Сила единения

Учёба тоже шла вполне отлично. Сложностей в общении с профессорами и с преподавателями — не существовало от слова вообще. Да и в среде студентов юная парочка молодожёнов пользовалась с каждым днём всё большим уважением, всеобщей поддержкой, и даже неуместным порой восхищением. Это так мемохарб перестарался чуток с частым внушением и гипнозом. Наверное, половину (если не больше!) соучеников он «переформатировал» при встречах на полную и тотальную толерантность к себе и к Насте, замешанную на восторге, уважении и платонической любви.

Что ещё у него стало получаться, буквально накануне новогоднего праздника, так это создание самых простейших, совсем уж маленьких иллюзий. То есть создание некоторых голографических объектов, со стороны смотрящихся, словно натуральные предметы. Пока ещё неподвижные и короткоживущие, но! Подобное умение можно было смело считать великим прорывом в арсенале мемохарба. Потому что в прошлой жизни он подобное научился делать лишь к концу ХХ-го века, а потом тридцать лет ушло на совершенствование этого невероятно ценного навыка. Но к моменту перехода в прошлое Александра Шульги, Киллайд так и не поднял качество иллюзий на должную, желаемую высоту.

Теперь же, учитывая свой ранний возраст и невероятный прогресс, можно было надеяться на пользу от такого умения и существенно корректировать составленные планы. А если удастся достичь того уровня, который показывали наилучшие представители цивилизации пьетри, то на Земле можно таких дел натворить, что только держись. Особенно учитывая нынешнюю техническую отсталость землян, да и не только техническую, а и слабый умственный потенциал. Те же пьетри, пусть и в меньшинстве, могли отличать собственным зрением любую иллюзию от реальности. С высокотехническими приборами, или со специальными очками — тем более.

Конечно, следовало серьёзно задуматься и понять: почему так быстро, если не сказать что резко, стали восстанавливаться настолько уникальные возможности мемохарба. Всё-таки организм у Саньки Шульги ещё слишком молод, и резкие нагрузки на неприспособленный для этого мозг, мог привести к самым негативным последствиям. Это, если верить научным рекомендациям учёных, которые в неведомой космической дали сгорели во вспышке Сверхновой.

А здесь сразу же напрашивался вполне логичный вывод: пробудить до того «спящие» навыки помогли совместные медитации с добравшимися в Москву союзниками. Потому ежедневно теперь, пусть всего лишь на час и поздней ночью, в квартиру Шульги-Бельских подтягивались дед Елоха, Дхарма и Рошан. И делали это с конкретной, практической целью: необходима была ментальная связь, отлаженная и действующая при любых обстоятельствах и хотя бы не небольшом расстоянии друг от друга. Все четверо знали о такой возможности и верили, что у них получится. Разве что сроки каждый называл разные.

Больше всех сомневался Олег Павлович, он же Пасечник:

— Я лично этому шестьдесят лет учился. А с конкретным человеком — мы «настраивались» друг с другом не меньше пяти лет. Да и то, мысленный контакт достигался не всегда и уж совсем редко на расстояниях больше двухсот километров. Если дальше — послание идёт очень долго, десятки часов, а то и сутки.

— А нас учитель за пятнадцать лет обучил, — хвастался Рошан. — И хороший контакт в виде диалога поддерживался на расстоянии чуть более тысячи километров. Дальше — попробовать не успели.

— И что, — сомневался дед Елоха, — в новой реинкарнации сохранились полученные навыки? Всё-таки вы вдвоём здесь уже добрых двадцать лет.

— Только последние два года, — грустно вздохнул Дхарма. — И то, лишь на несколько сот метров получается. Без «поводыря» ничего с усилением этого навыка не выходит.

И он с надеждой уставился на Александра. Тот деловито уселся между ними и с готовностью протянул руки к рукам учеников:

— Тогда не будем медлить, приступаем!

