Шут. Книга III

– По сути, я действительно существовал в другой реальности. Но, понимаешь, в чем дело… я ведь не стал слепым. Просто смотрел на все… отстраненно. И все видел. Видел каждую уловку, каждую паутинку. Торья, к счастью, этого не учел. Думал, будто я совсем потерял ум. И делал что хотел. Словом… я в какой-то мере даже благодарен богам за все эти тяжелые дни. Так или иначе, а теперь мне гораздо лучше известно, о чем говорят у меня за спиной, кто мне по-настоящему верен и кого я должен опасаться.

А потом безо всякого перехода Руальд спросил вдруг совсем о другом:

– Ну и что все-таки с тобой случилось сегодня? Ты до сих пор еще бледный.

Шут задумался. О странном блуждании следовало рассказать. Но вперед того – о вчерашнем нападении. Однако впереди уже показались ворота Внутреннего города, и он лишь качнул головой.

– Потом, – Шут печально улыбнулся другу, словно извиняясь за отказ. – Может быть, вечером за стаканчиком вина… А может, даже завтра, на прогулке, подальше от стен и слухачей.

По выражению лица Руальда он понял, что тот совсем не рад такому ответу. Но спорить король не стал – пришпорил коня и первым проскакал под воротами замка.

4

Личный кабинет капитана Дени находился, разумеется, в одной из башен замковой стены, которую издавна именовали Небесной.

Это было аскетичное место, наводящее на мысли о казарменной строгости и почему-то о холостяцкой жизни. Окна небольшой комнаты, украшенной лишь книжными полками и оружием, выходили на плац, остальные три стены не имели с другой стороны никаких помещений, кроме узкой лестничной площадки за одной из них. Но лестница была заперта и даже заколочена, этой башней не пользовались уже очень давно. Так что единственная дверь открывалась прямо на улицу, а из окна можно было увидеть всякого, кто подходил к башне.

Раньше Шут удивлялся: почему капитан так любит уединение? Вроде бы и не затворник по натуре… Теперь все вставало на свои места: в отличие от Руальда, капитан гвардейцев всегда задумывался о безопасности во всех ее проявлениях. Невольно Шут проникся к Дени еще большим уважением. Сам-то он, подобно королю, как правило, был легкомыслен до безобразия.

Тодрика привезли в его любимой черной маске. Плащ с капюшоном подчистую скрадывал внешность пленника, и едва ли кто-то мог угадать в нем принца. Крытая повозка подкатила прямо к двери в башню. Дени выбрался из нее первым, а следом гвардейцы споро вывели своего «подопечного». Шут с Руальдом наблюдали эту сцену из окна небольшой таверны, где король, не заезжая во дворец, решил пропустить кружечку-другую крепкого пива. Это заведение удобно располагалось чуть в стороне от башни и гвардейской казармы, так что Шут отчетливо разглядел, как деревянно Тодрик прошел от повозки до двери в капитанский кабинет.

«Идем?» – спросил он Руальда одними глазами, и тот так же молча поставил обратно на стол тяжелую кружку с ароматным напитком и немедля встал, набрасывая плащ. «Небесная Матерь, помоги нам!» – отчаянно попросил Шут и вышел из таверны следом за королем.

Больше, чем эта встреча, его страшило только объяснение с Элеей.

На сей раз Тодрик не попытался броситься к брату с просьбами о помиловании. Когда Шут с Руальдом вошли, он только поднял на них полные отчаяния глаза и сразу снова их опустил. Принц был умыт и причесан, ему дали новое платье, но все это мало что изменило: Тодрик по-прежнему походил на бездомного щенка, которого долго пинали уличные мальчишки. Может быть, потому, что лицо его больше не кривила едкая усмешка – ее сменило плохо скрытое ожидание нового удара. Натянутый как струна брат короля сидел на самом краешке жесткого деревянного табурета, словно в любой момент боялся услышать приказ о возвращении в Лагон.

Ничего не осталось от блистательного принца. Колесо богов сделало свой оборот, вернув Тодрику все то, что он успел посеять. Это было правильно и справедливо, но вовсе не доставляло радости.

Ни малейшей.

