Штурмовой удар

Вообще, новый штурмовик оказался машиной своеобразной, к нему надо было привыкнуть и понять этот самолет. Но, разобравшись в тонкостях пилотирования и эксплуатации, большинство пилотов понимало, что для выполнения возложенных на него задач этот штурмовик был почти идеален.

Особенно поражало мощное вооружение: ракеты, бомбы, блоки неуправляемые реактивных снарядов, баки с напалмом, подвесные пушечные контейнеры… Да еще и встроенная пушечная установка, очередь из которой могла перепилить БТР пополам.

Пилоты откровенно наслаждались полетами на таком мощном самолете. И, не смотря на усталость, готовы были летать сутра до ночи.

Наконец, период обучения закончился, все необходимые зачеты сданы. Шестнадцать пилотов во главе с Майором Волковым сдали на классность, и теперь на груди Егора красовался значок пилота первого класса, у Сергея, соответственно — второго, а майор Волков к тому времени получил звание подполковника.

Впереди был Афганистан.

[1] «Фантом» F-4 основной истребитель ВВС США.

[2] «Орион» — RC-135, разведывательный самолет ВВС НАТО.

[3] Газета «Красная Звезда» — официальный печатный орган Министерства обороны СССР.

[4] Журнал «Авиация и космонавтика» — официальный печатный орган ВВС.

[5] «Сложняк» — (жарг.) сложные метеоусловия.

[6] АПА — аэродромный пусковой агрегат. Служит для запуска двигателей самолетов на стартовой позиции. Монтируется на базе автомобиля ЗИЛ-130.

[7] Боевой разворот — фигура высшего пилотажа. Разворот на180 градусов с набором высоты.

[8] ОШАП — отдельный штурмовой авиаполк.

Афган встречает неласково

Афганистан встретил летчиков иссушающе-пыльной жарой, ревом самолетных двигателей, разноголосицей людской толпы и каркающими голосами местных.

Эскадрилья, в которой служил Егор, базировалась на аэродроме Баграм в сорока километрах от Кабула. Обстановка там была очень сложной. Местное население только на словах подчинялось официальному правительству, а на деле там безраздельно господствовали банды моджахедов. Гористая местность и отсутствие нормальных дорог еще более благоприятствовало боевикам.

Баграмский аэродром был самым крупным и наиболее загруженным. Он был в буквальном смысле слова забит техникой. Тут базировались и штурмовики Су-17, и истребители МиГ-21бис, боевые и транспортно-десантные вертолеты, военно-транспортная авиация. Кроме того, тут же располагались и части ВВС Афганистана на Су-22 и МиГ-21. А теперь еще и отдельная штурмовая эскадрилья на Су-25. Теснота стояла неописуемая. Взлетали и садились самолеты, над полосой постоянно висели штурмовые вертолеты прикрытия. В небе плавали облака пыли.

Возле взлетного поля располагались самолетные стоянки, ангары и ремонтные мастерские. Вся территория была обнесена забором из колючей проволоки, по периметру были вырыты окопы полного профиля с пулеметными гнездами, по углам стояли вышки, тоже с пулеметами и прожекторами. От них в стороны простиралась «зона безопасности» — каменистые завалы, нашпигованные минами и противопехотными заграждениями. В отдалении находились склады.

Персонал базы и летчики жили в палатках и вагончиках. С недавнего времени некоторыми умельцами здесь возводились деревянные домики из бомботары. В таких же помещениях располагались различные службы. Стенки построек укреплялись сваренными вместе металлическими секциями полевого аэродромного настила, поставленные в несколько слоев. Они защищали от пуль и осколков при частых обстрелах аэродрома моджахедами.

Рядом базировались их «коллеги» из ВВС Афганистана. Вообще «товарищи по оружию» из вооруженных сил ДРА особой патриотичностью и воинственностью не отличались. Если наши летчики в среднем делали по три-четыре боевых вылета в день, а иногда и по пять-шесть, то афганцы на Су-22 и на МиГах летали не более двух раз в день с минимальной бомбовой нагрузкой. Егору не раз доводилось видеть такую картину: сначала взлетает пара наших «сушек», нагруженных так, что им полосы едва хватает для разбега. Потом на старт выруливают два афганских истребителя-бомбардировщика с парой «соток» под крыльями!

Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что и среди афганцев попадались смелые и талантливые пилоты, но то было скорее исключение из правил.

* * *

Война ворвалась в жизнь Егора неожиданно и страшно. Группа пилотов на вертолете совершала облет района боевых действий, как вдруг по ним открыли огонь с земли. Борттехник бросился к пулемету, установленному в проеме боковой двери, но не успел он дать и пары очередей, как вдруг отлетел назад и упал навзничь. Пули разорвали ему горло и разворотили грудную клетку. Все, кто находился в салоне вертолета, замерли от неожиданности. Бедняга лежал на полу у их ног и хрипел, пытаясь зажать руками страшные раны, из которых сплошным потоком хлестала кровь. Агония длилась недолго.

Егор вдруг словно очнулся. Он кинулся к пулемету, упер в плечо приклад и стал поливать землю внизу длинными очередями. Пулемет Калашникова задергался в его руках, из затвора посыпались блестящим горохом стреляные гильзы. Сизый дым с кислым запахом сгоревшего пороха царапал легкие. Сухо клацнул затвор, выплевывая последнюю гильзу, пулемет дернулся и умолк.

Егор бессильно опустился на пол. Кровь стучала в висках. Его вырвало. Перед глазами стоял страшный от понимания неизбежности смерти взгляд человека. Егор не помнил, как вышел из вертолета…

Очнулся он в своей палатке, рядом сидел врач. На тумбочке стояла фляжка, стакан и плитка шоколада.

О, очнулся, боец. Возьми, выпей, — врач протянул Егору стакан. — Комполка попросил посидеть с тобой. Мало ли что.

Егор выпил и закашлялся — в стакане был чистый спирт.

В порядке я, — он отломил кусочек шоколада.

В порядке, значит в порядке, ответил доктор. — А смертей на своем веку ты еще навидаешься, парень. Где жизнь — там и смерть ходит. «На войне, как на войне», как говаривали господа французы.

* * *

Командир десантной роты, спрятавшись за камни, матерился во весь голос. Но даже его густой бас тонул в грохоте выстрелов. Подразделение попало в засаду, подбитые БТРы чадно горели, перекрыв собой дорогу. Уцелевшие десантники залегли за камнями и отстреливались от моджахедов. «Духи» отвечали шквальным огнем. Рота оказалась зажатой в небольшом ущелье, которое скоро могло стать им могилой. Подобная перспектива совсем не радовала ротного. Рядом с ним лупил из пулемета могучий сержант-сибиряк. Пулемет Калашникова казался детской игрушкой в его руках.