Сибирский кавалер (сборник)
Шрифт:
И вот уж кто-то истерически завопил:
– Катит! Катит!
– Полуна помара!
Еще ударил барабан. И мужчины стали хватать женщин, валить их на каменный пол, где придется, Евфимия взвизгнула и рванулась
Содрогания тел вокруг заставляли Евфимию бесноваться. И Федька вспомнил, что не раз встречал эту красивую послушницу в переходах монастыря. Да не замечал как-то. А в ней таилась удивительная сила, и Федька пытался эту силу укротить, да не получилось, чем сильнее укрощал, тем больше она бушевала.
– Ты мой волшебный Христос! – шепнула Евфимия Федьке, когда уже совершенно изнемогла в его объятиях. Федька и сам обессилел. Они дольше всех соединялись, потому Досифея поспешила встать и огласить:
– Стряпухи принесли тело Христово! Причастимся и подкрепимся, братья и сестры!
Все собрались возле блюда с хлебами, отщипывали, жевали. Потом Досифея всех их кропила кроваво-красной водой из чана. И пела непонятные молитвы. И опять ударял барабан, и опять все совокуплялись. Иногда пары менялись, но Палашка Федьку не хотела отдавать никому. Во время одной из передышек она спросила Федьку:
– А точно ли истинная это вера, ведь в Евангелии об этом не сказано?
Он высокомерно ответил:
– Что тебе – Евангелие? Я всем вам сам есть живой Евангель! Смотри! – Федька взял с полки у стены Евангелие, принялся вырывать из него листы, жевать и проглатывать их. – Видишь? За неделю всё съем! Будете молиться моему животу! У меня в нем отныне будет всё Евангелие!
– Будем! – отвечала она, прижимаясь к его животу своим животом и ощущая божественную твердость внизу Федькиного живота. И опять прозвучал барабан, и Досифея облеклась в свои одежды и возгласила:
– Оденемся, братья и сестры, и разойдемся с миром. Помните, все мы приобщились великой тайны, и отступника ждет смерть, где бы он ни укрылся. Божий огненный меч повсюду найдет его и покарает! С богом!
Уходили из залы потихоньку, по одному и парами. Евфимия шла с Акилиной, одурманенная. Она спросила подружку:
– Мы еще вернемся в эту залу?
– Вернемся! Это называется «корабль».
– Почему «корабль»?
– Потому, что мы плывем на нем к счастью!
– К счастью?
– Ну да! Разве мы его ведали в своих деревнях? В городах? Кто от счастья большого в монастырь ушел? Тут половина беглых. Кто от барина бежал, кто от голода, кто от смерти. А счастья-то хочется.
– Хочется! – вырвалось у монахини Евфимии.
9. КОНЕЦ СКОРПИОНА
Грузинский царевич Бекар был красив и изнежен. Каракулевая шапка была крыта алым шелком. Голубая черкеска сияла золотыми газырями. Кинжал его был тоже в золотой оправе. Спокойно глядели его серые глаза с томной дымкой. Черные усы и бородка оттеняли шелковистость и гладкость кожи, покрытой золотистым загаром.
Царевич бежал из родных мест из-за угрозы попасть в персидский плен. Взял с собой самое ценное, что легко было навьючить на лошадей и верблюдов. Был в караване даже один индийский слон. Он волновал воображение
всех, кто только встречался с поездом Бекара на его пути в Россию.Караван сопровождали двадцать всадников, все молодые и красивые, на легких грациозных скакунах. Верхами ехали и грузинки, лица которых прикрывались шалями. Женщины, а с лошадьми управлялись привычно, гарцевали, позвякивая массивными монистами и браслетами.
Бекара предупреждали, что на Руси на лесных дорогах много бывает разбойников. Его спутники всегда были начеку. Уже вечерело, когда караван подошел к последнему перед Москвой яму. Комиссар почтовый станции Гаврила Насонович, узнав о том, что просится на ночлег такой огромный караван, вышел сам на крыльцо, изумился, увидев слона. И сказал:
– Верблюды еще – так сяк, но эту скотину я во двор завести не дозволю. Для неё и корма нет. Да еще лошадей мне затопчет.
Но явился начальник стражи царевича, высокий, властный и вспыльчивый грузин, и сказал комиссару:
– Мы гости императрицы российской, как смеешь ты, грязный шакал, указывать нам насчет слона или чего другого? Делай, что тебе велят! И моли Бога, чтобы я не прирезал тебя вот этим кинжалом, как худую овцу!
Гаврила Насонович уж и не рад был, что с таким человеком связался. Слона провели во двор, и поскольку в конюшне он не помещался, плотники тотчас отгородили часть двора, куда была постлана солома. Грузины разожгли во дворе костры, принялись варить кашу, жарить шашлыки и печь лепешки. Как не убеждал их Гаврила Насонович, что в доме есть печи и там пищу готовить удобнее, все было напрасно.
Гаврила Насонович вернулся в дом, стал нюхать нашатырный спирт и тереть виски английской солью. Сгорит станция, идти Гавриле Насоновичу в Сибирь.
Грузины развьючили одного верблюда, расстелили во дворе ковры, Нацедили в кованые серебряные кувшины вина из бурдюков, похожих на жирных баранов. Выпили и затянули гортанные песни. В это время во двор вошли два священника и дьячок с ними. Увидев пирующих горцев, благообразный длинноволосый поп перекрестил всю компанию и, тряся седыми кудрями, звучным и раскатистым голосом возгласил:
– О! Пресвятая Владычице Богородице, Небесная Царице, спаси и помилуй грешных рабов сих путешествующих. От напрасные клеветы спаси и от всякие беды-напасти и внезапные смерти. Помилуй в дневных часах, утренних и вечерних и во все времена. Сохрани их – стоящих, сидящих, на всяком пути ходящих, в ночных часах спящих, снабди, заступи и защити. От всякого злого обстояния, на всяком месте и во всякое время буди им, Мати Преблагая, необоримая стена, крепкое заступление всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь!
Второй поп махал кадилом, и прекрасный аромат ладана смешивался с запахом шашлыка. Дьячок звонким тенором подпел попу:
– Господи помилуй, господи помилуй, господи помилуй нас!
Сидевший в раскладном деревянном кресле царевич благодарственно поманил священников:
– Выпейте с нами, божьи слуги, берите кувшины и наливайте себе вина, кому сколько надобно.
Попов и дьячка долго уговаривать не пришлось, они сразу же взялись за кувшины, предварительно перекрестив их, а старший поп сказал, что надо благословить и бурдюк. Грузины не возражали. Никто не заметил, как попы подсыпали в кувшины и в бурдюк порошок.