Сибирь 2028. Армагеддон

– Мужчина, угостите даму обедом… – без надежды пробормотал условно женский голос. Я не был Иисусом Христом, способным прокормить толпу одной булкой, но что-то дрогнуло в груди. Я остановился, стряхнул со спины рюкзак, извлек две первые попавшиеся банки и открыл их ножом. Вокруг меня образовалась толпа. Сердце сжалось, когда я смотрел, как эти люди – без лиц, без будущего – тянутся к еде заскорузлыми руками, зачерпывают пальцами, жадно едят, смотрят на меня голодными глазами – не расщедрюсь ли еще.

– Простите, граждане, – бормотал я, пятясь дальше, – но больше нет, неурожай, знаете ли… – горели уши, но, видит Бог, еды оставалось с гулькин нос, я сам не знал, где ее добывать.

Я уходил все дальше, прошел мимо печи, где концентрация населения была наибольшей. У многих людей не было сил что-то говорить, просить. Они смотрели на меня с полной отрешенностью, и я уверен, выхвати я автомат и начни поливать их огнем, они бы даже не шевельнулись.

– Ты откуда, парень? – пробормотал мужчина, сидящий в одиночестве у стены. Он не подстригался лет десять, закручивал волосы и притягивал их к голове резинкой. На плечи у него был наброшен рваный и выцветший тулуп Деда Мороза (нашел же где-то). Нога, похоже, была сломана – охая от боли, он пытался вытащить ее из-под себя. Я пришел на помощь, приподнял его под мышки – ей-богу, его тулуп весил больше, чем он сам! Он пристроил свою конечность, поблагодарил. Я кратко поведал, кто я и откуда.

– Я слышал, в городе Оби нормальная жизнь… – с усилием выдавил «Дед Мороз». – Но нам туда уже никак не добраться… Уж мне-то точно… Посижу еще тут немного – да, наверное, и хватит… Вон уже скольких пережил…

– Давно вы тут живете? – поинтересовался я, покосившись на стену у мужика за спиной, испещренную вертикальными отметками.

– Два месяца… – Он надрывно закашлялся, а я невольно отпрянул, вспомнив о таблетках, которые давно не принимал. – Или около того, эти дни уже учету не поддаются, но можешь посчитать по зарубкам… Мы жили на Планировочной, у Оби, сразу за Горским массивом… Там уцелело большое гаражное хозяйство, оно почти не пострадало. Мы нормально себя там чувствовали, держали оборону, ставили сети на реке… не поверишь, парень, но в Оби еще осталось немного рыбы… а отдельная так мутировала, что даже сети эти монстры рвали… Но все хорошее кончается, ты сам об этом знаешь… Это были не каннибалы – и то хоть хорошо. Прорвали заграждение, ворвались ночью на грузовиках, веселые такие, пьяные, с нацистской символикой. Заявили, что это «рыбное место» отныне их, всех поселенцев они, так и быть, отпускают, а если есть желающие сопротивляться, то милости просим к стенке… Нам даже вещи не дали собрать, просто выгнали… Кто-то добрел до площади Маркса, здесь не такой уж дальний свет, нашли этот уголок обетованный… В городе практически не осталось еды, кроме крыс, их приходится варить часа по три, чтобы добиться хоть чего-то съедобного…

– А еще в этом районе люди есть? – поинтересовался я.

– Да сколько угодно, – ответствовал мужчина. – Ты не поверишь, но люди есть везде – даже там, где их по определению быть не может… На этой площади их не меньше трехсот – и здесь под ГУМом, и под недостроенным концертным залом, и под «Версалем». Многие зарылись так глубоко, что до них ни людоеды, ни зараженные не доберутся. Кое у кого есть оружие, они еще могут защищаться, здесь можно найти воду, дрова на растопку… Вот только людоеды частенько лютуют, устраивают облавы на тех, кто ходит верхом, чтобы добыть еды… Глубоко под землю они спускаться не любят…

Мужчина оказался говорливым, он мог болтать часами, вспомнил, как трудился мастером на заводе «ЭЛСИБ», как за месяц до землетрясения купил себе приличную «Хонду» с левым рулем – она и провалилась вместе с дачей, огородом и семьей, которая дожидалась его в машине, пока он бегал к соседке отдавать ключи. Так обидно, соседка заговорила зубы, лучше бы он провалился вместе со своей женой и восьмилетними близняшками… Он продолжал еще что-то бормотать, а я уже уходил – не был я охотником выслушивать истории про жизнь.

