Сигареты и пиво

— Ну конечно, — заорал Даг с другой стороны улицы, когда я проходил мимо. — Чтобы от меня спрятаться нужно что-нибудь покруче старой куртки.

Я потащился дальше, глядя в другую сторону. Сейчас я не мог разбираться с ним и со всякой его хуйней. Я знал, что у него там Фин, но я ж не могу решать проблемы каждого уебка, так ведь? У человека есть приоритеты. У меня было столько приоритетов, что я мог зусунуть их в кастрюлю, залить водой и сварить из них суп. Слишком о многом надо было думать, а я сейчас мог думать только об одном — о пироге, картошке и паре пинт.

— Обязательно загляни ко мне завтра, — закричал Даг. — У меня новый товар будет — сосиски.

Но я его не слушал.

Пока я шел в город, все было как-то странно. И я никак не мог понять, почему. Может быть, из-за того, что машин было мало. Может быть, из-за темной тени, которая висела над всем и окрашивала все в темно-серый, несмотря на то, что было время ланча или что-то типа. Может быть, дело было и в том и в другом, но, добравшись до центра, я увидел еще кое-что, от чего стало совсем странно.

Для начала разбитые окна. В основном, в магазинах, но и в жилых домах кое-где. Некоторые были уже заколочены досками, но остальные так и оставались: вокруг валяется стекло и внутрь задувает ветер. Как будто владелец магазина или чувак, который живет в этом доме, увидел, че творится, и понял, что ни хуя не сможет с этим поделать.

А еще попрошайки. В Манджеле никогда нищих не было. Не потому что у всех бабло было. В этом городе до хуя народу без денег сидит. Но в Манджеле живут люди, типа гордые. Вы никогда не увидите, чтобы я нищебродствовал. Я сам заработаю себе на корку хлеба или залезу в окно и эту корку у кого-нибудь спизжу. Но этих, судя по виду, на работу уже не хватало. Какие-то они были полудохлые. А некоторые и побольше, чем полу. Я, пока шел по Хай-стрит, миновал четыре-пять таких, они сидели на своих тощих задах в мешковатых джинсах, некоторые нацепили капюшоны, прислонившись спиной к кирпичам и камню. И ни одному больше семнадцати не дашь.

— Мелочи не найдется, мистер? — сказал один, протягивая руку.

Я остановился, посмотрел на него, потом оглядел Хай-стрит.

— Че? — переспросил я.

Он повернул ко мне лицо. Кожа у него была, типа как мука с салом, а вокруг глаз, типа как копоть.

— Мелочи, мистер. Пары монет. На чашку чая, типа. Я снова посмотрел туда-сюда.

— Где? — сказал я. А потом заметил кое-что через дорогу и двинул туда.

Это была Мона. На костылях.

На ней была короткая юбка, и правая нога казалась ершиком для чистки труб по сравнению с левой, которая была в гипсе от щиколотки и выше. Ее болтало как говно в проруби. Я бы ее окликнул, но что-то подсказало мне закрыться, на манер своей парки. Народ тут же узнает мой громкий зычный голос, сто пудов. А мне пока что нормально удавалось прятаться, ну, не считая Дага, владельца магазина. Так что я просто двинул за ней.

Сначала я решил, что она идет в зал игровых автоматов. Но она проскочила мимо Фротфилд-вэй и свернула направо. Я, пыхтя и кряхтя, шел за ней.

Аж до “Хопперз”.

Я стоял в дверях “Причесок двадцатого века Маргарет Хердж” и смотрел, как Мона заходит в никем не охраняемые двери первостатейного кабака Манджела.

— Просто побудь здесь, милая, — проговорил я. — Просто посиди на попе ровно со своим отвратным хахалем, а я скоро за тобой вернусь. Но сначала надо сделать кое-какие дела.

— Ты тут весь день намерен простоять, с самим собой перетирая? — раздался голос у меня за спиной.

— Здоров, Мардж, — сказал я, поворачиваясь.

— А, привет, Блэйк.

Мардж была в поряде. В свое время она делала прически моей дорогой погибшей жене. Не могу сказать, чтобы че-то как-то менялось, но Бет нравилось. Мардж, кстати, тоже была ничего. У нее было на что посмотреть, и она умела это преподнести, типа. Только пиздела слишком много, как на мой вкус.

