Шутки в сторону

— А у вас лично нет мнения по этому поводу? — Ремезов особенно не старался выбирать выражения, чутье ему подсказывало, что женщину не придется особенно уговаривать поделиться накипевшим. Напротив, она с удовольствием воспользуется представившейся возможностью.

— Разумеется, у меня есть свое мнение, и оно во многом совпадает с мнением мужа. Девочка всегда жила в совершенно невыносимых условиях… Нет, я не хочу сказать, что с ней плохо обращались, обижали, — нет, я имею в виду совсем другое. Катя, насколько я могу судить, жила как бы на юру. Ее слишком рано предоставили самой себе. Мать откровенно занималась устройством личной жизни, тетка — может, слышали, Светлана Коноплева, работает в «Курьере» — очень своеобразная особа, совершенно не считающаяся с чьим-либо мнением, не женщина, а сплошной эпатаж. В такой-то обстановке девочка и жила. Сами понимаете, когда мать каждый день приходит за полночь…

— Что вы хотите этим сказать?

— Да я вам не открою никакой тайны. У бывшей жены Игоря Ольги уже несколько лет роман с ее начальником, профессором Караяновым, роман скандальный. Она совершенно потеряла всякий стыд, у Караянова семья, его жена и взрослая дочь по этому поводу в совершенном ужасе. К тому же профессор человек, прямо скажем, не слишком молодой… Я, видите ли, знакома с дочерью профессора Вероникой, которая, кстати, одних лет с Ольгой, так она просто в бешенстве. Пятно ложится на всю семью.

— Вы говорите так, словно у вас какие-то личные претензии к бывшей жене вашего мужа? — не скрываясь, поддел ее Ремезов.

Но женщина так увлеклась изливанием накопившейся желчи, что не обратила ни малейшего внимания на откровенную шпильку:

— Да, у меня есть к ней претензии, и почему бы им не быть? Во-первых, я знаю, что Игорь всегда был у нее позабыт-позаброшен и лишен женского внимания. Помню, в чем он был одет, когда мы познакомились, — просто ужас. Рубашки с оторванными пуговицами, застиранное белье. Женщина, любящая своего мужа, такого не допустит.

Ситуация прояснилась, и потому Ремезов поторопил словоохотливую дамочку:

— А во-вторых?

— Что? — не поняла она.

— Вы сказали, что рубашки с оторванными пуговицами — это во-первых. А что во-вторых?

— Ах да, — спохватилась она. — Во-вторых, она же его обобрала! Просто выставила на улицу с чемоданом, а он, между прочим, десять лет с ней прожил и был прописан в их двухкомнатной квартире. Он, кстати, там до сих пор прописан.

Последнее замечание, как показалось Ремезову, было произнесено не без доли злорадства.

— Вы хотите сказать, что квартира до женитьбы принадлежала вашему мужу?

Елена Анатольевна облизала узкие губки, в первый раз за весь их достаточно продолжительный разговор она, похоже, соображала, как бы покруглее и половчее выразиться.

— Вообще-то квартира принадлежала покойной матери Ольги и Светланы. Когда Игорь женился на Ольге, теща была жива, именно она его и прописала. Так они все и жили, пока Светлана не выскочила замуж, и, кстати, это у них, видимо, фамильное: прожив с мужем год или два, также выставила его из квартиры. Что касается Игоря, вы же понимаете, он имеет полное право на жилплощадь по закону. Как благородный и в высшей степени порядочный человек, он долго на этом не настаивал, но не может же так продолжаться до бесконечности? Почему мы должны ютиться в четырнадцатиметровой комнате?

— Вы хотите сказать, что предлагали Ольге Черновой размен? — уточнил Ремезов.

— Да, — невозмутимо подтвердила женщина, — несколько месяцев назад. Мы предложили разменяться. То есть не мы, конечно, а Игорь. Она устроила ему истерику, обозвала хапугой. Потом стала настраивать против него дочь, а муж из-за этого сильно переживал. Бедная девочка, уверена, жила в невыносимой обстановке рядом с этими двумя истеричками и блудницами.

— Кажется, сестра Ольги с ними не живет?

— В прямом смысле нет, но что это меняет, если там вся атмосфера от начала до конца порочная?

Ремезов слушал жену Чернова с двойственным чувством. С одной стороны, его более чем устраивала ее словоохотливость, если не сказать болтливость. С другой — он испытывал к ней прямо-таки физическое отвращение: более откровенного, ничем не прикрытого ханжества и фарисейства он давно не встречал. И тут его осенило!

— Елена Анатольевна, — спросил он спокойно, — а зачем вы встречали Катю позавчера вечером у школы?

— Я… я… — Она усиленно заморгала глазами.

Ремезов уже не сомневался, что пробный шар попал в точку.

— Ну конечно, позавчера между пятью и шестью вечера вы встретили Катю Чернову возле школы и о чем-то с ней разговаривали, ведь так?

Елена Анатольевна замялась, потом нехотя согласилась:

— Да, я с ней разговаривала… В общем, меня вынудили обстоятельства… Ну, то, что ее мать тянула с разменом, хотя мы с Игорем подобрали уже несколько очень хороших вариантов. Это даже неуважительно по отношению к нам: мы потратили столько времени, а она даже не пожелала съездить посмотреть! А тут еще позвонила Вероника Караянова и рассказала, что опять застала отца с Ольгой…

— Неужели вы все это высказали девочке?

— А почему нет? Если мать настраивает дочь против отца…

— …то вам позволительно, в свою очередь, настраивать ее против матери, — продолжил за нее Ремезов.

— У меня такое чувство, словно вы хотите меня в чем-то обвинить! — взорвалась женщина. — Нельзя принимать чью-то сторону, не разобравшись до конца.

— Знаете, — честно признался Ремезов, — если говорить откровенно, то вы мне не симпатичны хотя бы уже потому, что скрыли факт своей встречи с Катей, несмотря на то, что знали о ее исчезновении. Но дело не в этом, сейчас меня интересует информация, информация и еще раз информация. Итак, сколько времени вы разговаривали?

— Не знаю… Ну, минут пятнадцать, может, двадцать… — Елена Анатольевна не скрывала раздражения.

— И что потом?

— Мы расстались, каждая пошла в свою сторону. А ночью позвонила Светлана и сказала, что Кати до сих пор нет дома.

— И последний вопрос: вы, конечно, добились своего? После того, что вы ей наговорили, Катя была сильно расстроена и подавлена, не так ли?

В принципе, говорить этого, наверное, не следовало, но Ремезов не мог сдержать клокотавшее в нем негодование.

— В чем вы хотите меня обвинить? — огрызнулась высоконравственная паучиха. — Вы пытаетесь валить с больной головы на здоровую, доказать, что в ее исчезновении виновата я, а не ее гулящая мамочка!

И тут Ремезов высказал предположение, для которого, если честно, еще не было достаточных оснований:

— Чего только люди не сделают из-за пары-тройки лишних метров, некоторые даже способны свести в могилу целую семью.

Ремезов подразумевал известный случай, когда из-за квартиры были отравлены таллием трое детей вместе с их родителями.