Схватка за Рим

– Я пожалел, – сказал Тотила, – что позволил ему посетить тебя, и поехал) вслед за ним. Ты очень испугалась?

– Да, он глядел безумным. Но теперь все прошло. Завтра – решительная битва? Ты беспокоишься?

– Никогда в жизни не ожидал я битвы с такой радостью, как теперь. Она прославит меня в истории. Мой план хорош, и меня радует победа над великим полководцем. Я жду этой битвы, как праздника. И ты должна украсить мой шлем, и копье, и моего коня венком из цветов и лент.

– Цветов и лент! Но ведь так украшают только жертву!

– И победителя, Валерия.

– Хорошо. Завтра к восходу солнца я пришлю тебе в лагерь оружие, украшенное цветами, покрытыми утренней росой.

– Да, я хочу выехать украшенным на эту лучшую мою победу. Завтра одной битвой я выиграю и невесту, и Италию!

Возвратившись в лагерь, Тотила послал графа Торисмута к Агалле спросить, не изменил ли он своего намерения помочь ему. Торисмут возвратился с запиской: «Завтра я исполню то, чего ты ожидаешь от меня. После битвы ты не будешь больше укорять меня», – писал Агалла.

– Что он делал, когда ты приехал туда? – спросил Тотила.

– Он самым заботливым образом расставлял в засаду своих всадников.

С восходом солнца на следующее утро Тотила выехал с небольшим отрядом своей конницы из ворот Капры. Его вооружение блестело золотом и серебром и было украшено венками роз и разноцветными лентами. Снежно-белый конь его также нес чудный венок на шее, а в гриву его были вплетены длинные яркие ленты. Рядом с Тотилой ехал Юлий. Он не был вооружен и держал в руке только прекрасный щит, данный ему Тейей.

– О! – вскричал Альбоин, увидя Тотилу. – Он едет на битву, нарядившись, как на свадьбу! Какое дорогое вооружение! Гизульф, брат мой, у нас и не видали такого! И что за конь под ним! О, я должен получить и этого коня, и это вооружение!

С этими словами он бросился вперед. Тотила остановил коня и, казалось, ждал удара. Альбоин налетел, но в последний миг Тотила чуть потянул повод, и лошадь его сразу отпрыгнула в сторону, так что Альбоин проскакал мимо. Тотила очутился сзади него и без труда мог бы пронзить его своим копьем. Лонгобарды этого не ожидали и с громкими криками ужаса бросились к своему вождю. Но Тотила быстро обернул копье и тупым концом ударил противника по плечу с такой силой, что тот упал с лошади, Тотила же спокойно поехал к своему отряду. Альбоин быстро вскочил на лошадь и повел свое громадное войско на небольшой отряд готов. Но, прежде чем они подъехали, готы бросились бежать обратно к Калре. Альбоин сначала остановился в изумлении, но затем вскричал:

– Да это бегство! Конечно, бегство! Передние уже скрылись в воротах! Скорее, волчата! За ними в город!

И многочисленная конница его помчалась в Каиру. Нарзес со своих носилок видел все происшедшее.

– Стой! – с яростью кричал он. – Остановитесь, безумные! Ведь это бегство притворное! Назад! Трубите отступление! Громче!

Но лонгобарды слишком увлеклись преследованием врага, остановить их было невозможно.

– Ах, – вздохнул Нарзес. – И я должен смотреть на такую глупость! Следовало бы дать им погибнуть в наказание. Но они мне нужны, надо спасти их. Итак, вперед, во имя глупости! Цетег, Анцал, Либерий, за ними в Каиру! Ведите исаврийцев, армян и иллирийцев. Но помните: город не может быть пуст! Берегитесь! Мои носилки последуют за вами. Но я не в силах больше стоять.

Он в изнеможении упал на подушки. Цетег же и другие полководцы бегом повели пехоту.

Между тем, готы и за ними лонгобарды вскачь пронеслись через Капру и помчались по фламиниевой дороге к Тагине. Передние ряды лонгобардов достигли того места, где лесистые горы с двух сторон суживают дорогу. Увидя это, Тотила дал знак, зазвучал рог, и в ту же минуту из ворот Тагины бросился отряд пехоты с копьями, а с обеих гор выскочили из засады персы. Пораженный Альбоин быстро оглянулся.

