвались пройти это суровое испытание. Поэтому можешь не укорять себя в их смерти. Они знали, какому риску себя подвергают и зачем, и для них он был полностью оправдан. Так же как была оправданна и твоя ссылка. Будь уверен: ты оказался здесь заслуженно и в какой-то мере даже по собственной инициативе. Ну, а твоя утраченная память – это неизбежное ограничение, когда кто-то из Древних отправляется в ссылку или лишается свободы. Однако твоя драгоценная память вернется к тебе сразу же, как только тебя освободят. Собственно, с этой целью я сюда и прибыл. Ты сделал правильный выбор, обезвредив вышедших за пределы игровой зоны игроков. И заработал себе полную амнистию. С чем я тебя и поздравляю!.. Ну так что, полагаю, я могу приступать к процедуре твоего возвращения домой? Нет смысла оттягивать ее, раз уж ты согласился добровольно пойти нам навстречу.

– Наконец-то ты принес мне по-настоящему добрые вести! – всплеснул руками Мерлин. – Однако, прежде чем мы перейдем к делу, у меня будет к тебе небольшая просьба. Хочу, чтобы ты вернул мне память до того, как отправишь меня домой, а не после. В знак, так сказать, упрочнения между нами взаимного доверия.

– При всем уважении к тебе, Древний, боюсь, что не смогу пойти на это, – виновато раскланялся Мастер Игры. – Это невозможно из-за технических условий твоей ссылки. Процедура твоего освобождения идет по определенному протоколу, который нельзя нарушать. Потому что иначе у нас возникнут большие трудности, чреватые фатальными последствиями.

– Что ж, отлично тебя понимаю, – сокрушенно покачал головой кудесник. – Раз все действительно настолько серьезно, то, разумеется, я не настаиваю… И о каких еще технических тонкостях сей процедуры я должен знать заранее, чтобы не отнимать у вас время глупыми вопросами?

– Прежде всего должен тебя предупредить, что мне будет необходим Золотой Безликий, – ответил «серый». – Процедура не начнется до тех пор, пока он не окажется у меня в руках. Остальные пакали мне не потребуются, но без главного отправить тебя на свободу невозможно. Так же как восстановить твою память. Ты ведь ощущаешь взаимосвязь между пустой поверхностью пакаля и пробелами в твоих воспоминаниях? Так вот, это тебе не кажется – такая связь есть на самом деле. И для запуска обратного процесса нам понадобится тот же инструмент, при помощи которого ты был определен в ссылку. Надеюсь, у тебя нет возражений по этому поводу, потому что иначе, как я уже говорил…

– Делай все, что считаешь нужным, – перебил его Древний. И, демонстративно отступив в сторону, предложил Мастеру взять Золотого Безликого. – В конце концов, ты же доверился мне, когда пришел сюда. Поэтому и у меня не остается иного выхода, кроме как последовать твоему достойному примеру. Пожалуйста, прошу тебя! Не смею больше тебе мешать!

Не сходя с места, Мастер Игры вытянул руку, и «пустышка», взлетев с площадки, прыгнула аккурат ему в ладонь…

…А в следующий миг свет померк, и над миром воцарилась кромешная тьма…

Глава 29

Кальтер забыл, что он ощущал, когда провалился в черный разлом в Скважинске: видимо, в тот момент он лишился сознания или его воспоминания об этом были стерты впоследствии «серыми». Так или иначе, но мрак, в который он погрузился сейчас, не вызвал у него никаких ассоциаций. В том числе и с недавней «кричащей темнотой» Мерлина, хотя знакомство с ней Куприянов уже помнил весьма отчетливо.

Казалось бы, чем может отличаться один кромешный мрак от другого? Однако на поверку выяснилось, что отличия между ними есть, и довольно существенные. Прежде всего, эта темнота не кричала, а хранила полное безмолвие. Что отличало ее от предыдущей в выгодном свете… если, конечно, слово «свет» вообще здесь уместно. А во-вторых, она была густой уже не в фигуральном, а в прямом смысле слова. Болтающийся на веревке Кальтер ощущал себя так, словно его погрузили в жидкость. Менее плотную, чем вода, скорее она походила на сжиженный газ, который обладал комфортной температурой для пребывания в нем человека. И позволял дышать собой, словно обычным воздухом, без опасения захлебнуться.

Каждое движение давалось Куприянову с ощутимым трудом, что, впрочем, почти не сказывалось на дыхании. Дышалось в этой темноте примерно как на высокогорье: чувствовалась некоторая разреженность воздуха, но для человека со здоровыми легкими атмосфера была вполне терпима. Естественно, при условии что его не заставят бежать кросс или перетаскивать тяжести.