Можно сказать, что усилия сразу четверых разумных с первого раза увенчались успехом. Пусть и не полным, но наработка связи пошла по нарастающей. С четвёртого сеанса, Шульга стал привлекать к этим посиделкам и супругу. Пусть у неё не получалось даже в астрал выйти, но некоторые начальные навыки и ей передавались по цепочке сомкнувшихся рук. А вот после пятого раза совместных тренировок, мемохарб в себе с восторгом и обнаружил проснувшееся умение, позволяющее создавать иллюзии.

Так что долго раздумывать, что и как, Киллайд не стал. Просто поверил своей интуиции: ускорение прогресса — итог совместных медитаций. Ну и плод, естественно, прежней жизни. Разве что попросил Олега Павловича:

— Глянь, пожалуйста: нет ли у меня в голове опасных образований?

Тот и особым зрением просмотрел, и руки накладывал, и щекой зачем-то прикасался, но ничего определённого сказать не смог:

— Вроде бы всё в порядке, если в плане целительства. А вот если с точки зрения невролога или нейрохирурга — то тебя необходимо срочно исследовать в лаборатории. Какой-то у тебя мозг странный… местами. Слишком увеличенный, что ли?..

— Пустяк вопрос! — хмыкал Александр. — Главное при Насте о таком — ни слова! А вот что вы все трое скажете, после тщательного рассмотрения моей ауры? Что там за некая «загогулина» ко мне присосалась? Паразит или помощник?

Увы, и на этот раз, пусть сразу и осматривая парня с трёх сторон, соратники не смогли разобраться конкретно. Нечто постороннее так и обвивало двойной аурный столб, выделяясь скромно тусклым, сиреневым оттенком. Не росло. Активно не двигалось. И ни на какие внешние раздражители или на внутреннее отторжение не реагировало. Деду Елохе только и оставалось напомнить:

— Дождёмся уже нашего самого знающего специалиста по таким вопросам. Обещался Фреза появиться в Москве сразу после Нового года или к середине января. Ну и Лётчик долго не задержится. Тоже хороший знаток высших эмпирей по мозговым извилинам.

Это он о своих соратниках напоминал, которые всем составом с конца июля прошлого года ушли в глубокое подполье, спасаясь от нависшего над ними меча уничтожения. Причём стереть с лица земли их хотели как враги Советского государства, на которых собирался жестокий компромат, так и силовые структуры, выражавшие лютое недовольство вмешательством в свою епархию каких-то там ведунов и знахарей. В данный момент Фреза и Лётчик тоже сменили внешность и не спеша подтягивались в столицу. Да и Пасечник им отправил по ментальной связи сообщение: «Поспешите! Грядут великие дела!»

Встречаться и вести совместные усовершенствования, всем четверым уникальным личностям было сейчас весьма просто. Уже на следующий день после прибытия союзника и помощников, Киллайд устроил их на жительство в своём подъезде. А Дхарма вообще жил на одной с ним лестничной площадке. Потому что мемохарбу ничего не стоило организовать лояльность соседей до такой степени, что те с удовольствие сдавали свободную комнату для рекомендованных квартирантов. Всё-таки жили здесь люди непростые, квадратными метрами не особо стеснённые, и при должном внушении могли принять к себе хоть «чёрта лысого». При особом желании можно было поработать над особо жадными жильцами так, что они ещё и сами приплачивали человеку, снимающему у них комнату. Порой …самую лучшую.

Так что среди этой полу элиты, прикомандированные в Москву товарищи из Средней Азии и некий специалист краснодеревщик-реставратор, устроились с большим комфортом и в полной безопасности. Потому что болтливых в доме не стало уже давно. А если кто и строчил докладные «куда надо» по роду своей деятельности и призвания, то строго придерживаясь обозначенных для него рамок. Эти моменты Шульга-Паркс тоже просчитал до последней запятой. Да и оба помощника вместе с Пасечником наложили свои сети контроля на обитателей, как своего дома, так и чуть ли не всего квартала.