Сидоровы Центурии

— Фамилию, имя, отчество "умельца", адрес, не припоминаете? — оживился Леонтьев.

— Давайте-ка, мужики, по последней стопке, и я, как обещал, расскажу вам о митохондриях, — перевел Сергей Сергеевич разговор на другую тему.

Неизвестно, как сейчас, но в ту пору многие новосибирцы, не имеющие никакого отношения к науке, вопросами науки, тем не менее, очень живо интересовались. Участковые, управдомы, дворники, сантехники и прочие работники ЖКХ, ежедневно общаясь с докторами и кандидатами разных наук, лаборантами, аспирантами и студентами, составлявшими основной контингент жителей Академгородка, старались не упускать возможности для повышения своей образованности.

Дворник Степан Иванович и участковый Леонтьев, между прочим, знали в лицо всех известных ученых, проживающих в их микрорайоне, и даже имели некоторое представление о тех направлениях науки, которыми те занимались. Профессор Мерцалов пользовался у них особым уважением, поскольку, в отличие от некоторых, не кичился своей ученостью, да и в общении был прост и обходителен. Кроме того, Сергей Сергеевич обладал редкой способностью в доступной форме объяснять очень сложные процессы, происходящие в атомах, молекулах и клетках живого организма. И вот, что, на этот раз они от него узнали:

— Во всех клетках человеческого организма присутствуют маленькие зернышки — митохондрии, снабженные внутренней и внешней мембраной. В каждой клетке их содержится около 2000, и все они соединены между собой в единую энергетическую систему. Митохондрии имеют собственную ДНК и способны к делению. Ученые называют митохондрии электростанциями клетки. И не зря. Благодаря митохондриям каждая клетка обладает электрическим потенциалом, равным 0,09 вольт. Но потенциал самих митохондрий — 0,02 вольт. Умножаем на их количество. Получаем 2 вольта. Совсем нехило для одной клетки! Сто клеток в принципе может зажечь обыкновенную электрическую лампочку! Пока мы знаем, что эта энергия, частично, в виде высокочастотного электромагнитного излучения направляется на воспроизводство гемоглобина. В формуле гемоглобина, как я уже вам рассказывал, есть четыре атома железа, которые постоянно подвергаются окислению-восстановлению и обеспечивают клеточное кислородное дыхание. Таким образом, каждый человек со своими 100 триллионами клеток подобен громадному осциллирующему электромагниту, генерирующему и излучающему энергию, эквивалентную энергии всех известных нам электростанций….

Собеседники отреагировали на сообщение Сергея Сергеевича приблизительно одинаково. Участковый оперуполномоченный Леонтьев заметил:

— Если живая клетка более совершенна, чем любая созданная человеком техническая система, спрашивается, кто ее сделал? Неужели мы должны прийти к выводу, что это произошло случайно? Это совершенно нелогично…

Дворник Степан Иванович его поддержал:

— Давид, царь израильский, недаром сказал: "Я дивно устроен!".

Вечером, где-то в половине шестого, Сергей Сергеевич вернулся домой, и собирался было прилечь на диване возле телевизора, но сделать ему это не позволил коллега Фишман. Аркадий Моисеевич позвонил ему по телефону и напомнил о том, что сегодня вечером он принимает в гостях известного журналиста из Москвы, с которым познакомился в поезде "Москва-Новосибирск".

— Аркаша, ты же знаешь, какая у меня ситуация, — пожаловался Сергей Сергеевич, чтобы отказаться от визита к Фишману и общения с представителем столичной прессы, который, по сведениям его коллеги, имел какое-то отношение к Отделу науки и техники редакции газеты "Известия" и журналу "Наука и жизнь".

— Приношу глубочайшие соболезнования по случаю преждевременной кончины твоего железного коня и даю тебе возможность немного заработать на его ремонт, — Аркадий Моисеевич намекал на возможный гонорар от публикации в столичной прессе серии совместных научно-популярных статей.

— Чем черт не шутит. Может, наконец, протолкну свой материал о перспективах развития биотехнологий в "Науку и жизнь", — подумал про себя Сергей Сергеевич, но на всякий случай тематику предстоящей беседы со столичным журналистом решил уточнить: Что твоего Павлова интересует? Нельзя ли, конкретнее, чтобы я с мыслями собрался?

— Его интересует гипотеза волновой функции генома в контексте наших опытов регрессивного гипноза…

— Аркаша! Мы же договорились, что этой проблемой в ближайшее время заниматься не будем. К тому же мы уничтожили все пленки с известными тебе записями, а без них, как ты сам понимаешь, наши утверждения лишены доказательной базы, — Сергей Сергеевич изо всех сил намекал своему коллеге об опасных последствиях проведенных ими экспериментов.

