Сила единения

Но тут его накрыло основательно. Тело выгнулось дугой. Сознание частично померкло. Волна удушья заполнила внутренности. Возникло непроизвольное чувство рвоты и настойчивое желание организма очиститься от всего лишнего, выпитого, съеденного и вдыхаемого. И особенно очиститься от того, что проникло в горло вместо сладкого поцелуя.

Не успев вскочить с кровати, Никита выплеснул из себя тугой фонтан чудесной закуски и дорогой выпивки, употреблённых во время недавнего застолья. Загадил при этом сразу половину спального номера. А потом и все остальное испачкал, не в силах удержаться от обильной рвоты. Но если первые минуты никаких иных звуков, кроме хрипа и мычания не издавал, то когда его стало рвать жёлчью, сподобился на первые призывы о помощи.

Зов услышали. Друг за другом в спальню стали вваливаться телохранители первого секретаря Украины, его прихлебатели и собутыльники. И почти каждый, кто успевал рассмотреть обстановку и понять причину вони и непритязательного вида своего патрона, тут же выскакивал с исказившимся лицом наружу. Редкостное зрелище их изрядно напугало, хотя мысленно при этом каждый восклицал примерно одинаковое: "Наклюкалась, лысая свинья?!". Но вот выпученные излишне глаза Хрущёва, заставили кого-то подумать о другой версии и воскликнуть:

— Отравили! Спасайте Никиту Сергеевича!

После этого паника резко усилилась, а обстановка накалилась до предела. Правда, к пострадавшему вскоре сумели добраться врачи, которые начали оказывать первую помощь, невзирая на топтание в нечистотах. Но одновременно с этим начала действовать "кровавая гэбня". Потому что следовало её представителям придерживаться протокола и надлежащих инструкций. А при отравлении важнейшего представителя власти, таких инструкций имелся вагон и немаленькая тележка. Стали всех "ловить и не пущать!" Перед дверьми номера с пострадавшим Хрущёвым, собралась изрядная толпа лиц, начавшая выяснять, кто из них важней и чьи распоряжения следует выполнять в первую очередь. Там же начали злобствовать, ругаться и заявлять о своих полномочиях представители силовых структур.

А похохатывающий где-то вдалеке шутник продолжил свои садистские эксперименты с иллюзиями.

Из-за дальнего угла коридора вдруг появился тип в шляпе и в чёрном костюме, который направлял маузер на собравшуюся толпу и на группу мечущихся телохранителей.

— Стоять! Брось оружие! Кто такой?! — понеслись в его сторону заполошные крики от парочки не совсем ретивых служак.

Зато самые ретивые и бойкие из них не разглагольствовали, а моментально открыли стрельбу на поражение. И как раз в тот момент, когда из-за того же угла вылетели иные представители госбезопасности, с азартом ринувшиеся в сторону криков по иному коридору. У них тоже виднелось в руках готовое к применению оружие. И они тоже сдуру начали стрелять.

Перестрелка в закрытом пространстве — это немалый стресс-испытание даже для специально натасканных для такого дела боевиков. Узкий коридор. Усиленный грохот. Гарь и дымок сгоревшего пороха. Сыплющиеся на голову осколки ламп освещения, обломков и пыльной лепнины с потолка. Визг пуль, ушедших в рикошет. Рёв раненых и стоны умирающих. Вопли нескольких самых сообразительных, призывающих прекратить "союзный" огонь. Наступающая темнота…

Ну и, конечно же, бесследно исчез куда-то подевавшийся мужчина в чёрном костюме. Ни его потом не нашли, ни его внушительного маузера. Кстати, вторая примчавшая группа тоже спешила арестовать того же самого типа в шляпе, который и в их сторону направлял маузер, но после этого плавно сместился за угол. Вот за ним якобы и гнались, ускорившись, как только зазвучали первые выстрелы.

Итоги оказались не просто печальны, а катастрофичны.

Погибло двенадцать человек из числа чекистов, администрации гостиницы, доверенных лиц секретаря и врачей. Вдвое больше оказалось раненых, пятеро из них — тяжело. Ещё два человека, откровенно говоря, просто спятило. Ну и сам Никита Сергеевич выглядел крайне бледно, трясся, словно паралитик и долго не мог сказать, что же такое с ним произошло. Да и как может оправдываться человек, если все вокруг него уверены, что он банально перепил? Мало того, он оказался изрядно напуган, не понимая причин начавшейся стрельбы и сразу соглашаясь, что он чудом выжил во время покушения на него.