Шут посмотрел на Руальда, гадая, какую манеру разговора тот выберет теперь. Но король не стал больше устраивать представлений. Он спокойно обратился к Дени:

– Капитан, будьте добры, оставьте нас. Мне хотелось бы поговорить с Его Высочеством наедине. – Гвардеец кивнул, прищелкнув каблуками, и вышел. Шуту же подобной участи не досталось. – А ты сиди, Пат, – сказал ему король, когда тот надумал выскользнуть следом за Дени.

Затем Руальд перевел взгляд на своего брата и, наконец, заговорил с ним:

– Ну что, Тодрик… ты готов поведать нам свою историю или хочешь обратно в Лагон?

Принц вздрогнул и отчаянно тряхнул головой.

– Нет… Нет! Не надо больше…

– Что ж, тогда рассказывай, – предвидя долгий разговор, Руальд достал трубку и не спеша раскурил ее. – Рассказывай, а мы послушаем.

Тодрик смотрел в пол. Он никак не решался поднять глаза и уж тем более начать говорить. Но пауза затянулась, принц понимал это.

– Я не знаю имени того человека… – произнес Руальдов брат еле слышно. – Он велел называть его просто Мастер. Мы встретились в замке барона Сайна. Там охота хорошая такая всегда… Барон нас и познакомил. Я даже не помню теперь, с чего все закрутилось. Но в какой-то момент я уже не представлял себе иной жизни. Не представлял, что навсегда могу остаться только принцем…

– Когда это началось? – спросил Руальд.

– Когда?.. Когда все поняли, что у Элеи не будет детей. Когда я понял, что остался единственным наследником.

– Хочешь, значит, сказать, будто все эти интриги – не твоего ума выдумка? – король пристально смотрел на брата, но тот по-прежнему не поднимал глаз. Вопрос был дурацким, однако Шут понимал, почему Руальд задал его.

Тодрик покачал головой. Произнес со вздохом, весьма удивив Шута честным ответом:

– Они… мои. Просто этот человек, он поддержал меня. Поддержал, когда было плохо…

– Плохо?! – тут Руальд почему-то вдруг не сдержался. Он яростно схватил Тодрика за отвороты куртки и заставил посмотреть себе в лицо. – Да с чего же это тебе было плохо? Тебе, принцу! Да ты же в золоте купался и на золоте спал! – желваки так и ходили на заострившихся скулах короля.

– Ну и что… – совсем тихо ответил ему Тодрик. – Ну и что! – воскликнул он, с вызовом метнув взгляд на брата. – Ты тоже был окружен золотом, но разве оно стоило хоть чего-нибудь, когда ты лишился всех, кого любил?!

Опешив, Руальд отпустил принца, и тот снова брякнулся на табурет, вцепившись в него пальцами так, что они побелели. Однако плотину уже прорвало, и Тодрик даже не говорил – кричал…

– Ты… ты… только смерть этой ведьмы и показала тебе, что такое потеря! Ты же никогда не знал, что значит выть в подушку от бессилия! Оттого, что ты один! Что твой отец никогда не любил тебя! Оттого, что твой единственный родной человек – железная колода. Что он нашел себе нового любимчика, нового брата! – Шут вздрогнул от этих слов и снова почувствовал на себе распаленный обидой взгляд принца. Тодрик выбросил вперед длинный дрожащий палец, указывая на него. – Он! Все он! Все ему! Это с ним ты ездил на прогулки, с ним ходил по кабакам! с ним делился своими радостями и печалями… – внезапно голос принца сорвался. Закрыв лицо руками, Тодрик громко всхлипнул.

– Вот как, – промолвил Руальд после минутной тишины. Глаза у него были растерянные, ни на Шута, ни на брата король не глядел. А Шут словно бы наяву слышал мысли своего короля. А может даже, и не его…

Когда на самом деле началась эта вражда? Нет, не с появлением Элеи… Гораздо раньше. Когда смерть короля Берна неожиданно сблизила чудака-мальчишку из балагана и первого наследника. Ведь и в самом деле… у Руальда был Шут, а его настоящий брат в это время остался один. И некому было выслушать, как это больно, когда умирает твой отец. Умирает, даже не оставив своего благословения, потому что он никогда на самом деле тебя не любил. Не любил, не понимал и не принимал. Потому что он стыдился твоих черных волос и безжалостно вешал всякого, кто намекал на чужую кровь…