— Ты все еще там работаешь? — спросила она, кивнув в сторону “Хопперз”. Я решил, что это вопрос, но вряд ли, потому что она продолжила говорить: — Только меня это не радует, вот что. Улица в последнее время испортилась, и это все из-за твоего кабака. Они шляются туда-сюда весь день, шумят и мусорят. К тому же начались ограбления. Видел магазин мистера Филлери там, дальше? Вынесли все подчистую. Во всем магазине не осталось ни одной статуэтки. Какая мерзость. И ты должен…

Но я ее больше не слушал. Я бы с удовольствием простоял там весь день, пялясь на сиськи Мардж, но не мог. Ведь меня ждал бармен Натан.

— А вот и он, — сказал Натан.

И я был рад, что он это сказал, потому что я уже собирался развернуться и съебаться оттуда. “Длинный нос” опять кишил приверженными Манджела, только теперь они все читали газеты, а не сидели и не пиздели друг с другом. Но проблема была не в этом. Они все знали меня, а я знал их. И вот это была проблема. Раньше я был вышибалой, а они, типа мои клиенты. Только вот так этого не скажешь — когда я расстегнул парку, они все притихли и уставились на меня. Я посмотрел в зеркало за баром. Я все еще выглядел как Ройстон Блэйк, ну, мне так казалось.

— От меня, че, дерьмом пасет? — спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь, и проверил подошвы ботинок.

Ну, никто мне конкретно и не ответил. Уткнулись в свои газеты и начали что-то бубнить друг другу. И вот тогда ко мне сзади подошел Натан и сказал:

— А, вот и он, как я только сказал. А ты не торопился, да?

— Бля, мне сюда пришлось пешком тащиться. Этот уебок Грязный Стэн забрал мою “Капри”.

— У нас тут не ругаются, Блэйк, здесь все-таки присутствуют дамы. И не вини Грязного Стэна в своих бедах. Не его вина, что у тебя полетела прокладка. Ты ж ему об этом не сказал. А он не может работать, если ты не согласишься ему заплатить, так ведь? И сколько раз ему придется тебе звонить, чтобы ты ответил? И ответил нормальными словами, надо сказать.

— Прокладка? — сказал я. — Мне ж только покрышки…

Но спорить с ним ни хуя не было смысла. И из-за этого я Натана иногда ненавижу. Преимущество было на его стороне, потому что он знал про тебя все, а ты про него ни хера, кроме того, что у него жиденькие усы и волосатые руки.

— Такие вот дела, — сказал он. — Или договоришься с ним насчет бабла, или придется забирать ее оттуда самому.

— Ладно, Натан, — сказал я, пытаясь снять парку.

— Лучше не снимай, — сказал он. — Она тебе пригодится там, куда мы пойдем. Давай сюда. — Он прошел в дверь за микроволновкой и не стал ее закрывать. Дверь, а не микроволновку.

Я почесал репу и глянул через плечо. Я никогда не видел, чтобы такое количество глаз тут же стало смотреть в другую сторону. Эти ублюдки уставились в свои газеты или обнаружили что-то охуенно интересное в подставках для пива.

— Ща, поссу только, — крикнул я Натану.

Он че-то мне закричал, но я не стал его слушать. Не то чтобы я боялся идти туда, ниче такого. Мне просто надо было побыть наедине с собой, типа того.

В сортире никого не было, и я был этому очень рад. Я вытащил член и начал ссать. Я ссал уже где-то минуту, когда услышал, как открывается дверь у меня за спиной. Мои ноздри заполнил запах дерьма.

— Эй ты, уебок ебаный, — сказал кто-то.

Я повернул голову и увидел, что это Джек. Стоило догадаться по тому, как он построил предложение, но точно ж никогда не знаешь. Он схватил меня за парку и ебнул головой об стену. Я вовремя подставил руки, и, хотя удар был ни хуя не приятным, могло быть значительно хуже.

Он попытался это повторить, но я выставил локоть и попал ему по почкам. Он рухнул на раковину. Я повернулся, член все еще торчал из штанов и продолжал ссать.

— Ты че, охуел, что ли? — сказал я, убирая член.