– Мои волчата, никогда еще не бывало нам так худо! – закричал он и повернул лошадь назад к Капре. Но в эту минуту оттуда бросились скрытые в домах готские стрелки. Лонгобарды оказались окруженными со всех сторон.

– Ну, Гизульф, теперь остается только храбро умереть. Кланяйся моей Розамунде, если тебе удастся выбраться! – крикнул Альбоин и бросился на одного предводителей конницы, который в золотом, открытом шлеме мчался прямо на него.

Альбоин готовился уже ударить его, но тот закричал:

– Стой, лонгобард! Идем вместе на наших общих врагов! Долой готов! – И с этими словами Фурий Агалла рядом с Альбоином понесся на готов.

Первое мгновение готы, увидя это, молчали, думая, что, быть может, это какая-нибудь хитрость, но затем поняли и с криками: «Измена! Измена!» в страшном смятении бросились назад к Тагине. Тотила также побледнел, увидя Агаллу рядом с Альбоином.

– Да, это измена! – вскричал он. – А, тигр! Долой его! И он понесся на корсиканца. Но прежде чем он успел достичь его, Исдигерд целым отрядом персов очутился между ним и Агаллой.

– На короля! – крикнул он персам, – Все на короля! Вот он, на белой лошади! – И целый град стрел направился в Тотилу. Щит его был, совсем пробит. Между тем, Агалла также увидел его.

– А, это он! Моей должна быть кровь его сердца! – И он бросился к Тотиле, который страшным ударом успел убить Исдигерда. Агалла поднял копье, прицеливаясь бросить его в открытое лицо Тотилы. Но вдруг две стрелы вонзились в лошадь Тотилы, а третья в ту же минуту попала ему в плечо. И лошадь, и всадник упали. Персы Исдигерда громко вскрикнули от радости. Агалла и за ним Альбоин пришпорили коней.

– Пощадите жизнь короля! – вскричал Альбоин. – Возьмите его в плен! Он пощадил мою жизнь!

– Нет, смерть ему! – крикнул Фурий и бросил копье.

Алигерн в это время старался поднять раненого Тотилу на вороного коня префекта. В эту минуту пронеслось копье Агаллы, но Юлий отразил его щитом Тейи. Агалла пустил второе копье: Алигерн прикрыл короля щитом, но оружие было брошено с такой силой, что пробило щит и ранило короля. Агалла подъехал уже почти вплотную и занес меч над Тотилой, но молодой Адальгот со страшной силой ударил его древком знамени, которое держал, и тот опрокинулся назад, оглушенный. Между тем, Алигерну удалось, наконец, посадить раненого Тотилу на коня, и в сопровождении Юлия и Адальгота, он вывез короля из битвы и помчался в Тагину. Торисмут между тем, успел привести свой отряд в порядок. Тотила хотел распоряжаться битвой, но не мог сидеть в седле.

– Торисмут, – сказал он. – Ты защищай Тагину и пошли скорее гонца к Гильдебранду: он должен сейчас вести сюда весь свой отряд и во что бы то ни стало загородить дорогу на Рим. Тейя, как я узнал, уже на месте битвы, он должен прикрывать отступление на юг, к Риму. Это последняя надежда.

Тут он потерял сознание.

– Везите его отсюда, – сказал Торисмут. – Скорее туда, на гору, в монастырь. Скорее. Из ворот Капры движется уже пехота Нарзеса, наступает решительный момент. Я буду защищать Тагину, пока у меня останется хоть один человек. Ни один всадник – ни перс, ни лонгобард – не войдет в город, пока я в состоянии поднять руку: я буду охранять жизнь короля, пока он не очутится в безопасности.

Действительно, из ворот Капры появилась пехота Нарзеса. Цетег узнал уже о поступке Агаллы. Он подъехал к нему и протянул руку.

– Наконец-то, мой друг Агалла, ты примкнул к нам!

– О, он не должен жить, этот Тотила! – с яростью вскричал Агалла.

– Как? Разве он еще жив? Мне казалось, он умер! – быстро возразил Цетег.

– Нет, не умер! Его увезли раненого.

– Он не должен жить! – закричал Цетег. – Его смерть важнее, чем взятие Тагины. Это может сделать Нарзес – их ведь семьдесят против семи готов. А ты, Агалла, скорее в погоню за Тотилой. Он ранен, значит не может сражаться. Его увезут в лес за городом. Туда можно пробраться по двум дорогам. Бери триста всадников и поезжай одной дорогой, а я возьму триста других и поеду другой.