Схватка

К слову, летом и осенью поганым на Руси будет едва ли не сложнее, чем зимой: крестьяне смогут найти себе убежища в дремучих лесах, пережидая пришествие агарян. При этом не рискуя замерзнуть и быть съеденными волками, сбивающимися в стаи именно зимой! А съестные припасы, что не удастся взять с собой, вполне возможно без промедления закопать в незамерзшую землю за околицей собственного дома… Ведущие же к столице дороги можно множество раз перекрыть засеками, изматывая врага регулярными засадами лучников. Один в один, как эрзя Пургаса в своих лесах выбивала нукеров Орду-Эджена, успешно замедляя движение монгольского тумена!

По разработанному и обговоренному заранее плану обороны, дружина княжья и городской полк не станет покидать Рязани. Наоборот, к стольному граду стянутся гарнизоны порубежных крепостиц, дружины удельных князей и ополчение из беженцев, отступающие от поганых. Благо, что с добытыми в Булгаре трофеями, воев вполне можно будет и вооружить, и раздать какую-никакую броню.

И кстати, моя идея с импровизированным юшманом также пошла в массы! И многие вои, как я успел заметить, ныне щеголяют в смешанной кольчато-пластинчатой броне…

Так вот, сев в осаду с большой ратью в стольном граде, чьи стены уже успели обновить, Юрий Ингваревич вполне сможет выдержать несколько татарских штурмов. Даже с учетом того, что китайские пороки вновь разрушат стены — пороха у монголов теперь нет однозначно! А как без него бороться со стеной щитов русичей спешенным степнякам?!

Переждав же несколько штурмов, рязанцы дождутся, когда из Владимира подойдет по Оке судовая рать и многочисленное конное войско братьев-Всеволодовичей, следующее берегом реки! Причем, даже если владимирская конница и не станет приближаться к осаждающим град татарам, встав в Переславле-Рязанском, то пехота запросто причалит к пристаням стоящего у самой реки града… Между прочим, новгородская дружина, включая и балистариев, и отряды пеших бояр-секироносцев, целиком осталась в столице царства и ее окрестностях. Благо, что на севере у нас теперь нет сильных врагов — а владимирская земля богата хлебом, и в отличие от рязанской, татары до нее не дошли.

И кстати, водным путем можно будет также эвакуировать и гражданское население града… Но это все преимущества обороны летом — ну и теперь уже осенью.

…Добравшись до земель Чернигова, мы развернули свой отряд до двух с лишним тысяч ратников, с учетом присоединившихся к нам ковуев, расселенных в Посейме, и небольшого отряда дружинников из Курска. Потом рать разбавили подкрепления из Ольгова, Рыльска, Выри и Зартыя — и вот, наконец, мы прибыли в Путивль. Призвать добровольцев, точнее «охотников», как их здесь называют. Да дать отдохнуть хотя бы полдня людям и животным, поесть горячей еды и подковать копыта коней.

Вряд ли наша рать вырастит уже значительно больше: чем ближе к Чернигову, тем меньше становится «охотников» — ибо большинство здешних ратников Мстислав Глебович успел призвать на защиту стольного града. Но под нашим с Коловратом началом итак уже ходит две с половиной тысячи конных воев — считай вдвое больше, чем выступило из Рязани!

Без обозов мы двигаемся весьма ходко, делая большие переходы каждый день — и вполне можем успеть в Чернигов до того, как его осадит Михаил Всеволодович!

А даже если и нет — невелика беда. Ибо стольный град княжества итак будет защищать городской полк, примерно две с половиной тысячи воев. А у самого Мстислава Глебовича, с учетом владимирского подкрепления, наберется сотен восемь дружинников. Кроме того, Мстислав заранее отправил гонцов за помощью всем удельным князьям северян. И даже с учетом булгарских потерь, еще примерно тысячу конных гридей и столько же пеших ополченцев из окрестных городов успеют прийти на помощь Чернигову! А значит, в распоряжении князя по всем подсчетам должно оказаться не менее пяти тысяч воев! Вдвое меньше, чем у противника (по слухам, враги собрали около десяти тысяч воев) — но штурмом стольный град владыки западной Руси не возьмут, силенок не хватит.

