Шумен

От его последней фразы Макс едва не прыснул и подумал мельком, что рассказ об этом странном визите по объявлению прозвучит, наверное, весьма забавно, когда он встретиться с Леной.

Леонтий проводил его к двери. Рукопожатие хозяина на сей раз было удивительно вялым и безжизненным, будто трясешь за ладонь покойника. После чего Макс сбежал вниз по ступеням и наконец-то очутился на свободе.

Только на свежем воздухе он сполна ощутил, насколько же приторной гадостью его напоил лысый. Хотелось чего-нибудь срочно выпить или хотя бы прополоскать рот обычной водой, чтобы язык не прилип к нёбу и не посклеивались губы. На короткие мгновения Максу казалось, что помимо вязкой горчеватой сладости во рту он чувствует какой-то странный привкус. Но он не обратил на это особого внимания, поскольку больше думал, как выйти к ближайшему магазину или лотку, где сможет купить бутылку минеральной воды. Такого кошмарного желания пить ему еще не доводилось испытывать ни разу в жизни.

Будущий рассказ Лене о встрече с этим странным типом Леонтием больше не выглядел таким уж смешным. Честно сказать, к тому моменту Макс всерьез засомневался, что вообще захочет посвящать ее в некоторые события этого утра.

Правда в том, что он здорово испугался. Хотя, казалось, никакой опасности ему не грозило. Однако что-то настаивало на обратном, и сороконожка придерживалась того же мнения, – как будто могла располагать большими сведениями, чем он.

Макс заметил в нескольких десятках шагов впереди витрину магазина и прибавил ходу. Да, он пошел на поводу у своего любопытства и выставил себя ослом; да, в определенном смысле что-то его заставило даже испугаться, но – довольно об этом, потому что все закончилось.

До одурения хотелось курить, но всему свое время – сначала нужно было унять липкую жажду во рту. Еще сильнее он желал бы услышать голос Лены, прямо сейчас; нужно будет обязательно выпросить у отца бабло на мобильный телефон, сразу как они с матерью вернуться из своего «медового месяца» на Кипре. Макс взлетел по ступеням, ведущим к входу в магазин, который располагался в бельэтаже дома, открыл дверь со специальным устройством для плавного автоматического закрытия, шагнул через порог и увидел лицо Леонтия, склоненное над ним.

Просто так, безо всякого перехода. Вот он делает шаг, входя в магазин, и в следующий момент – уже сидит в том самом кресле, низком с широкими подлокотниками, в гостиной лысого, которую покинул пять минут назад.

Но… получалось, что в действительности он никуда не уходил? И что же тогда, черт возьми, происходит?! Ведь он отчетливо помнит…

– Выходит, уже подействовало, – произнес старик, с оценивающим интересом разглядывая его, как подопытную свинку, которой только что ввели новую вакцину.

Максу стало так скверно, что он сумел выдавить только одно слово:

– Как…

– Так, – обронил лысый и плюхнулся в свое кресло, бормоча под нос: – Значит, скорость реакции в первую голову зависит не от объема дозы, а от температуры в момент приема. Кто бы мог подумать… Ну да, все верно! – он снова перевел взгляд на Макса, который едва мог дышать, не то что сдвинуться с места, и опять вскочил на ноги, зашагав по комнате.

– Развитие памяти и прочее – для меня не больше чем увлечения молодости, хобби, которое я давно перерос. Вот! – Леонтий резко остановился в метре от Макса, протягивая к нему обе руки, словно хранитель музея к экспонату, что давно считался утерянным и был обнаружен в бюро находок. – Вот моя главная работа! Труд моей жизни!

– Чем вы меня подпоили? – Макс с ужасом открыл, что не в состоянии ни выбраться из кресла, ни даже пошевелить рукой, словно его телом овладел паралич. Единственным, что его еще кое-как слушалось, оставался язык.

– Идиоты! – вновь продолжил метаться взад-вперед по гостиной лысый, не обращая на слова Макса ни малейшего внимания. – Они смеялись надо мной! Корпели над своими пасквильными статейками, жалкие бездарные ничтожества!

– Что вы со мной сделали? – выдохнул Макс, собрав с огромным трудом остатки сил.

Старик подскочил к креслу и склонился над ним с чокнутым блеском в глазах от ликования и какого-то внутреннего волнения, которое не мог скрыть даже весь его теперешний стебанутый вид.

– Это совершенно новый подход, новое слово, метод, который они оплевали… мой особый метод, – сказав это, он внезапно успокоился, прошелся по комнате с мечтательным выражением на лице, попутно ткнул кота в толстый бок носком кроссовка (тот, видимо, по привычке почти не среагировал), затем опять приблизился к Максу. На его губах играла загадочная и в то же время весьма гаденькая улыбка.

– Вперед, юноша… – и тюкнул его сверху кулаком по голове. Не сильно, но Максу стало так дурно, что он не сумел бы даже вымолвить «мама». Комната задрожала, словно отражалась в воде, на которую падали огромные дождевые капли, образовывая бегущие концентрические круги.

Макс решил, что вот-вот умрет. Лысый продолжал что-то говорить, но его слова превращались во все более и более неразборчивое эхо. Водяные круги становились шире, сливаясь в один сложный узор и искажая комнату, будто видимую в кривых зеркалах. По неподвижному телу Макса разлилась мертвенная бесчувственность, отдаваясь в конечностях квазарами пульсирующего онемения.

Последнее, что увидел Макс, был кот, который вдруг проявил неимоверную для себя прыть, вскочив на все четыре лапы и зашипев куда-то в сторону. Макс успел разглядеть чью-то маленькую фигуру, скорее даже только абрис, возникший рядом с лысым. Но, не смотря ни на что, казалось, лишь этот силуэт сохраняет четкость в искаженном пространстве комнаты.

И все пропало.

Всё не так и даже слишком

Он очнулся сидящим на скамейке у Оперного театра. По «Стометровке» – так называемой среди горожан аллее, что вела от центрального входа в театр до небольшой площади с памятником Шевченко, – мельтешили прохожие. Никто не обращал на Макса внимания. Похоже, он очутился здесь без посторонней помощи – вслед за этим выводом пришли и смутные воспоминания, как он проделал путь от Пекарской сюда, словно все происходило во сне, который вот-вот выветрится в никуда с первым звонком будильника.

Глянув вниз, Макс увидел три окурка у своих ног – все верно, теперь он вспоминал, как просидел здесь, выкуривая одну сигарету за другой. Но что же, черт возьми, произошло?

Ага, он, кажется, собирался к Лене, но… все верно, перед этим Макс хотел заскочить по адресу в объявлении, которое сунул вчера в карман, расклеивая те дурацкие афиши Батута. Ну, и что было дальше? Дальше… Конечно, он там побывал. И познакомился с лысым стариком по имени Леонтий. Странный тип. А потом… о Господи! Макс будто заново увидел, как тот приближается к нему с многообещающей улыбкой проктолога, и – вспомнил все остальное.

Итак. Старик что-то подмешал ему в чай, а когда эта дрянь подействовала, с ним начала твориться абсолютная чертовщина. Макс также хорошо помнил, как ему показалось, будто он сперва вышел из дома, где жил лысый, а затем вдруг оказалось, что ничего этого не было. Леонтий нес околесицу про некий особый метод – из чего выходило, он что-то собирался сделать с ним. Макс внимательно прислушался к себе. Но, похоже, он был совершенно цел и невредим, если не считать легкой головной боли, которую можно было приписать чему угодно. Во всяком случае, никакого видимого ущерба лысый ему не причинил.