Шулер
Шрифт:
Затем внезапно его рот открылся по-настоящему.
– Мама!
– заверещал он.
– Мамочка! Тут грязная леди! Она взяла мой хлеб для бутеров! Она взяла мой хлеб для бутеров!
Моё сердце остановилось посреди удара.
Затем я ринулась с места, проскочив мимо мальчика.
Я приземлилась на одну ногу, восстановила равновесие, поспешила к двери, прихрамывая на лодыжку, которую только что подвернула. Я на бегу врезалась в дверной косяк, ударившись плечом и вызвав громкий грохочущий звук, который эхом прокатился по маленькому пространству.
Скрип проржавевших из-за влажного озёрного
Больше я не оглядывалась.
За маленьким проёмом в изгороди я подхватила одежду, которую украла для Ревика, затем побежала к густой растительности и дальше, через следующий задний двор.
Минуты спустя я вновь оказалась в лесистом парке за рядом домов.
Тяжело дыша, я побежала к дереву и сборищу корней, где, как мне думалось, я оставила Ревика.
Его там не было.
Моё сердце остановилось, пока я не осознала, что подбежала не к тому дереву.
Побежав к следующему ряду темных стволов, я резко затормозила на траве, едва не споткнувшись об длинные ноги прежде, чем осознала, что это Ревик там лежит. Я едва восстановила равновесие и тут же посмотрела ему в лицо. Его глаза были закрыты.
Паника расцвела в моей груди. Я была уверена, что он мёртв.
Его веки приподнялись, как только я присела рядом с ним.
– Я не спал, - сказал он хрипло.
– Не спал.
Испытав несказанное облегчение, я поцеловала его в губы.
В его глазах отразилось смутное удивление.
– Прости, что так долго, - сказала я смущённо, затем широко улыбнулась.
– Но смотри!
– я показала ему гарнитуру. Пристроив её в ухо, я включила её, и только тут мне пришло в голову понадеяться, чтобы в ней не было шифрования по ДНК. В некоторых новых моделях оно присутствовало.
К счастью, эта модель была не из новых.
Я листала сохранённые женщиной номера, пока не нашла тот, что был помечен «такси».
– Да, - отозвалась я, когда диспетчер ответила. Я подождала, пока она отследит наше местоположение.
– Ага, сейчас, - я покосилась на Ревика, наблюдая, как он неловко возится с толстовкой, которую я ему принесла.
– Мы будем на парковке, - я повесила трубку и снова присела рядом с ним.
– Тебя устроит такой вариант? Мы не можем поехать до двери до двери. Мы скажем им высадить нас возле автобусной остановки или в центре. Нам ведь в Чайнатаун, верно?
Он кивнул, расстёгивая рубашку.
Я продолжала стоять там, пока он выпутывался из неё. Глядя на его обнажённую шею и плечо, я осознала, что сосредотачиваю внимание на шраме в виде вопросительного знака, загибавшегося по его плечу к горлу. Он был бледно-белым, достаточно белым, чтобы быть старым.
Я поколебалась, гадая, стоит ли предложить помощь. Через несколько секунд я решила, что лучше этого не делать, и отошла на несколько шагов, усевшись на траву спиной к нему.
Расстегнув застёжку-зажим, я запустила руку в пластиковый пакет с хлебом. Вытащив кусочек с темной корочкой, я принялась уминать его. Хлеб был мягким с хрустящей корочкой, и в тот момент я решила, что это, черт подери, лучший хлеб в моей жизни.
За едой я постаралась придать
себе хоть отдалённо нормальный вид, проводя пальцами по волосам, стараясь по возможности убрать грязь, время от времени останавливаясь, чтобы оттереть лицо длинным рукавом. Я старалась не думать о том, что Ревик одевается позади меня.Однако я знала, что крайне остро осознаю его присутствие.
Я решила, что это все шок. Шок, или просто близость смерти, чувство родства из-за совместно пережитых испытаний, которое после чудом миновавшей гибели вызывает ощущение аномальной близости к тому, кого ты совсем не знаешь. Должно быть, именно поэтому я поцеловала его, и именно поэтому остро осознавала, что сейчас он находится за мной полуголый.
Я не хотела думать о той странной, явно сексуальной боли, которую ощущала вокруг него прямо сейчас, или о том факте, что он пытался подкатывать ко мне, когда только проснулся в GTX тем утром - в этом я готова была поклясться.
– Стокгольмский синдром, - пробурчала я.
Я издала невесёлый смешок, зная, что и это отчасти связано с шоком. Выбросив эту мысль из головы, я запихала в рот ещё один кусок хлеба и прожевала. Я не могла позволить себе головокружение от голода, учитывая то, в какой форме он находился.
В любом случае, в чем бы ни заключалась моя проблема, говоря бессмертными словами Скарлет О'Хара - я подумаю об этом завтра.
Глава 12
Сиэтл
Солнце клонилось за полдень к тому времени, как мы встали перед дверью в подвал, выкрашенной красной краской.
К тому времени мы успели прокатиться на такси, трёх автобусах и прошли пешком минимум милю.
Я посмотрела с низа цементных лестниц на улицу, где возле покрытого листовками телефонного столба стояла женщина. Её нейлоновые чулки были порваны, макияж стекал по щекам под слегка покосившимся париком, и она пьяно покачивалась на высоких каблуках, глядя на Ревика с лёгким интересом. Она увидела, что я смотрю на неё, и снисходительно отмахнулась.
– Наслаждайся, девочка, - она расхохоталась.
– Этот слишком пьян, чтобы трахаться, так что тебе лучше вести себя хорошо. Если завтра я найду его в канаве, я запомню твоё личико, дорогуша.
Мой взгляд остановился на Ревике. Он продолжал опираться на меня, рукой держась за стену. Он с трудом дышал.
Я сказала ему:
– Ты уверен, что это то самое место?
Он не посмотрел на женщину, которая снова что-то крикнула, пытаясь привлечь его внимание.
– Да, - сказал он.
– Эй, любовничек! Будь осторожен! Она выглядит как хищница, - она снова разразилась пьяным смехом.
– Хочешь пойти домой со мной? Я хорошенько о тебе позабочусь. Эй! Высокий и тёмненький!
– Это не похоже на неприметное место, - пробормотала я.
– Судя по вывеске спереди, это похоже на бордель. Бордель видящих. Ты уверен, что мы в нужном...
– Это оно, Элли, - сказал он.
– Я бывал здесь ранее. У видящих фотографическая память. И многие видящие, с которыми ты встретишься, работали как недобровольные, - он наградил меня ровным взглядом.
– Доверься мне. Это здесь. Будь вежлива.