Конечно, у Михаила Всеволодовича немало сторонников в самом Чернигове — но Мстислав не дурней меня, и этот фактор учтет. Достаточно будет завалить все подземные ходы, ворота отдать под охрану владимирских ратников, а в боевые башни-вежи посадить собственных дружинников (оставив подле себя небольшой резерв), чтобы исключить попытку успешного предательства.

И если враг действительно поспеет раньше нашего — что же. Пусть пробует штурмовать Чернигов, покуда мы перехватываем его обозы! Скорее всего, Михаил будет вынужден или снимать осаду, или делить рать, отправляя в поиск за нами большую часть своей конницы. Но как же ему это сделать, если у Мстислава Глебовича солидный гарнизон, при случае способный не просто на вылазку сходить, но и сокрушить оставшиеся силы осаждающих?! Так что с нашим приходом нынешний Киевский князь окажется перед тяжелым, сложным выбором — или снимать осаду (коли он успеет дойти до Чернигова первым), или разворачивать свою рать восвояси, даже не пытаясь штурмовать!

Это если мы успеем влиться в гарнизон…

А в крайнем случае, можем рискнуть испытать свои силы и в полевом бою — в конце концов, число воев примерно сопоставимо, и шансы на успех в сече у нас есть. Особенно, если удастся атаковать лагерь противника на рассвете — и, дождавшись вылазки северян из крепости, окончательно разбить врага, как когда-то темника Кадана под Пронском!

Правда, это все же крайний и худший вариант для всех. Во-первых, мне претит сама мысль сражаться с русичами (хотя княжеские усобицы дело такое — тут русская кровь иной раз льется рекой, как у Липицы). Во-вторых, не хочется вот так вот глупо ослаблять и рязанскую, и черниговскую рати накануне решающей схватки с татарами!

Но я практически уверен, что нам удастся вынудить Михаила Всеволодовича снять осаду. После пары неудачных штурмов, сильно «затратных» в плане людских потерь, у князя просто не останется другого выбора, как воротиться восвояси. Ведь он точно лишится подвоза продовольствия — с нашей посильной помощью!

— Четыре десятка «охотников» я отобрал. Остальные или сильно увечные, или старые — или наоборот, молодые. Негусто. Но как говорится — вода камень точит, а курочка по зернышку клюет!

Я согласно кивнул «старшему» воеводе, коему достался в качестве «младшего», товарища. Хотя на самом деле у нас теперь у каждого по тысяче с лишним дружинных — выходит, равны!

Между тем Коловрат, посмотрев на начавшее стремительно сереть небо, глухо пробормотал:

— К дождю…

После чего уже громче добавил:

— Эх, плохо, если дороги раскиснут! Сильно замедлимся… Да и как ночевать без шатров, под открытым небом и дождем — сколько воев потеряем хворыми?

Зябко передернув плечами, тут же представив обрисованные Евпатием перспективы, я сердито ответил:

— Что нам остается? Не хуже тебя понимаю… Но до Чернигова — меньше пятой части проделанного пути! Значит, на стоянках будем городить навесы, и кучками под них забиваться. Какая-никакая, но защита от дождя. А костер рядом разводить… В пути же плащами укрываться. Дружинные все же не дети — сдюжат.

Боярин как-то рассеянно кивнул в ответ, после чего вдруг едва слышно спросил:

— Как сны твои, Егор? Не видел ли ничего нового о татарах? А о Михаиле Всеволодовиче? И о Мстиславе Глебовиче да Чернигове?!

Я отрицательно мотнул головой, после чего ответил, не сдержав прорвавшегося в голос огорчения:

— После Булгара снов не вижу вообще, никаких. Видать, теперь уже сами должны справиться…

Евпатий Львович согласно склонил голову — но я успел разглядеть в его глазах отголосок собственного разочарования. Волнуется за семью, оставшуюся в Рязани Коловрат — да разве сам я не волнуюсь?! Коли гонец от Юрия Игваревича придет — ни на секунды не задержусь в землях северян! Каким бы это не стало предательством по отношению к Мстиславу… В конце концов, ему ратников отбиться должно хватить. А вот рязанцам против татар будет нужен на стены каждый ратник…