Штурманок прокладывает курс (илл. Ф. Махонина)
Шрифт:
На помощь пришла Дарья Денисовна.
— С железной дороги в Германию не берут, — сообщила она. — На продпункте вокзала есть вакансия раздатчицы.
За большую взятку нам удалось задним числом включить Катю в списки рабочих, принятых ведомством Тодта на железную дорогу. Целую неделю она таскала шпалы. Потребовалась еще одна взятка, чтобы перевести Катю из чернорабочих на раздаточный пункт. Деньги я взял у пана Семенца. Он давно приставал ко мне с предложениями помочь в его махинациях.
Цены на хлеб и мясо снова поднялись. Буханка хлеба стоила на базаре 120 карбованцев, а фунт сала — 700.
Две
Сделка состоялась во время одного из музыкальных вечеров на Аверьяновке. Светлана бренчала на рояле, а Лемп слушал, будто выполнял повинность. Он по-прежнему проявлял ко мне непонятную симпатию. Однажды он предложил пообедать в ресторане «Риц». Там я увидел Бальдура, который сидел в другом конце зала. Его спутница, красивая блондинка, громко смеялась. Сквозь звуки оркестра доносились обрывки немецких фраз.
— Вы, вероятно, знакомы с оберштурмфюрером Шоммером? — небрежно спросил Лемп.
— Кажется, где-то видел этого офицера, — сказал я, думая, как поступить, если Бальдур вот сейчас узнает меня.
Лемп шутливо погрозил мне пальцем. Он уже несколько раз давал понять, что считает меня сотрудником СД.
Зачем я нужен Лемпу? Цели бы он служил в СД, то знал бы, что я не имею отношения к этой организации. Почет, которым он окружен в семье Семенца, доказывает, что Лемп — важная птица. Дело тут не только в амурных склонностях хозяйки.
Я поручил немому Панько проследить за Лемпом. Выяснилось, что квартиры в городе у него нет. Он постоянно уезжал на своем «BMW» куда-то за город по Юго-западному шоссе.
Закусывая салатом из помидоров, Лемп вдруг спросил:
— Где вы родились, Тедди? (Тяжеловесное мое имя Федор Карпович он в последнее время заменил на фамильярное Тедди.)
— Под Курском. Я же говорил вам.
— Да, кажется, говорили, но я бы не удивился, узнав, что вы откуда-нибудь с Верхней Эльбы. У меня были друзья из Майсена. Некоторые слова вы произносите, как они.
— Это неудивительно. Родители моей матери родом из Дрездена. У нас в доме не переставали говорить по-немецки, и, естественно, с саксонским произношением, — ответил я, наблюдая за Бальдуром.
Он расплатился. Девица подняла последний тост:
— За встречу в Германии!
— Это Эвелина фон Драам, — пояснил Лемп, — завидная невеста! Ее папаша — крупный чиновник в Ровно. Птичка улетает в рейх, а кавалер надеется последовать за ней. Впрочем, вы, вероятно, знаете это лучше меня.
Проходя мимо нас, Бальдур кивнул Лемпу. Я успел отвернуться, чтобы взять горчицу с соседнего стола. Лемп переменил тему разговора:
— Вероятно, вы очень нуждаетесь в деньгах, если решаетесь на рискованные комбинации с продуктами?
Всё это сильно смахивало на шантаж. Неужели безмозглая индюшка — пани Семенец выболтала Лемпу секреты мужа? Что же все-таки ему нужно от меня?
Глава третья
ВОДА, ВРЕМЯ И ВИНТОВКА
Есть люди, которым не дано познать иностранный язык. К их числу принадлежала
Светлана Семенец. Мои уроки шли впустую, но это не мешало нашей дружбе. В конце сентября начался новый набор мужчин для отправки в Рур. Светлана попросила меня устроить ее брата Аркадия в немецкое учреждение. Я удивился:— Друг вашего дома майор Лемп имеет, наверно, больше возможностей, чем я, скромный служащий.
Она замахала руками:
— Что вы! Что вы! Именно к нему нельзя обращаться за этим.
— Хорошо, попробую. Но мне нужно поговорить с Аркадием. Вы же понимаете, что все это не просто.
Тут же был вызван Аркадий. Я спросил, как он сумел освободиться из лагеря. Аркадий волновался. Сестра подбадривала его:
— Пану Пацько ты можешь довериться!
— Отпустили, — мрачно сказал он.
— Покажите справку.
Он вытащил бумажку, где было написано, что военнопленный Гусаков А. Д. освобождается как честный хлебороб с направлением к месту жительства в Полтавскую область.
— При чем тут Гусаков? Вы же Семенец?
— Это все равно, — тупо сказал он, — по батьке я Гусаков.
— Добро. Выйдите-ка, Светлана. У нас мужской разговор… Кончай врать, — сказал я, когда она вышла. — Здоровый парень, а трусишь, как баба. Признавайся: сбежал?
— Не имею права, — взмолился Аркадий. — Я дал подписку.
— Кому?
На его глазах были слезы, но я не чувствовал жалости.
— Будешь говорить или нет? Считаю до десяти и ухожу.
Оглядываясь на дверь, он рассказал, что ему помогла немка.
— Противная такая выдра, плоская, как доска, а уши красные…
Он ей понравился, стал ее дружкам, и она сообщила его матери, где он находится. А потом мать выкупила его за пятьсот царских золотых пятерок.
— Где ж ты находился?
Чутье меня не обмануло. Не зря я тратил время на этого оболтуса. Оказалось, что в лагере Аркадия завербовали в абвер. Привезли сюда, в окрестности Южнобугска, а куда точно, он не знает, потому что везли в закрытой машине.
«Понятно! — подумал я. — Как Рюхина. Только Рюхин оказался человеком, а этот — мешок навоза. Решение задачи, полученной из Центра, было где-то рядом».
Аркадий рассказал, как его учили подрывному делу, радиосвязи и шифрованию. Он испытывал жесточайшие муки страха. Боялся немцев, но еще больше русских, к которым его пошлют.
— Кому мать дала золотые пятерки?
Он снова засопел и умолк.
— Придурок! — спокойно, почти ласково сказал я ему. — Ты уже выболтал все. Если я доложу в СД, получишь тихую пулю в затылок, и никакое золото не спасет. Но я хочу помочь. Не ради тебя — ради Светланы. Кому дали деньги?
— Майору Лемпу.
Все ясно. Лемп служит в абвере. Он считает, что я работаю на СД, могу узнать, как жадность толкнула его на преступление против рейха.
У Аркадия словно вышибли пробку изо рта. Без моих вопросов он рассказал, как его мамаша познакомилась с Лемпом в гостинице «Риц» и оставалась до утра в его номере. С тех пор Лемп стал своим человеком в доме, а вскоре Аркадия в закрытой машине привезли на папашину птицеферму.
Я выполнил обещание — устроил Аркадия в наше учреждение кладовщиком. Потом я еще раз встретился с Аркадием и предупредил его: