Шутка Хаоса

Тонкие пальцы грациозно исполняли нужные движения, в сознании вспыхнули необходимые руны.

Не желая ждать свершение мести, Гербер выхватила лук и, целясь в обидчика, выпустила стрелу. Железный наконечник со свистом вонзился в плечо мага.

Йен пошатнулся, боль была резкой и острой. Стрела глубоко вошла в кость.

— Каран сиг мид, — слова падали как удары молота, разносясь звоном по всей поляне.

На этот раз оружием ему стало совсем не излюбленное всепоглощающее пламя — огонь мог причинить вред его спутникам.

С пальцев чародея с шипением сорвались тонкие едва различимые простому глазу змейки молний. Разряд, попавший в цель, моментально охватывал в сеть тела разбойников, оплетая их яркими вспышками.

Эрвин не успел выхватить из ножен саблю, когда все закончилось. Несостоявшиеся каратели лежали на земле, порой вздрагивая от легкой предсмертной конвульсии. Из ушей, ртов и даже глаз мертвых сочилась кровь, постепенно сворачиваясь и замедляя свой бег.

Сестра атамана медленно пятилась, в расширившихся глазах застыло непонимание, видимо, еще не до конца осознав весь ужас случившегося.

Взгляд Йена пылал недобрым огнем, губы дрогнули в злобной усмешке.

— Теперь ты…

Эрвин не мог поверить, что Йен действительно способен убить глупую несчастную девчонку. Толком не осознавая, что делает, он повис на уже протянутой для смертельного удара руке чародея.

— Беги!

Крик предназначался для сестры атамана, и она сочла за благо внять ему. Быстро развернувшись, девушка понеслась прочь, что было сил. Очень скоро ее тонкая фигурка скрылась за стволами деревьев.

— Остановись! — эльф заглянул в глаза мага и увидел глубоко таящийся в них мрак. — Неужели ты действительно готов был убить несчастную дуреху? Разве недостаточно уже тех, кто погиб от твоей магии?

— Жалеешь их? — взгляд мага, застывший на лице Эрвина, мало-помалу начал проясняться. Боль от раны в плече исказила лицо. — Думаешь, они бы пожалели нас, Керон, Цету? Нет, Эрвин. Мир устроен так, что либо ты зверь, либо жертва — иного не дано.

Он стряхнул ослабевшие пальцы эльфа со своей руки.

— Кем ты стал, Йен? Впору ли тебе еще белая мантия?

— Судить меня вздумал? — угрожающе усмехнулся маг. Сейчас как никогда в душе поднималась ярость, и он с огромным трудом ее сдерживал.

Эльф ничего не ответил, выдернув из плеча волшебника железный наконечник, развернулся и направился к раненому Ризу. Йен вскрикнул от резкой боли, зажав рану рукой. Злой взгляд чародея еще долго сверлил спину Эрвина, чувствуя раздражение. Его так и тянуло стукнуть эльфа по голове посохом, чтобы добавить тому больше ума и убавить этой глупой жалости. Йен успел забыть, как совсем недавно и сам испытывал подобные чувства, ухаживая за зараженными чумой сутками напролет. Теперь он и вовсе не вспоминал о своих пациентах.

— Когда-нибудь ты лишишься жизни из-за своей доброты и чести, — произнес маг, но его никто не услышал.

Воин уже пришел в себя, сидел, потирая ушибленный затылок.

— Идти сможешь? — эльф протянул Ризу руку.

— Угу.

Приняв помощь Эрвина, рыцарь поднялся и, пошатываясь, побрел следом за путниками.

Покинув поляну, ставшую смертным одром для разбойников, странники нашли другую — намного больше и сплошь покрытую огромными черными валунами. Разбив лагерь и разведя костер, принялись есть. Все молчали. Никто не хотел первым нарушить установившуюся тишину.

Цете казалось, что, если сейчас не будет произнесено ни единого слова, она просто сойдет с ума. Девушка посмотрела на барда — тот сидел у костра, любовно поглаживая лиру.

— Спой что-нибудь?

— Что же тебе спеть, красавица? — мягко улыбнулся Марк. — Может, про Хранительницу Ветра?

— Ни разу о ней не слышала…

— А я слышал, — вмешался Ташин. — Рэль рассказывала, когда шли через болото. Когда-то они были людьми и эльфами, что шли навстречу друг другу войной, грозя уничтожить весь мир. Боги вмешались и наказали безумцев, заточив их в воплощении собственных Стихий. Таким образом, Повелители стали вечными Хранителями Тэрна.

Странный, совсем непонятный взгляд бросил бард на Ташина.

— Что же, все верно, дитя, верно, — слова Марка сквозили горечью. — Вот только Хранительница Ветра не всегда была злой, когда-то она была подобна ангелу.

— Спой, а мы послушаем, — в голосе Цеты прозвучал неподдельный интерес.

Марк любовно провел пальцами по струнам, и лес огласила печальная мелодия, казалось, сама лира плачет, вспоминая прекрасную Хранительницу Ветра.

Неосознанно вся компания обратилась в слух, не смея противостоять колдовской мелодии.

Блуждая в непроглядной тьме

Ты жаждешь света и прозренья,

Но не найдя душе спасенья

Растаешь снова в тишине…

Ни боль, ни ужас, ни лишенья

Уже не тронут твою суть

И не ворвется в эту грудь

Безумный стук сердцебиенья…

Весь светоч тех земных прикрас,

Что небо в дар тебе вручило -

Людская ненависть сгубила -

Здесь пустота царит сейчас!

С лихой усмешкой нож точа

И нежно оставляя раны,

Что будут гнить в душе годами,

Лишила крыльев не спеша…

Во власти злых метаморфоз

Вы сами Ангела казнили,

Взамен же монстра породили -

И он причина ваших слез!

Да… Мертвым боли не понять -

Они живут без чувств, не дышат…

Но все же, страсть и ими движет

Чужие души поглощать…

Нет людям прав тебя судить!

Пусть будут прокляты презреньем,

Когда низвергнули в забвенье

То, что должны были любить!

Вниз снова тянет темнота

Без перьев, без любви, без правды…

Но в песнях сказочные барды

Крылатой воспоют тебя!

На последнем аккорде земля вздрогнула, колыхнулась, вспучилась, словно морские волны. Массивные валуны, что с избытком находились вокруг, сталкивались и разбивались в крупные осколки и мелкое крошево, медленно парили, соединялись, обретая гротескные человеческие очертания.

Огромный кулак каменного великана с силой врезался в землю, и ударная волна подобно ураганному порыву разметала путников в разные стороны, словно сухие опавшие листья.