Сила действия равна
Шрифт:
— С колдовством вроде разобрались, — сказал веселый сержант. — Так и доложим… А то там дамочка эта назад идти боится.
НЕТ, К ЧЕРТУ ЭТУ ТУРБАЗУ, к черту оставшуюся неделю… Вот только Вера с пристани вернется — и срочно сматывать удочки!
Кстати, об удочке… Он ее бросил на мостках.
«Надо забрать, — спохватился Перстков. — А то штакетник до воды не достает, проходи кто угодно по берегу да бери…»
И Николай торопливо зашагал по тропинке к пруду, вновь и вновь упиваясь сознанием того, что все в порядке, что мир — прежний, что книга
Николай остановился. Ствол березы был слегка розоват. Опять?! Огляделся опасливо. Нет-нет, вокруг был его мир — мир Николая Персткова: синие домики, за ними — еще домики, за домиками — штакетник… А ствол березы — белый и только белый! Лебяжий! Николай всмотрелся. На стволе по-прежнему лежал тонкий розоватый оттенок.
Перстков перевел взгляд на суставчатое удилище, брошенное поперек мостков. Оно было очень похоже на змеиный позвоночник.
— Чертовщина… — пробормотал поэт, отступая. Последствия гипноза? Только этого ему еще не хватало!
Николай повернулся и побежал к своему коттеджу. Дом глазел на него всеми сучками и дырками от сучков.
«Да это зараза какая-то! — в панике подумал Николай. — Так раньше не было!..»
Мир Федора не исчез! Он прятался в привычном, выглядывал из листвы, подстерегал на каждом шагу. Он гнездился теперь в самом Персткове.
ГРИГОРИЙ ЧУСКИЙ поджидал поэта на крыльце с недобрыми намерениями, но, увидев его, растерялся и отступил, потому что в глазах Персткова был ужас.
Тяжело дыша, Николай остановился перед зеркалом.
Из зеркала на него глянуло нечто смешное и страшноватое. Он увидел торчащий кадык, словно у него в горле полкирпича углом застряло, растянутый в бессмысленной злобной гримаске тонкогубый рот, близко посаженные напряженные глаза. Он увидел лицо человека, способного ради благополучия своего — ударить, убить, растоптать…
Будь ты проклят, Федор Сидоров!
Право голоса
ПОЛКОВНИК лишь казался моложавым. На самом деле он был просто молод. В мирное время ходить бы ему в капитанах.
— Парни! — Будучи уроженцем Старого Порта, полковник слегка растягивал гласные. — Как только вы уничтожите их ракетные комплексы, в долину Чара при поддержке с воздуха двинутся танки. От вас зависит успех всего наступления…
Легкий ветер со стороны моря покачивал маскировочную сеть, и казалось, что испятнанный тенями бетон колышется под ногами.
Полковник опирался на трость. Он прихрамывал — последствия недавнего катапультирования, когда какой-то фанатик пытался таранить его на сверхзвуковых скоростях. Трость была именная — черного дерева с серебряной пластиной: «Спасителю Отечества — от министра обороны».
— Через час противник приступит к утренней молитве и этим облегчит нашу задачу. Нам же с вами не до молитв. Сегодня за всех помолится
полковой священник…Летчики — от горла до пят астронавты, кинопришельцы — стояли, приподняв подбородки, и легкий ветер шевелил им волосы.
Они были не против: конечно же, священник за них помолится и, кстати, сделает это куда профессиональнее.
— Мне, как видите, не повезло. — Полковник непочтительно ткнул именной тростью в бетон. — Я вам завидую, парни, и многое бы отдал, чтобы лететь с вами…
— ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ, СВОЛОЧЬ?! Визгливый штатский голос.
Полковник резко обернулся. Никого. Священник и майор. А за ними — бетон. Бетон почти до самого горизонта.
— ЭТО Я ТЕБЕ, ТЕБЕ! МОЖЕШЬ НЕ ОГЛЯДЫВАТЬСЯ!
— Продолжайте инструктаж! — разом охрипнув, приказал полковник.
Майор, удивившись, шагнул вперед.
— Офицеры!..
— МОЛЧАТЬ! — взвизгнул тот же голос — БАНДИТ! ПОПРОБУЙ ТОЛЬКО РОТ РАСКРОЙ — Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО С ТОБОЙ СДЕЛАЮ!
Майор даже присел. Кепи его съехало на затылок. Священник, округлив глаза, схватился за наперсный крест.
Строй летчиков дрогнул. Парни ясно видели, что с их начальством происходит нечто странное.
И тогда, отстранив майора, полковник крикнул:
— Приказываю приступить…
— НЕ СМЕТЬ! — На этот раз окрик обрушился на всех. Строй распался. Кое-кто бросился на бетон плашмя, прикрыв голову руками. Остальные ошалело уставились вверх. Вверху были желто-зеленая маскировочная сеть и утреннее чистое небо.
— ВЫ ЧТО ДЕЛАЕТЕ! ВЫ ЧТО ДЕЛАЕТЕ! — злобно, плачуще выкрикивал голос. — ГАЗЕТУ ЖЕ СТРАШНО РАЗВЕРНУТЬ!
Упавшие один за другим поднимались с бетона. Не бомбежка. Тогда — что?
— Господи, твоя власть… — бормотал бледный священник.
— А ТЫ! — голос стал еще пронзительнее. — СЛУГА БОЖИЙ! ТЫ! «НЕ УБИЙ»! КАК ТЫ СРЕДИ НИХ ОКАЗАЛСЯ?
Полковник в бешенстве стиснул рукоять трости и, заглушая этот гнусный визг, скомандовал:
— Разойтись! Построиться через десять минут!.. И вы тоже! — крикнул он священнику и майору. — Вы тоже идите!
Летчики неуверенно двинулись кто куда.
— А вы будьте любезны говорить со мной и только со мной! — вне себя потребовал полковник, запрокинув лицо к пустому небу. — Не смейте обращаться к моим подчиненным! Здесь пока что командую я!
— СВОЛОЧЬ! — сказал голос.
— Извольте представиться! — прорычал полковник. — Кто вы такой?
— НАШЕЛ ДУРАКА! — злорадно, с хрипотцой сказал голос — МОЖЕТ, ТЕБЕ ЕЩЕ И АДРЕС ДАТЬ?
— Вы — террорист?
С неба — или черт его знает, откуда — на полковника пролился поток хриплой отборной брани. Ни на службе, ни в быту столь изощренных оборотов слышать ему еще не доводилось.
— Я — ТЕРРОРИСТ? А ТЫ ТОГДА КТО? ГОЛОВОРЕЗ! СОЛДАФОН!
Полковник быстро переложил трость из правой руки в левую и схватился за кобуру.
— Я тебя сейчас пристрелю, штафирка поганый! — пообещал он, озираясь.
— ПРИСТРЕЛИЛ ОДИН ТАКОЙ! — последовал презрительный ответ.
Летчики опасливо наблюдали за происходящим издали. Неизвестно, был ли им слышен голос незримого террориста, но крики полковника разносились над бетоном весьма отчетливо.
Опомнясь, он снял руку с кобуры.