Сила и Справедливость

– Он – это кто? – рискнула я уточнить, снисходительно ухмыляясь. – Лев или загрызенный труп?

– Лев, конечно! Пошто мне труп? Я трупов навидалась в своей жизни, упаси Господи! – И дамочка начала креститься. Поди пойми, к чему бога вспомнила. Видимо, это действие сродни просьбе к Всевышнему не делать из нее трупа. Жаль ее расстраивать, поэтому не буду ничего говорить, но рано или поздно она таковым все равно станет. Впрочем, возможно, сие относилось исключительно к жестокой несвоевременной смерти.

Эксперт засмеялся и спустился с крыльца, а майор объяснил дамочке, что это место происшествия и посторонних здесь быть не должно.

Засим мы трое тоже спустились с неудобных покосившихся деревянных ступенек и присели на поваленном бревне у дома, играющем роль лавочки.

– Так, расскажите, пожалуйста, подробнее. Когда начался звериный рык?

– В семь утра!

– Вы не пробовали связаться с соседом? Проверить шум?

– Нет, я же знаю, что уехали они. Но мужа посылала! Одно дело, что тут бомжи бегают, а другое… лев из зоопарка!

– Ясненько… И что муж? Не пошел?

– Пошел! Куда ж он денется! Я ж такая. Если пристану, то не отстану, пока по-моему не будет! – Это было произнесено с такой явной гордостью, что незримого безымянного мужа мне стало жаль.

– И?

– Сказал, светится что-то в окне. Он на бочку какую-то встал, заглянул, а там нет никого!

– И тело на полу не видел?

– Нет!

– А что светилось-то? – влезла я с уточнениями.

– Не знаю! Сказал, голубое что-то! Но пока он бочку нашел и взгромоздился… да еще и не с первого раза! Ох, он у меня крупный такой, как медведь!

– Весь зоопарк собрали, – хихикнул мне на ухо Максим, – львы, медведи…

Я отмахнулась, а женщина тем временем продолжала говорить:

– Ну и вот, там уже не светилось ничего. Пасмурно вчера было-то, темень, ничего он в окне не увидал. И велел мне забыть. Потом к дружкам своим пошел в домино играть, а я тут сижу и слышу опять этот рык! А сегодня вы приехали!

– Ясненько… – повторился Петрович, но с такой интонацией, что сразу становилось понятно: все запуталось еще сильнее. – А что за бомжи? Как часто вы их видите здесь?

– Ой, да часто! Вон в выходные Роза с Глебом гоняли их! И вас вызывали! Ну то есть не вас конкретно, а ваших…

Арефьев сверился с записями и кивнул самому себе, а я сделала вывод, что названные Роза и Глеб и являются теми соседями, про которых он раньше говорил.

Время шло, и чудеса прибавлялись. Петровичу позвонили эксперты из лаборатории с шикарной новостью: на обрубках рук, а также на коже шеи найдена слюна животного, да не простого, а льва. На топоре кровь убитого, а вот кровь из коридора принадлежит какому-то другому животному: ДНК не совпадет с тем львом, который предположительно отгрыз трупу кисти рук. Вечером обещали сообщить подвид второго животного.

– Позвоните в зоопарк, может, у них еще кто-то сбежал? – иронично посоветовала я.

Эксперт бодренько хохотнул, а майор скуксился.

– Кассандра, вот ты хороший человек, зачем ты это делаешь со мной?

– Кряхтите, как старый дед. Это ваша работа, вам она нравится. Ну вот, расследуйте и наслаждайтесь! А мне пора, – я поднялась с бревна. Наталья Сергеевна ушла давно, пообещав прислать к нам мужа, как только он вернется с работы.

– Погоди… что скажешь-то?

– О чем? Вы же уверены, что сбежавший лев добрался до этой деревни и откусил руки, а то и голову неизвестной жертве.

– Я надеялся, ты хотя бы с жертвой нам поможешь. Не разрешал никому увозить тело до твоего приезда. Может, по каким-то приметам узнаешь? Он же явно с тобой связан.

– Отнюдь. В тот раз почти все жертвы были со мной связаны лишь через интернет. Здесь может быть так же. А может и вообще не быть.

– Ты так спокойна… Ты уверена, что послание оставили не тебе, а какой-то другой, э… Кассандре?

Я хмыкнула.

– Да ладно уж, можете называть Кариной, тем более в данных обстоятельствах. Нет, Павел Петрович, отвечая на ваш предыдущий вопрос – я не спокойна. Мне страшно до чертиков. Я уверена, что послание адресовано именно мне. Но я привыкла держать лицо, у меня профессия такая, видеоблогер называется.

– Ладно-ладно, блогер, надумаешь чего – звони. Но тебя может следователь вызвать, если карточной уликой заинтересуется.

– Я готова к этому.

Я сделала несколько шагов, почти достигнув машины, и вдруг обернулась.

– Какой, она сказала, свет из окна видели? Голубой?

– Да, – с воодушевлением ответил майор, как будто понял, что ищейка взяла след, и застыл в ожидании какого-нибудь фокуса-покуса.

– Пойдемте в дом, – кивая, сказала я. – Мне кажется, у меня есть разгадка.

В комнате я первым делом подошла к тумбе-инвалиду, у которой отсутствовала одна ножка. Одной дверцы тоже не было, и кучка доисторических видеокассет, покрытых пылью, была видна как на ладони. Я взяла верхнюю коробочку – аккуратно, с краешку, двумя пальцами.

– Видите?

Арефьев пока ничего не видел, но распорядился снять отпечатки с коробки. Затем спросил:

– Ты это по приколу или как?

– Нет. На ней пыли меньше – это раз. Посмотрите на картинку – это два.

– Ну, «Том и Джерри». Смотрел по молодости. И что? – Арефьев выразительно вздохнул, мол, чего ты хочешь от меня, что за тесты?

– А то, что если вы смотрели, то сами знаете, откуда львиный рев.

– Не понимаю.

– «Метро Голдвин Майер»! – с радостью провозгласил Максим, которого и вынудили снимать отпечатки.

– Именно! Там же в первые секунды перед каждой серией рычит лев! Неужели вы не помните?

– Хм… Ну допустим. А ты думаешь, что эта хрень в бомжатнике работает, что ли?

– Так давайте проверим!

Вилка проигрывателя была включена в розетку, в углу горел маленький светодиод, показывая, что прибор готов к работе. Удивительно, но в «бомжатнике» до сих пор не отключили электричество, по всей видимости, уехав за границу, владельцы продолжают платить по счетам.

Я нажала на кнопку, выдвинулся считыватель кассет. И он был, как и ожидалось, отнюдь не пуст. Я сперва ничего не заметила, просто взяла черную кассету, и это уже Максим указал на мои ладони.

– Смотри!

– Это кровь, – вторил ему Арефьев и, осторожно взяв у меня из рук предмет, покрутил под УФ-лампочкой. Под нужным углом мы прочитали еще одно послание – кровавое на черном фоне. Всего лишь одна цифра.

«6».

* * *

– Шесть? Что это значит? – Петрович так смотрел на меня, будто у меня были все ответы.