Звуки в темноте тоже слышались приглушенными и бубнящими, как под водой. Правда, ничего, кроме неразборчивых криков соратников, до Кальтера все равно не долетало. Но тут и так было понятно – внизу на площадке кто-то кого-то обвел вокруг пальца. Или Мастер Игры загнал Древнего в ловушку, или это Древний нанес Мастеру коварный удар, чьи последствия и ощутили на себе компаньоны. А также, вероятно, другие «серые» – вряд ли Мерлин напал бы на их босса, не зная, как себя уберечь затем от их праведного гнева.

Как бы то ни было, скоро все обещало проясниться. Или же, наоборот, мрак грозил стать финальной точкой в Игре Кальтера. Его последним пристанищем, где ему предстоит куковать целую вечность, потому что в такой темноте его не сумеет отыскать даже Смерть…

Напрочь выбитый из реальности, Кальтер даже не понял, когда удерживающая его веревка исчезла. Просто, в очередной раз подумав о ней, он вдруг обнаружил, что она отсутствует, а его пальцы хватаются за воздух. Однако не успел он испугаться, как его ноги уперлись во что-то твердое. Кажется, в каменный пол беседки, но делать на сей счет уверенные выводы было уже нельзя. В Игре «серых» тьма могла зашвырнуть тебя куда угодно, хоть на вершину Эвереста, хоть на Северный полюс. Могла – но, видимо, не в этот раз. Потому что в Гималаях и на полюсе было бы явно холоднее.

Кальтер потоптался по вновь обретенной опоре и помахал руками. «Сжиженный мрак» по-прежнему заметно стеснял движения. Зато он спас Куприянова от травм, смягчив падение, когда исчез воздушный змей, который удерживал его в воздухе. А исчезнуть он мог, потому что, по словам кудесника, два созданных им «спецэффекта» не могут существовать одновременно. Или все же эту темноту нагнал сюда Мастер и она аннулировала творчество Мерлина?..

Впрочем, Кальтеру было без разницы, кто из них выключил свет. Он пытался сориентироваться в непривычной среде и определить, что ему делать дальше. Стоять на месте и ждать, пока что-то вокруг изменится? Или попытаться выбраться отсюда на ощупь? Оба варианта выглядели сомнительными. Да, Кальтер имел представление, в какой стороне находится лестница. Вот только найдет ли он ее там, где, по его мнению, ее надо искать? Ведь пока он плавно опускался с небес на землю, его могло развернуть лицом в какую угодно сторону. И кто даст гарантию, что, пойдя в предполагаемом направлении, он в итоге не сорвется со скалы? Даже несмотря на то, что в условиях «сжиженного мрака» падение с нее обещало безопасную посадку, его не тянуло идти и проверять, так оно или нет. Особенно если его и впрямь ненароком зашвырнуло в Гималаи.

Идти на голоса компаньонов означало допустить еще большую ошибку. Судя по тому что сейчас они доносились со всех сторон, Сквозняк, Джон и Кан разбрелись во тьме кто куда. И то, что они пережили спуск на землю столь же удачно, еще ничего не значило. В любой момент каждый из них мог упасть со склона, и ему чертовски повезет, если это будет склон знакомой скалы, а не Эвереста.

Пока Куприянов гадал, как ему быть, проблема неожиданно разрешилась сама собой.

– Стойте на месте и не дергайтесь! – раздался прямо над ухом Кальтера знакомый голос. Хоть сгустившийся воздух и искажал звуки, нетрудно было разобрать, что голос этот принадлежит Мерлину. – Сейчас я буду подводить вас к пакалям, а вы будете их собирать. Готовы?

– Готов! Ведите! – отозвался Кальтер. Разумеется, он не пришел в восторг от плана, который предложил ему предатель. Но отказывать Древнему в помощи или нападать на него было бы гораздо неразумнее. Тем более что он сам возвращал пакали Кальтеру прямо в руки.

– Что все это значило, черт бы вас побрал? – спросил он у провожатого, когда тот, взяв его за плечо, повел его сквозь мрак к первому артефакту.

– Сейчас не время это обсуждать, – отозвался кудесник. – Просто делайте то, что вам велят, если хотите жить! И желательно делайте не мешкая! А на ваши вопросы я отвечу позже… если, конечно, нам повезет отсюда выбраться.

– Ладно, как скажете, – не стал настаивать Куприянов. Даже если Мерлин продолжал играть против компаньонов, он был прав в том, что им не стоило здесь задерживаться. И понятно, почему он обратился за помощью к Кальтеру. Из четырех преданных кудесником союзников однорукий калека был единственным, кто не посылал ему на голову проклятия. По крайней мере, во всеуслышание.

И Древний в нем не ошибся. Да, Куприянов мог при необходимости пустить кровь кому угодно, но сейчас такая необходимость у него отсутствовала. Напротив, будучи слепым и дезориентированным, ему требовалось тщательно обдумывать каждый свой шаг. И не отказываться от услуг поводыря, который знал, что здесь стряслось, и был полезен Кальтеру так же, как сам Кальтер – ему. А возможно, и больше.