Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова

1. Оренбургский губернский исполнительный комитет Советов рабочих и крестьянских депутатов признает, согласно последовавшего распоряжения Совета Народных Комиссаров, автономию Оренбургского казачьего войска и неприкосновенность его территории.

2. Исполнительный комитет гарантирует созыв войскового съезда в г. Оренбурге. Съезд должен восстановить нарушенный ход работы войскового самоуправления.

3. Исполнительный комитет ни в какие дела казачьего самоуправления вмешиваться не должен.

4. Полное прекращение преследования казаков.

5. Оренбургское войско со своей стороны признает центральную власть Совета Народных Комиссаров.

6. Никаких посягательств на права населения г. Оренбурга, Оренбургской губернии войско иметь не будет, а равно не будет вмешиваться в деятельность существующих там учреждений..

7. Ввиду ненормальности работать в общественных учреждениях, теперь же предоставить право городскому и крестьянскому населению произвести свободные выборы должностных лиц — общественных учреждений.

8. Для спокойствия населения, полное разоружение Красной гвардии и армии, впредь до организации охраны города вновь избранными общественными учреждениями ^{156} .

Большевикам нужна была смерть казачества, и они отвергли его предложения и даже скрыли сам факт существования этого документа, продержав его на секретном хранении до 1992 года!!!

Между тем слабые партизанские отряды Дутова были разбиты и отошли в Тургайские степи.

Восстание Чехословацкого корпуса в мае 1918 года активизировало силы уральской контрреволюции. Сначала пал Челябинск, 17 июня — Верхне-Уральск, 18-го — Троицк. Партизанские отряды Дутова, объединившись с войсками белочехов, 3 июля вступили в Оренбург. 7 июля в город прибыл Дутов и приступил к исполнению обязанностей командующего войсками округа.

В середине июля атаман был включен в состав Комитета членов Учредительного собрания (Комуч) [61] и назначен Главноуполномоченным эсеровского правительства на территории Оренбургского казачьего войска, Оренбургской губернии и Тургайской области.

За отличия в боях с большевиками Дутов по постановлению Войскового правительства был произведен в чин генерал-майора. Постановление было утверждено Комучем 25 июля.

В конце сентября 1918 года была провозглашена власть Уфимской Директории, которую поддержал Дутов. В это же время он берет город Орск и получает чин генерал-лейтенанта, с которым его сердечно поздравил Верховный Главнокомандующий войсками Директории Болдырев.

61

КОМУЧ — Комитет Членов Учредительного собрания — правительство, созданное в Самаре 8 июня 1918 г. после захвата города чехами. Первоначально состоял из 5 членов Учредительного собрания (председатель — эсер В. К. Вольский), в начале августа — из 29, в сентябре — из 97. Объявил себя «временной властью» с законодательными, исполнительными, судебными и военными функциями на территории Самарской губернии, управлял также частью Симбирской, Казанской, Уфимской и частью Саратовской губерний до декабря 1918 г. ( Примеч. ред.)

В середине октября 1918 года Дутов создает так называемую Юго-Западную армию, в которой насчитывалось около 30 тысяч сабель и штыков, и без особых успехов продолжает борьбу с большевиками, хорошо понимая, что собственными силами Красную армию ему не одолеть.

Атаман с радостью встретил весть о свержении пассивной в военном отношении Директории [62] и установлении в Сибири, на Урале и на Дальнем Востоке режима военной диктатуры адмирала А. В. Колчака. Он тут же телеграфирует адмиралу о своей полной к нему лояльности и о передаче тому своей армии в оперативное подчинение.

62

Директория — создана на Уфимском Государственном совещании контрреволюционного правительства Восточной Сибири в сентябре 1918 г. Должна была представлять собою Всероссийское временное правительство, на которое возлагалось объединение всех контрреволюционных сил России для борьбы с советской властью. 18 ноября 1918 г., после переезда в Омск, разгромлена офицерами Сибирского казачьего войска.

28 декабря 1918 года Юго-Западная армия переформировывается в Отдельную Оренбургскую армию в составе двух казачьих корпусов и четырех казачьих дивизий. Армия обороняла Бузулукский, Северный, Илецкий и Орский участки.

В результате успешного наступления Красной армии зимой 1919 года Дутов оставил Оренбург и Орск, понеся при этом тяжелые потери, а в конце февраля его войска были разбиты под Белорецком и Троицком. Колчак был взбешен этим и 3 марта издал приказ о понижении Дутова в звании до генерал-майора за неумелое руководство действиями своей армии.

Переформировав и доукомплектовав армию, Дутов повел наступление на Орск, который был им взят. Предпринятая в апреле — мае попытка овладеть Оренбургом окончилась безуспешно.

