Шутки в сторону!

– Не сходи с ума, Эдди, – сказала Морин. – Разумеется, тебе не придется, как ты говоришь, убираться отсюда, до этого не дойдет. Нам нечего скрывать. Просто ситуация достаточно деликатная.

Эдди пожал плечами:

– Дорогая, мы живем вместе уже полгода, а твоя дочь даже не подозревает о моем существовании.

Морин смущенно взглянула на него:

– Просто я никак не могла найти подходящий момент. Сначала я хотела познакомить вас на Рождество, но потом решила, что это неудобно.

– Почему же? Я хорошо играю в «скрэббл», знаю слова рождественских гимнов и люблю индейку. Это делает меня идеальным гостем на Рождество.

Морин рассмеялась и нежно поцеловала Эдди.

– Возможно, но Рождество – семейный праздник. Тем более отец Лорен умер в сочельник, и мне показалось, что еще не время представлять дочери человека, который, возможно, заменит ей отца. Не беспокойся, я скажу ей в день ее рождения.

– Что ж, поступай, как считаешь нужным. Но мне все-таки кажется, что лучше было бы сказать ей вчера.

– Никак не ожидал увидеть вас сегодня. – Ричард был удивлен, но явно обрадован неожиданному приезду Лорен. – Думал, вы появитесь не раньше понедельника. – Он взял у нее чемодан.

Лорен потерла затекшую руку, наблюдая, с какой легкостью Ричард поднял ее тяжелую ношу. Как и любую одинокую женщину, ее впечатляла способность мужчин справляться с простой, каждодневной работой, которая ей давалась с трудом. А Ричард явно обладал большой физической силой – сказывалась жизнь на природе.

Он повел ее в пристройку к дому, извинившись, что еще не успел закончить приготовления к ее приезду. Лорен улыбнулась, увидев стопки книг, коробок и фотографий, разбросанных на кровати. Пол был покрыт ворохом одежды, в основном женской, и каких-то странных предметов, которые она сочла альпинистским снаряжением.

Лорен принялась помогать ему с уборкой и подняла с пола женскую ночную рубашку.

– Полагаю, это принадлежало вашей бывшей жене?

Ричард схватил рубашку и кинул в большой мешок с остальной одеждой, избегая смотреть на нее. Лорен немедленно пожалела о сорвавшихся словах.

– Простите меня. Я опять ляпнула глупость. И почему я не умею держать рот на замке? Дело в том, что обычно я не начинаю работу с новым клиентом, поднимая с пола женские веши в его спальне. Я больше привыкла обсуждать карту вин в ресторане и вежливо улыбаться, когда он показывает мне портрет его любимой собаки. А сейчас я представила, как вы возвращаетесь с горной прогулки, опьяненный нехваткой кислорода, и по ошибке надеваете ночную рубашку своей жены.

Лорен прикусила язык, жалея, что не сделала этого раньше.

– Вы, наверное, сейчас ищете законный предлог расторгнуть контракт на том основании, что я обвинила вас в ношении женской одежды, – неуверенно произнесла она.

Ричард наконец повернулся к ней. Его глаза искрились смехом. Лорен вздохнула с облегчением. Ему было весело! «Как странно, что мне легко с этим человеком, хотя я едва знаю его», – подумала она.

Ричард кашлянул и приложил палец к подбородку.

– Я задумался о том, как вам удалось дожить до вашего возраста и положения, не подвергнувшись принудительному лечению или серийным увольнениям?

Лорен рассмеялась:

– В том-то все и дело? Я поддерживаю контакты с клиентами исключительно по деловым вопросам. Если бы мы сейчас сидели в офисе, вы были бы в костюме, а я надела очки, вы были бы поражены моей чрезвычайной компетентностью. Вы бы сказали: «Этой женщине я доверил бы не только бизнес, но и мою жизнь».

Ричард едва подавил улыбку:

– А с нижним бельем моей жены в руках весь профессионализм куда-то исчезает.

Лорен подозрительно прищурилась:

– Вы смеетесь надо мной?

– Да, без сомнения, – поддразнил ее Ричард. – Почему бы нам не покончить с уборкой побыстрее, чтобы я надел костюм, а вы – свои очки? Тогда вы сможете поразить меня своим компетентным видом.

Лорен склонила голову набок:

– Опять смеетесь?

Ричард, не выдержав, расхохотался:

– С вами это легко!

Лорен покраснела. На ее языке уже вертелся вопрос, почему бывшая жена оставила ему свое нижнее белье, но, к счастью, она сумела сдержаться и осмотрелась в поисках вещей, которые можно было бы подобрать без риска снова оказаться в неловкой ситуации.

Ричард схватил большую часть одежды и выкинул за порог.

– Извините за беспорядок, я собирался убраться здесь завтра.

– Не извиняйтесь, это моя вина. Я поддалась импульсу. Нужно было предупредить вас, но поезд уходил в шесть утра, и я побоялась вас разбудить.

Ричард поднял брови:

– Вы бы не разбудили меня. Я встаю в пять. По уикендам я всегда поднимаюсь рано и еду в горы. Не хотите присоединиться ко мне завтра? – Лицо Лорен выдало ее смятение, и Ричард рассмеялся: – Вижу, вы не ранняя пташка.

– Определенно нет, – призналась она.

– Так что же заставило вас проснуться сегодня ни свет ни заря? – спросил он.

– Плохая ночь, – коротко ответила Лорен. Наступило молчание, и поскольку продолжения не последовало, Ричард тактично сменил тему:

– Что ж, главное – вы здесь. Какие у вас планы на завтра? Вы же, надеюсь, не собираетесь приступить к работе немедленно?

Лорен покачала головой:

– Я подумала, что неплохо было бы прогуляться по окрестностям, пока я с головой не окунулась в работу.

– Тогда я проведу вас по одному из моих любимых маршрутов. После девяти утра там такой же чудесный вид, это я вам гарантирую.

Лорен поблагодарила его улыбкой. Она вдруг очень обрадовалась возможности провести воскресенье на природе.

Ричарду показалось, что он правильно понял ее улыбку. Его первый брак распался именно из-за его поразительного умения неверно понимать все, что говорила или делала жена. Но сейчас он был уверен, что не ошибся. Было очевидно, что ее свидание с противником астрологии прошло неудачно. Скоропалительное возвращение Лорен в Тендейл могло означать лишь одно: она хотела установить с ним личный контакт, узнать его поближе, прежде чем начнутся их деловые отношения.

Конечно, как и большинство импульсивных поступков, приезд Лорен мог иметь несколько объяснений, и, к сожалению, Ричард выбрал неверное. Лорен промучилась без сна всю ночь, беспокоясь о матери. Как и Ричард, она считала, что хорошо разбирается в людях, и пришла к ложному выводу относительно неожиданного визита Морин. По мнению Лорен, мать страдала от одиночества. Где-то с Рождества она заметила, что Морин стала несколько напряженной и озабоченной. Ее пение в пабах пользовалось успехом, и Лорен радовалась за нее, однако работа не могла заполнить пустоту в личной жизни, образовавшейся после смерти отца.