Сибирских улиц тихий ад

Перевернув ближайшего монаха, он расстегнул ремень и принялся срывать с него рясу. Краем глаза он видел, что Зина едва стоит, шатаясь на холодном ветру, торопился и от этого только путался в грубой материи. Наконец, дело было сделано. К счастью, ряса оказалась просторной, широкой, и Светозар без труда надел ее на девушку. Потом так же поспешно сорвал с монаха сапоги. Зина держалась за его спину и громко стонала сквозь стиснутые зубы, пока он натаскивал сапоги на ее негнущиеся и, наверное, обмороженные ноги.

– Потерпи, потерпи...
– шипел Светозар, сам испытывая ее боль.

Закончив с сапогами, он быстро собрал у монахов пистолеты, один сунул себе за пояс, остальные перебросил через забор. Потом так же поспешно пошарил у них по карманам в поисках ключей от наручников, но не нашел.

– Нужно смываться, - сказал он прерывающимся голосом, беря Зину за спрятанный под рясой локоть.
– Идти сможешь?

– Н-ноги... больно...
– с трудом выдавила она сквозь сжатые зубы.

Светозар беспомощно оглянулся. На другой стороне улицы стояли многоэтажки. Ни в одном окне не горел свет. Место было знакомое. В одном из этих домов жил Лешка Ганшин, его старинный друг...

Светозар мгновенно вспомнил странные слова Ольги о нем, но выбора не было. Далеко они не уйдут. Зина едва держится на ногах, а нести ее он не сможет.

– Пойдем, милая. Тут рядышком, - прошептал он ей в ухо.

Зина обессиленно наваливалась на него всем телом. Светозар обхватил ее за плечи и практически тащил рядом с собой. Зина лишь едва перебирала ногами.

Таким манером они пересекли улицу и скрылись в спасительной темноте Лешкиного двора. Никто не появился. Монахи остались неподвижно лежать посреди мостовой, и Светозара нисколько не интересовало, живы они или нет.

5

В квартире была тишина. Светозар звонил и звонил, тяжело дыша, прижав Зину плечом к стене, чтобы не упала. Ему уже было наплевать на все на свете: проснутся ли соседи, отыщет ли их по следам возможная погоня, как встретит их, черт побери, Лешка. Зина чуть слышно постанывала и скрипела зубами.

Наконец, после четвертого длинного звонка за дверью послышался шорох.

– Кого там носит?
– неожиданно раздался тонкий девичий голос, от которого Светозар вздрогнул.
– У нас все уже спят.

– Мне Алексея...
– голос Светозара сорвался, он закашлялся.
– Очень срочно... Разбудите...
– с трудом выдавил он сквозь кашель.

Опять шорох за дверь, похожий на шелест легкой материи, и тишина. Светозар ждал, поддерживая Зину за плечи. Когда он готов уже был пинать дверь ногами, та неожиданно распахнулась.

– Какое там срочно в три часа...
– Стоявший на пороге Ганшин осекся, его заспанные глаза широко распахнулись. Входите. Быстро!
– отрывисто бросил он.

Светозар осторожно провел Зину через порог в ярко освещенную прихожую, ногой захлопнул за собой дверь. Ганшин растерянно глядел на них. Дальше в освещенном коридоре стояла в расшитом золотом халате шикарная блондинка, а из-за ее плеча выглядывала хрупкая, маленькая брюнетка, на которой была лишь прозрачная рубашка, чуть прикрывающая бедра. Светозар успел заметить в руке у блондинки какой-то темный предмет, который она тут же сунула в карман халата.

– Что это с ним?
– встревоженно кивнул Ганшин на Зину.

– Помоги, - пропыхтел Светозар, стараясь удержать обмякшее тело девушки.
– Кажется, потеряла сознание. Обморозилась.

Ганшин подхватил ее с другой стороны.

– Давай в гостиную. На диван... Девушки, поставьте на огонь чайник. Приготовьте кофе.

Когда они положили Зину на диван, Светозар откинул с ее головы капюшон. Лицо девушки было бледно, глаза закрыты, бескровные губы крепко сжаты.

– Зиночка?..
– пробормотал Ганшин.
– Что произошло? Почему на ней такой наряд?

– Откуда ты ее знаешь?.. Впрочем, неважно. Я все объясню, но сперва нужно...

– Да сбрось ты с нее эту рясу.

– Под ней там ничего нет, - сказал Светозар, склоняясь над ее ногами.

Зина застонала, когда он стаскивал с нее сапоги, но в себя не пришла.

– Слушай, твои девчонки могут что-нибудь...
– продолжал Светозар, пытаясь растирать холодными руками посиневшие ступни Зины.

– Сделают, - уверенными тоном сказал Ганшин и направился из гостиной. Он уже пришел в себя от первого потрясения и выглядел необычно уверенным.

– И еще, - остановил его Светозар.
– У нее на руках наручники. Может, напильник...

– Нора и Элиза все сделают, - кивнул Ганшин.

Девушки появились меньше, чем через минуту. Черненькая Нора уже тоже была в халатике. Она несла таз с водой и полотенца через плечо.

– Мужчины, выйдите, - властно скомандовала Элиза.
– Посидите в кабинете. Когда мы освободимся, подадим вам кофе.

Светозар хотел было заупрямиться, но Ганшин взял его за локоть и вывел из гостиной.

– Все будет хорошо, Зарка, - сказал он в коридоре. Девушки сделают все, как надо.

В кабинете уже горела настольная лампа. Отпустив локоть Светозара, Ганшин плюхнулся в глубокое кожаное кресло.

– Да ты раздевайся, - сказал он.
– Спешить теперь некуда.

Светозар скинул куртку и сел в кресло напротив. Только теперь он заметил, как изменилась обстановка знакомого прежде кабинета. Стулья сменили старинные кожаные кресла, очень мягкие и удобные. Добрую треть комнаты занимал обширный письменный стол, похоже, тоже старинный. На нем тускло поблескивал экран компьютера. Белели аккуратно разложенные пачки бумаги. Это тоже было необычно - за Ганшиным никогда не водилась любовь к порядку.

И сам Ганшин, развалившийся в кресле, в темной пижаме с широкими лацканами, тоже казался изменившимся, но Светозар еще не понял, в чем. Лампа под зеленым матерчатым абажуром стояла на дальнем краю стола, и лицо друга едва проступало в полутьме.

– Курить будешь?
– спросил Ганшин.

Светозар молча кивнул. Ганшин протянул ему взятую со стола пачку неизменного "Беломора". Оба закурили. Светозар по-прежнему не отрывал от Ганшина взгляд.

– Ну, что так смотришь?

Вместо ответа Светозар протянул длинную руку и повернул лампу, чтобы свет падал на них. И вздрогнул. Они не виделись четыре месяца, и за это время Ганшин постарел лет на двадцать. Волосы поредели, в них пробивалась густая седина, лицо покрывала сетка тонких морщин. Перед Светозаром теперь сидел не одногодок, а старик. Еще достаточно крепкий, не согнутый годами, но шестидесятилетний мужчина. Меньше ему никто бы не дал.

– Что, изменился?
– с сухим смешком спросил Ганшин. Давно мы не виделись. Так скоро и узнавать друг друга перестанем.
– Снова раздался сухой дробный смешок, какого от Ганшина Светозар никогда не слышал.