Штурмовик

— Как только выздоровеешь, — мать задумчиво посмотрела на меня. — Может, тебе стоит подольше показывать свою беспомощность? Хоть дома побудешь подольше. А то все время в рейдах. Пусть другие покажут свою храбрость и верность Короне.

— Мама, меня обвиняют в потере современного и жутко секретного корабля, — усмехнулся я. — Боюсь, что чиновники приставят ко мне своих лекарей, которые будут докладывать каждый день о моем состоянии.

— Кое-кому не терпится списать свои ошибки на молодого, но перспективного фрегат-капитана, — не успокаивалась мать. — Я такого не потерплю. Лично поеду в резиденцию короля, добьюсь пересмотра дела.

— Не получится. Слишком резонансная потеря, удар по престижу флота. Да ничего страшного не случится. Отлучат от командования кораблем, пошлют в захудалый портовый городишко морским комендантом, — уверенно ответил я. Ну, действительно, не казнят же! Разбрасываться боевыми кадрами здесь не принято. Хотя… Штрафные подразделения сплошь и рядом забиты дворянами, потерявшими свой титул.

— Ты слишком доверяешь нашим седобородым идиотам, — вздохнула мать и поправила на моей груди одеяло. — Ладно, отдыхай. Может, ты чего поесть хочешь? Прикажу принести.

— Нет, не хочу. Только спать и спать. На меня еще дурно действует магический эликсир, от которого никак не приду в норму.

— Отдыхай. А у меня еще есть дела. Я все равно попытаюсь бороться за тебя, сын.

* * *

Проспал я долго, даже не слышал, как чьи-то руки поправляли на мне одеяло, не слышал, что приносили ужин. Все интересное проспал. Подозреваю, что в графском поместье у меня немало слуг, помимо Киллана, и они как могут, так и заботятся обо мне.

Первым делом, как только открыл глаза и убедился, что наступила ночь, а в зале горят свечи по разным углам, в том числе и на столике, я решил встать, пока никто не видит, особенно графиня-мать. Пора начать передвигаться. Оказалось, не так легко. Левая нога была совершенно деревянной, не в том смысле, что из настоящего дерева (ну, вы поняли), затекла она от тугой повязки выше колена. В бедро ранили, что ли? Осторожно на нее наступая, я взял свечку со стола и подошел к высокому зеркалу. На меня глядел молодой мужчина с многодневной щетиной и усами, уныло повисшими над губой. Темно-серые глаза с небольшим прищуром придирчиво осматривают своего двойника. Подбородок слегка выдается вперед, что, по моему мнению, однозначно в плюс. Скулы широкие, зубы белые, сам себе ничего. Плечи как у орла, ага. Только вот портки и ночная рубашка портят героический облик фрегат-капитана. Интересно, а каким я выглядел в другом теле, ну, в своем первом? Думаю, что не хуже. Хочу надеяться, что совсем не хуже. Все же память избирательна, убирает ненужные конструкции по своему усмотрению.

И ожог на левой стороне лица меня удручал. Кожа в том месте ссохлась, покрылась коростами. Видно было, что рану пытались ликвидировать какими-то мазями, но успехов такая процедура не принесла. Болело ужасно, да еще эти периодические подергивания вносили дискомфорт в мою новую жизнь. Что ж, за возрождение из небытия надо чем-то платить.

Чтобы развеять тоску, я решил перекусить. Что там принесли мои слуги? Загремел судками и обнаружил овощной гарнир с большим куском мяса. Подливка с грибами и зеленью, правда, остыла, но мне было наплевать. Рубанул с поднявшимся настроением, запил хорошим вином — в памяти всплыло название: «Идумейское». Во втором лотке была неплохая запеканка, чем-то похожая на картофельную, с хрустящими крылышками. И ее в желудок со вторым бокалом. Хорошо!

Наверное, я слишком громко чавкал и гремел посудой, и меня услышали. В залу вошел стражник, сопровождая сухощавую старуху с подносом на руках.

— Долго не задерживаться, — предупредил стражник, и для убедительности покачал лабрисом ^[6] перед старухой и исчез за дверью.

— Мой господин, — старуха быстро засеменила ко мне, — наконец-то, вы очнулись! Мы так волновались, молились за вас! Ваша матушка чуть ли не каждый день заставляет нас проверять, как вы себя чувствуете!

6

Лабрис — подвид двустороннего боевого топора.

— Да что со мной будет? — грубовато проворчал я, промокая губы салфеткой, а сам лихорадочно подумал, что не знаю ее имени.

«Экономка, зовут Омира, — услужливо подсказал мой реципиент, — умная, но вредная, как породистая избалованная кошка. Сколько ни гладь, добрее не станет. Но за меня горой. Любит, наверное».

Я хмыкнул в удивлении. Надо же, наши матрицы начинают взаимодействовать, и без всяких обид. Ладно, спасибо тебе, Фарли, глядишь, и я пригожусь. Долг платежом красен. Мне показалось, что сознание графа выдавило из себя смешок.

— Позвольте взглянуть на вашу рану, господин граф, — произнесла Омира тоном, не терпящим никаких пререканий.

— Какую именно? — я сыто отвалился на подушки. — Нога меня мало беспокоит, а вот с лицом надо что-то делать.

— Им я и займусь, — сухо ответила экономка. Она дала мне в руки поднос, а сама споро собрала со столика остатки ночного пиршества. Только потом освободила меня от обязанностей держателя.

Омира принесла мази и какие-то жидкости в маленьких стаканчиках. Мерзкую зелень она сразу же приказала мне выпить, что вызвало во мне бурный протест.

— Что это? — я сморщился.

— Каламея, — у Омиры, кажется, вообще не было чувств. — Настойка из корня мандрагоры и золотого уса. Усиливает восприятие органов на лечение. Сама заказывала в магической лавке у мастера Фирсиана. Столько денег потратила…

— Это точно поможет? — я продолжал сопротивляться, игнорируя слова об оплате.

Омира вдруг высказала здравую мысль:

— А кто может утверждать, поможет или нет? Я бы точно не стала пить. Но Фирсиан утверждает, что лично изготовил напиток, и за его качество отвечает.

— Он в большом почете, наверное, если имеет смелость говорить такое, — ехидно ответил я и с содроганием выпил настойку. Впрочем, не такая уж она и гадкая оказалась, скорее, приторная. Много карамельной сладости с небольшой толикой горечи. — Если не поможет — я лично навещу его, — пригрозил я вдогонку.

— Кто же будет рисковать своей репутацией? — проворчала старуха и стала намазывать мое лицо мазью, в блеклом свете казавшейся темно-матовой. Приятный холодок снял жжение и остальные неприятные ощущения. — Не болит?

— Сейчас нет… Слушай, Омира, во время моего отсутствия управляющий не принимал на работу молодую девушку с пепельными волосами? Красивая такая…

— Вот ужо! — воскликнула старуха. — С каких это пор? Привиделось, что ли, мой господин? Матушка-графиня придерживается своего решения строго: никаких молодых вертихвосток. Нет, Родан без вашего соизволения лишнего шага не сделает. Но мысль верная: надо вам жениться.

— Угу, — буркнул я с сожалением, что мать избрала жесткую тактику в отношении молодых служанок. Я бы не отказался сейчас позаигрывать с одной из них. — Только узнаю, что мне присудит Имперский Трибунал, тогда сразу и женюсь.