— Ну, кое-что я для себя сохранил для того, чтобы, засыпая, вспоминать Ниццу, — признался Аркадий Моисеевич.

— Вот, значит ты какая птица, раз тебе приятна Ницца! — рассмеялся Сергей Сергеевич, а про себя подумал, что Аркадий Моисеевич, наверняка, не устоит от соблазна продемонстрировать своему московскому гостю невероятно простую технику погружения в гипнотический сон, навевающий воспоминания о прожитых жизнях.

— На ужине будет Мелисса со своей московской подругой Наденькой, про которую я тебе уже рассказывал: 90-60-90. Честное слово! — привел Аркадий Моисеевич последний аргумент в обоснование того, чтобы Сергей Сергеевич принял его приглашение.

До дома Аркадия Моисеевича было рукой подать: каких-то 15 минут ходьбы. Чтобы не терять время в очередях, Сергей Сергеевич прихватил с собой из своих старых запасов бутылку ликера и коробку шоколадных конфет. Дверь в квартиру N47 на третьем этаже ему открыла Мелисса и, сияя от радости, подставила ему для поцелуя свои пухлые щечки.

Сергей Сергеевич был в курсе того, что племянницу Аркадия Моисеевича из престижного столичного вуза отчислили за неуспеваемость, и уже уныло представлял ее в качестве своей будущей лаборантки. Отказать Аркадию Моисеевичу в приеме Мелиссы на работу было бы неудобно. В сопровождении Мелиссы Сергей Сергеевич зашел на кухню, поздоровался с Майей Соломоновной и познакомился с Наденькой Навротиловой. Супруга Фишмана хлопотала возле духовки, а Наденька готовила салат оливье. На кухне аппетитно пахло выпечкой и свежими огурцами.

Хозяина квартиры вместе с московским гостем Сергей Сергеевич застал на балконе, где они курили и обсуждали сенсационную новость, переданную по "Голосу Америки" и подтвержденную "Русской службой BBC". Речь шла о том, что несколько дней тому назад в Боливии неподалеку от поселка Ля-Мамора потерпел крушение неопознанный летающий объект. При его ударе о скалистый склон горы Эль-Тайре возникла чрезвычайно яркая вспышка, осветившая местность в радиусе 150 км, и произошел сильный взрыв, волной от которого были выбиты стекла домов в радиусе 70 км. На скалистом склоне горы Эль-Тайре образовалась огромная воронка длиной 1500 м, шириной 500 м и глубиной 400 м. И что самое удивительное, так это то, что не удалось обнаружить, куда девались примерно 300 млн м3 гранита, вылетевшие при образовании этой воронки. Вся порода таинственным образом исчезла. Советские СМИ по поводу этого инцидента даже не заикнулись.

Московский журналист оказался плечистым, вихрастым молодым человеком с открытым лицом в возрасте, примерно, 25 лет. Сергею Сергеевичу он сразу понравился. Особенно расположило его к нему то, что он — близкий друг Ларисы Николаевны Селезневой, с которой он не далее, как вчера, встретился на дороге, возвращаясь с дачи. Спутника Ларисы Сергей Сергеевич тогда не разглядел, и был приятно удивлен, узнав, что был Павлов. Взглянув на его визитку, Сергей Сергеевич спросил своего нового знакомого, не родственник ли он Сергея Васильевича Павлова — молодого ученого-физика из Дубны, на реферат докторской диссертации которого он в прошлом году писал отзыв.

— Как тесен этот мир! — удивился Сергей Сергеевич, узнав, что Сергей и Дмитрий — родные братья.

— Наш человек! Я тебе говорю! — шепнул ему Аркадий Моисеевич, и Сергей Сергеевич коллеге Фишману поверил.

Во время ужина Сергей Сергеевич сидел рядом с Наденькой, а Павлов — с Мелиссой. Судя по тому, как Мелисса себя вела, Сергей Сергеевич догадался, что у нее с Павловым роман, который, возможно, начался еще в Москве. Наденька, узнав о том, что Сергей Сергеевич — настоящий профессор, да еще коренной москвич, очень сильно робела и на его вопросы отвечала немногословно. Время в приятном обществе шло незаметно. Где-то в половине девятого вечера московский гость стал проявлять беспокойство и попросил Аркадия Моисеевича немного поговорить о деле. Коллега Фишман предложил ему и Сергею Сергеевичу пройти в его рабочий кабинет.