Когда помещение изогнулось, превратившись в коридор, меня окликнули:

– Эй, ты, постой…

И в грудь бесцеремонно ткнули дулом «калашникова». Я чуть не офигел от такой наглости, вот и делай людям добро после этого! Перед глазами колыхались две фигуры – видимо, из того же сообщества, но еще способные держать оружие и выказывать свое превосходство.

– А ну отставить! – возмутился я. – Мужики, не наглейте, я же просто мимо иду, никого не трогаю. Не бандит, не людоед, не мутант…

– Ты что-то имеешь против мутантов, приятель? – скрипнул один из собеседников.

Я догадался включить фонарик, предварительно выставив его на рассеянный свет. Эти двое не возражали, когда их озарило «лунное» мерцание. Я вздрогнул, хотя и постарался не подать вида. У того, что повыше, была искривлена фигура, он выглядел так, словно отражался в кривом зеркале. При этом правая челюсть протянулась почти до ключицы, а левая напоминала обкусанный логотип компании «Apple». У второго, что был приземист и коренаст, поперек физиономии простиралась глубокая канава, в которой хорошо просматривалось содержимое рта, носоглотки и разрезанная пополам пустая глазная впадина. «Морда треснула», – подумал я.

В последнем вопросе, очевидно, скрывался какой-то подтекст.

– Да мне плевать, какие у вас рожи, – пожал я плечами. – Ну, вырвалось, простите. А вообще-то, парни, невежливо шпынять стволами человека: а) имеющего дружелюбные намерения и б) накормившего шестью хлебами ваших людей.

Действительно, что я мог иметь против мутантов? Я не полковник Гнатюк – это его расистские чувства задевает факт существования данного человеческого подвида, и он с упоением истребляет их в Зоне Безопасности. А в прочем «свободном мире» все люди братья и никаких межэтнических конфликтов. Люди и мутанты мирно сосуществуют, при этом первые уже ничем не отличаются от вторых, а вторые – от первых.

Ствол «калашникова» продолжал контактировать с моим пузом. Я мог бы попытаться им завладеть, но я слышал, что мутанты народ резкий, и с реакцией у них порядок, невзирая на неуклюжий внешний вид.

– Оставь свой мешок, автомат и уходи, – угрюмо вымолвил красавчик с треснувшей мордой. – Спасибо, парень, что накормил наших людей, но у нас такое впечатление, что они не наелись. Прости, ничего не имеем против тебя.

Когда-нибудь эти глупцы дождутся, что Я против них стану что-то иметь! Испортили такое меланхолическое настроение, мерзавцы! Я тяжело вздохнул, сделал вид, что собираюсь снять мешок, украдкой произвел небольшую манипуляцию в кармане, а когда открыл ладошку, на ней лежала самая настоящая граната с выдернутой чекой и отведенным рычагом! За четыре секунды, что остались до взрыва, я испытал моральное удовлетворение – эти двое отшатнулись к стене, первый выронил автомат, второй зачем-то закрылся руками. Впрочем, насладился я этим за две секунды, по окончании которых быстренько прижал рычаг к корпусу гранаты и констатировал – что-то я тоже переволновался.

– Психологический тренинг, господа, – объяснил я обомлевшим мутантам. – А вот теперь стоит мне разжать руку – и будет большой бах. Поверьте, вы имеете дело с обыкновенным сумасшедшим, который верит в свое бессмертие и, не задумываясь, разожмет руку. Еще вопросы?

– Ты кто такой? – проворчал мутант-громила.

– Обыкновенный сумасшедший, – повторил я (хотя на самом деле так не считал), подтянул рюкзак и побрел своей дорогой разочарований.

– Ладно, прости, – проворчала в спину треснувшая морда. – Ты должен понять, нам тут жрать нечего…

– Так добывайте себе еду, – разозлился я. – Объединитесь с другими людьми, которых здесь больше, чем грязи, подотрите сопли, врежьте хотя бы разок людоедам, чтобы больше сюда не являлись, пометьте свою территорию, живите достойно. Кому сейчас легко? Конечно, куда удобнее плакаться на судьбу, побираться, ждать, когда тебя прикончат… Выход где? – вспомнил я.

– Прямо, налево и еще раз прямо, – вздохнул громила. – Выйдешь из подвала недостроенной второй очереди «Подсолнуха»… Это мое, кстати, СМУ ее когда-то не достроило, денег не было, я там начальником строительства был…