Шумен

«Если он уловил запах, мне конец», – пронеслось у Макса в это длинное мгновение.

Однако тот потерял интерес к постели и отошел, начав принюхиваться к шкафу. Открыл дверцу, заглянул внутрь. Потом снова оглядел комнату. Его глаза-дыры шарили из угла в угол, тщательно изучая каждую деталь. Макс понял, что Бледный незнакомец ужасно взбешен его отсутствием и совершенно сбит с толку.

Глаза-дыры на какой-то миг опять скользнули по нему, и визитер, наконец, ретировался, скользнув в ту же невидимую дверь.

Макс только теперь смог перевести дыхание, сдерживаемое почти целую минуту. Сердце все еще бешено колотилось, когда, выждав для верности еще некоторое время, он осмелился выйти из своего спасительного закутка.

– Вот так великий Шумен одурачил… – пробормотал Макс и в чем был завалился на кровать, погрузившись в сон раньше, чем его голова коснулась подушки.

* * *

То ли сны, оскорбленные в лучших чувствах, решили саботировать исконные обязанности, то ли утомленное подсознание сломало свой кинопроектор, – но снов этой ночью Макс не видел. А первым, о ком он вспомнил, открыв утром глаза, был лысый старик, носящий редкое имя Леонтий.

Войдя в ванную, чтобы умыться, и увидев себя в зеркале с нахлобученным на тыкву колпаком, Макс хохотнул. Топорщащиеся в стороны уши выглядели непривычно большими, и он напомнил сам себе долговязого сонного гнома.

– Хм, Шумен… – Макс поправил верхушку колпака.

Он состряпал себе завтрак из того немного, что мог предложить обедневший холодильник: омлет из пары яиц да рыбные консервы. Но потом спохватился и «заказал» говяжью отбивную с «кока-колой» – толку от этого было немного, зато сама трапеза оказалась куда вкуснее.

Приканчивая высокий фужер «колы», Макс больно стукнулся носом о его край, но почти не обратил на это внимания, поскольку ему внезапно пришла в голову одна мысль. Он вскочил и побежал в гостиную, где стоял телевизор.

– Хочу увидеть ее, – Макс нажал на кнопку дистанционного пульта управления, и «ящик» ожил.

Какое-то время экран телевизора лишь мерцал зеленоватым цветом, будто настраиваясь на нужный канал. Затем прояснился, поймал картинку и навел резкость. Макс увидел Лену, крутившуюся перед трюмо, тихо напевая какую-то песню. Она была в ярко-голубом топике и рассматривала свой живот. Но Макс все равно не сразу понял, чем она занята.

– Ближе.

Картинка стала крупнее. Теперь Макс увидел, как что-то блестит у нее на пупке, и засмеялся. Ленка сделала себе пирсинг – маленькое колечко, в которое был вправлен лучистый бирюзовый камешек. Она дотронулась до него и слегка поморщилась. Так, словно прокол еще побаливал. Затем сняла топик, заставив Макса подскочить на стуле, будто ему в задницу воткнулась булавка. В первое мгновение он хотел отвернуться… но, повинуясь инстинкту всех влюбленных, продолжил смотреть, как Лена разглядывает свое отражение, поворачиваясь то вправо, то влево. От вида ее груди у Макса прямо-таки перехватило дух; а «пончики» у нее были что надо.

– Ты представляешь, как нам повезло, Хулио? – мечтательно вздохнул Макс, хотя знал, что настоящая Лена сейчас почти наверняка занята чем-то другим. И это вовсе не являлось ни подглядыванием за ней, ни съемкой с помощью скрытой камеры. А пирсинг и то, как она выглядит без своего топика, – было только игрой его отпущенного на волю воображения.

Лена взяла себя пальцами за соски и скорчила в зеркало рожицу. Макс захохотал, откидываясь назад. И в этот момент что-то мотнулось перед самым его лицом. Он схватился за это, испытывая мгновенный испуг. Экран телевизора тут же погас.

Длинная штуковина, которую Макс сжимал в руке, оказалась его собственным носом. Точнее, это был уже не его нос, а какой-то скрюченный нарост, вытянутый и гибкий на самом конце. При желании Макс смог бы даже коснуться его языком.

– Что еще за блядские фокусы? – он подергал нос, холодея и в то же время покрываясь потом от ужаса. Нос как будто обиделся и решил сыграть с ним злую шутку в отместку за то, что его ударили о край фужера за завтраком.

О край фужера… И еще Макс подумал об ушах: когда он умывался, ему показалось, они выглядят несколько больше, чем обычно. Он решил, что это из-за колпака. Может, он и был всему виной?

Макс захотел его стянуть, но у него не получилось. Дурацкий колпак словно прирос к голове. Было не понятно, что его держит, даже когда Макс потянул его изо всех сил.

– Вот теперь ты настоящий Шумен, – захихикал кто-то под кроватью.

Макс потрогал уши – да, они тоже выросли. И подбородок, кажется, начал удлиняться. Он больше не чувствовал свое лицо таким, как раньше, теперь не чувствовал.

– Ну и попали же мы с тобой… – выдавил Макс почти шепотом. Меньше всего ему хотелось бы сейчас увидеть себя в зеркале.

«Что же делать?» – Макс в растерянности заметался по комнате.

– Хватит! Я хочу стать как раньше! – крикнул он… но не помогло.

Наверное, со стороны все его действия выглядели чертовски смешно. Однако Максу было совсем не до смеха. Он словно попал в какую-то сказку, только сказка эта – была написана очень злым сказочником. Сказочником, любящим не смеющихся, а плачущих детей. Перед тем как их съесть.

Конечно, для окружающих он оставался прежним. Но достаточно было и того, что он мог видеть себя таким. Видеть и ощущать.

– Нам срочно нужен чей-то совет, – сказал Макс и заплакал, чего не случалось с ним уже лет пять. – Я так больше не могу…

Синдром Золотой рыбки

Что-то пора было предпринять.

Макс по-прежнему не мог вспомнить адрес лысого старика, – и в этом ему не помогало ни владение колпаком Шумена, ни насилие над памятью. Но так продолжаться больше не могло.

Он не знал, к кому обратиться за помощью или хотя бы за дельным советом. Может, стоило пойти и все рассказать Мирону? А как насчет Лены? Макс попытался представить, что, скорее всего, из этого выйдет. Шуба-дуба-ду-ба-а! Тогда уж лучше сразу заявиться в психушку. Он готов был поспорить, – кто-кто, а Карлик-нос у них наверняка еще не делил палату с Наполеоном и сэром Исааком Ньютоном.

Но даже если Мирон или Лена ему поверят, – на что Макс совершенно не рассчитывал, – но допустим, если – то чем смогут помочь?

Вот то-то и оно.

Оставался… он сам.

Только получится ли?

– Я… – начал Макс. – Я хочу встретить себя.

И мысленно добавил:

«Взрослого».

Макс застыл в ожидании. Ничего не происходило. Наверное, он хотел слишком многого.

– Вот лажа… – вздохнул Макс, исполненный разочарования и глубокого экзистенциального одиночества.