Сицилийское королевство

Целый день корабль плыл по высоким волнам, а ветер все свежел. И ночью разыгралась настоящая буря. Григорий видел во мраке огромные волны, которые перекатывались по палубе, смывая за борт матросов. Небольшую эскадру из семи кораблей, которые сопровождали хана, разметало по Адриатике. В предрассветной мгле капитан изрядно потрепанного корабля, на котором находился Григорий, увидел неподалеку скалистый берег, но в тумане и темноте было неясно чей он. А вскоре стало уже не до этого.

Раздался страшный треск и корабль налетел на подводные рифы, разломившись на несколько частей. Все: и люди, и лошади, посыпались в воду, калечась об острые камни. Треснув пополам, рухнула мачта. Над волнами остался торчать только застрявший меж камней кусок палубы и обломок мачты с привязанным к ней механиком, который был ни жив, ни мертв от страха. Из последних сил он прополз по ней на два метра вверх, сдернул ремни и освободил руки. Затем ноги. И откуда только силы взялись. Но нырять в море он не стал. Плавал Забубенный плохо, да и берега в темноте не видел.

Вместо этого механик снова привязал себя к мачте, но уже поперек туловища и стал ждать утра. Скоро вода сдернула его хлипкое прибежище с камней и снова утащила в море.

Сколько его носило по волнам, он не знал. День сменялся ночью, ночь днем. Руки и ноги затекли, потеряв всякую чувствительность к боли. Соль забила рот и выжгла глаза. Но он не умер, а только впал в забытье.

Григорий пришел в себя оттого, что чьи-то руки встряхнули его, а в рот потекло терпкое вино. Забубенный поперхнулся, его сразу вывернуло наизнанку. И лишь после этого открыл глаза. Держась дрожащими руками за борт, он сидел на скамье небольшой ладьи, доверху забитой какими-то бочонками, а вокруг него сгрудились бородатые мужики в холщовых рубахах.

– Извини паря, – сказал один из них, – вода закончилась, а вина вон сколько. Потерпи, до Константинополя дотянем, там и разживемся. Главное – жить будешь.

2006 год.

Санкт-Петербург