Тем не менее, навострившийся в политической и подковёрной борьбе, товарищ Хрущёв понимал: лучше атаковать, чем униженно отступать или показывать свою несостоятельность. А повышать голос, переходя на ор, он хорошо научился во время войны, разъезжая по фронтам и распекая нерадивых генералов. Как только прополоскал и очистил горло, так и начал орать, пугая непричастных и вводя в транс отличившихся:

— Кто посмел?!.. Как допустили?!.. Немедленно арестовать!.. Всех! — ну и сгоряча, чуточку проговорился: — Найти эту подлую девку! Ту, что полуголая прокралась ко мне в номер! Здесь она где-то, здесь!

Чем задал всем новый виток поисков и зародил новую волну недоумений. Именно с выяснения этого, и начал с ним личную беседу министр госбезопасности, прибывший утром в гостиницу:

— А что за девка-то, Никита Сергеевич? — спрашивал Абакумов серьёзным тоном, но в глазах просматривалась ехидная издёвка. — Неужели решил вспомнить молодость?

Будущий почитатель кукурузы, к тому моменту уже тотально протрезвел, одумался и только досадовал на свою недавнюю вспыльчивость. Признаешься, что была некая нимфа — обслюнявят донельзя твою репутацию. Станешь утверждать, что не была, померещилась, отбросят последние сомнения, что допился до чёртиков. Ведь никого во всей гостинице так и не нашли, хотя всех молодых девушек, по каким-либо причинам оказавшихся в стенах здания, арестовали и пытались вырвать нужные показания. И что хуже всего, сам пострадавший почему-то всё больше склонялся к мысли, что надо отрицать увиденное. Так и стал делать:

— Понимаешь, Виктор Семёнович, человеческая психика ещё толком не исследована учёными! — министра он откровенно побаивался за близость к вождю, ненавидел за его молодость и нахрапистость, ну и завидовал соответственно за умопомрачительную карьеру. Но тут задействовал всю свою показушную доброжелательность и искреннюю простоту: — Вот и мне дивный сон приснился, словно кто-то ко мне в номер запустил какую-то летающую фею. Но ты ведь знаешь, что я однолюб и к посторонним лямурам отношусь негативно, вот я и возмутился. А потом, спросонья, и попутал вычурный сон с действительностью.

— Говоришь, запустили в номер? — сочувствовал Абакумов, к тому моменту уже прочитавший протоколы предварительного расследования. — Всё может быть… Тем более что охранник твой у двери — убит. Замолчал навечно. А вот второй, что у стола сидел вместе дежурной, утверждает, что к твоей двери ни одна живая душа не приближалась… И дежурная это подтвердила.

— Так я говорю: сон это был!

— Сон?.. А вот скажите…, - тон его стал угрожающим, — гражданин Хрущёв, с какой стати и по какому поводу вы оказались в Москве? — и добавил многозначительно: — Очень, ну очень этот вопрос интересует товарища Сталина.

Вопрос не только интересный, сколько крайне опасный. Особенно на фоне ночных приключений. Всё-таки по своей инициативе первые секретари союзных республик приезжать в столицу не имели права. Только с разрешения вождя. Разве что по срочным семейным делам могли наведаться, опять-таки, сразу ставя об этом в известность секретариат ЦК и главу этого секретариата, товарища Поскребышева.

Но хуже всего, что рыльце-то у главного украинца в самом деле оказалось в пушку. Пригласившие его товарищи, как повод, оглашали старое, тесное сотрудничество по Москве, когда Хрущёв здесь руководил в предвоенные годы. Мол, просто рабочие моменты и делёжка наработанным опытом. Но на самом деле, шли интенсивные закулисные переговоры, в которых выяснялись позиции сторон, решали к чьей группировке примкнуть и соображали, какие выгоды при этом приобрести. Образно говоря, налицо был сговор, готовился переворот, а то и свержение законной власти. За меньшие прегрешения в конце тридцатых ставили к стенке.