23 мая 1919 года армия была переформирована в Южную, которую возглавил генерал-майор Г. А. Белов [63] .

А что же Дутов?

Еще в апреле 1919 года, в день войскового праздника, Колчак предлагал Дутову пост походного атамана казачьих войск России. Войсковое правительство дало на это согласие с условием сохранения за генерал-лейтенантом должности Войскового атамана. 22 июля Дутов выехал в Сибирь и ревизовал войска, побывав, по некоторым данным, даже в Японии. Разъезжал он по Сибири как высокопоставленный вельможа.

63

Белов (Вистенгоф) Георгий Андреевич (?—?). Из прибалтийских немцев. Окончил Николаевское кавалерийское училище, Николаевскую академию Генштаба. Участник Первой мировой войны. Генерал-майор. В Белом движении — на командных должностях. в Омском военном округе, Сибирской, Западной и Южной армий. Участник Сибирского восстания 1921 г.

«Состав атамана, — вспоминает лидер уральских кадетов Л. А. Кроль, — был очень богатый, из вагонов сибирского экспресса международного общества. В вагон-салоне было несколько весьма эффектных и эффектно одетых дам. Впереди этих вагонов шли товарные вагоны с сотнями казаков и лошадьми. Атаман Дутов любил создавать шум. Выезжал он на автомобиле с полусотней казаков впереди и полусотней — сзади» ^{157} .

В мае 1919 года численность Отдельной Оренбургской армии достигала всего 15 тысяч штыков и сабель. Пользуясь властью походного атамана казачьих войск России, Дутов призвал на службу даже казаков 1921 года присяги. «Казаки — писал он, — должны явиться на сборный пункт, имея при себе по одной паре сапог, по одной фуражке, гимнастерке, брюкам и теплушке или плащу — все в исправном виде».

К лету казачья армия превратилась в мощную военную силу из 42 конных полков, 4 пеших и 16 батарей. На службу было призвано 36 возрастов. Таким образом, казаки дали в три раза больше сабель и штыков, чем в германскую войну.

Естественно, местные большевики были крайне обеспокоены этой мощью и направляли в ЦК обращения о срочной помощи:

«Более года участвуя в борьбе с казачеством, Губком должен засвидетельствовать, что мы имеем дело с противником сильным, ловким, дисциплинированным, прекрасно действующим оружием, способным, благодаря образцовой коннице, к быстрым массовым переброскам сил».

С 25 сентября Дутов вновь возглавил свою армию, которая к этому времени снова сменила название и стала называться Оренбургской. В это же время Оренбургская армия потерпела окончательный разгром под Орском и Актюбинском и покатилась к Семиречью. Она шла через Тургайские степи, через пески Прибалхашья к Сергиополю. Впрочем, это была уже не армия, а длинный обоз, набитый голодными, больными, умирающими от тифа людьми.

Эмигрантский историк С. П. Мельгунов так описал отход Оренбургской армии: «Что сказать про тот „Страшный поход“ южной Оренбургской армии, по сравнению с которым даже большевистский повествователь считает другие эвакуации „увеселительными прогулками“. Оренбургская армия держалась на фронте, сколько могла. „Буду бороться, пока есть силы, — писал Дутов Колчаку 31 октября из Кокчетава. — Оренбургская армия, первая Вас признавшая, всегда будет с Вами и за Вас“ ^{158} .

Отступая, дутовцы двигались через гористые Тургайские степи и через безводные и пустынные пески Балхаша к Сергиополю на соединение с Анненковым в Семиречье. С армией двигались голодные, умирающие тифозные толпы беженцев. Те, кто не мог идти, должны были погибнуть. Их убивали собственные друзья и братья. Общее количество отходивших, по словам большевистских источников, колебалось от 100–150 тысяч. К концу марта границу Китая близ города Чучугон перешло до 30 тысяч человек» ^{159} .

«Кошмарные картины представляла из себя отступающая вереница оренбургского обоза, именующаяся армией, — вспоминал Анненков. — Большинство женщин и детей. Бойцов не видно. Все сидят на повозках или санях, в которых запряжены едва бредущие кони или верблюды. Закутанные в самые разнообразные одежды, сидят солдаты, офицеры и казаки со своими семьями. Рядом — винтовка, иногда — пулемет. Так эта печальная процессия проползает деревни. Замученные, голодные, накидываются они на все съедобное, пожирают, засыпают с тем, чтобы завтра продолжить путь. Кто же прикрывает эту армию? Никто! Два полка, только два полка красной кавалерии и то слабых, измученных тифом, идут в одном переходе за дутовцами по этой печальной дороге. Недаром сложена песенка: