Сила слабости
Шрифт:
Мужья были её слабым местом. Без них она впадала в панику, не могла принимать решения. Они были её разумом, её холодным расчётом, её покоем. Очень умно было отрезать её от них. Тот, кто это придумал, был знаком с Насти лично.
– Не паникуй. Ясно ведь, что тебя пытаются специально вывести из себя, чтобы ты наделала глупостей. Давай, сосредоточься и всё по порядку расскажи.
Насти закусила губу:
– Я два дня была в протекторате. Со мной был Хён Чон. Сегодня утром мы отправились домой, на Ажюрдаю. В космопорту меня тормознула полиция. Мне предъявили обвинение в сговоре с банд-формированиями и выставили с планеты. А Хён Чона и всех моих мальчиков задержали как свидетелей. Я даже Тианью вызвонила. Короче, Ажюрдая прикрыла моё гражданство.
– Твоих дочерей тоже на Ажюрдаю не пускают? Кого-то из неолетанок пускают?
– Всех моих официальных дочерей и помощниц выставили.
– Насти устало плюхнулась на диван - Я ведь их порву потом. Всех, кто эту бумажку на моих мальчиков хотя бы видел, закопаю, а тех, кто подписал, в порошок разотру и по ветру пущу...
Да, поведение прокуратуры Ажюрдаи было слишком самоуверенным. А складывая с утренними проблемами Морены... тенденция прослеживалась однозначно.
– Что говорит твоя Тианья?
Тианья была премьер-министром Ажюрдаи, лично водворённой на это место Энастенией. Насти вообще во многие узлы власти внедрила своих людей или купила преданность имеющихся. Что создаёт ещё большие вопросы по сегодняшнему инциденту.
– Тианья говорит, что на парламент надавили Республиканцы. Не паниковать, подождать, всё утрясётся. У САП ведь с республикой типа договор о профилактике терроризма. У них очередная охота на ведьм, и они решили взяться за неолетанок. Обстоятельств, почему парламенту пришлось прогнуться, мне пока неизвестно. В ведьмы, кроме меня, попало ещё с десяток крупных торговцев людьми, не только неолетанок.
Насти ушла, заставив меня крепко задуматься. Мы что-то явно упускаем. Через наши сети проходит настоящий хищник и мы не видим его. Как? Это система столько лет работала. Тонкие нити приязни и преданности во всех эшелонах власти САП. По миллиметру, годами свитая паутина. Почему сбой?
От умных мыслей меня отвлекла Ретка. Смиренно выслушав мои нравоучения по поводу секретности и заботы о безопасности, она вздохнула:
– Учитель, я должна ещё кое-что тебе рассказать. Меня, кажется, ещё кое-кто раскрыл. Я не виновата!
– Она жалобно захлопала ресницами. Она у меня красавица. Вся такая ладная, милая. Мужчины на неё сами облизываются.
– Значит, было так. Позавчера ко мне в баре в нижнем узле подошёл один молодой командор с предложением заняться сексом. Красавчик такой самоуверенный. Я у него на шее увидела медальон самой хранительницы Морены и, естественно, отказалась. Ещё бы я не отказала! А он теперь меня преследует. Обиделся! Сегодня утром прижал меня к стенке возле бара. И рукой мне прямо под юбку. Вот туда прямо пальчиком, а потом достаёт и в рот. Представляешь?! Да ты, говорит, взрослая давно! Вот так! А я и не знала, что это можно вот так на вкус определить...
Я смеялась минут десять. Ретка в негодовании хлопала глазками и продолжала лепетать.
– Никому больше не позволю туда языком лазить! Я и предположить не могла!
Сомневаться не приходилось, мальчик -командор с медальоном Морены - это обещанный мне Венки. Во-первых, потому, что медальоны Морены на даккарцах редкость. Роджер как-то чуть не убил одного парня за такой медальон, так что любовникам она их не даёт. Остаётся муж или сын. Муж-даккарец у Морены один, Роджер, и он уже давно не "молодой командор". А сыновей, насколько помню из отчёта Агатеи, два, но старший уже много лет женат и, следовательно, клеиться к Ретке не может. Остаётся Венки! И даккарское звание совпадает! Вот пройдоха! Лисёнок! Я постаралась успокоиться. Опасности Венки не представляет. Если всё сложится удачно, то я вообще к вечеру заберу его себе. Агатея уже уехала на Селену для встречи с Мореной. Брачный договор, можно сказать, подписан с обоих сторон.
–
Ретка, он тебя просто обманул. Сыграл на твоей впечатлительности. Этого мальчика зовут Веникем, и для тебя он излишне умненький. Выдавать тебя он не станет. А ты постарайся с ним больше не сталкиваться.Сега:
Мы сидели с Мэй на кровати и тихонько, чтобы не услышала Кэти, играли в карты. Вообще я давно засыпал на ходу. Кровать была мягкой, а я уже двое суток не спал нормально. Но засыпать голым рядом с этой не особо предсказуемой тумбочкой как-то было страшновато.
– Сега, - Мэй легонько швырнула в меня мягким медведем, - Твой ход! Выкладывай! Не спи!
– Эээ! Я думаю.
– Я выложил две карты, - А это в придачу!
– Подхватил с пола медведя и запульнул его обратно в Мэй.
– Эээй!
– Мэй ловко уклонилась от игрушки, - Нас атакуют!
Она скатилась с кровати, выхватила из кучи игрушек на полу толстого кролика:
– Так, капитан ушастый, противник засел на кровати. Поразить и уничтожить. Пленных не брать. Вперёд!
– И с победным криком запустила его в меня.
Я попытался тоже спрятаться за кровать, свалился и почему-то неожиданно попал в руки Мэй. Блин, как она быстро успела!
Тумбочка прижала меня к полу. Я смеялся:
– Твой кролик потерпел поражение! Вон в кустах побитый валяется!
– Неа! Это манёвр такой. Он выжидает, чтобы напасть...
На губах Мэй выступила розовая амоса. Я перестал смеяться:
– Отпусти, мне не удобно!
Мэй послушно выпустила меня из рук. Я забрался обратно на кровать и закутался в одеяло. Мэй как завороженная следила за моими движениями. Потом подсела рядом, осторожно погладила меня по плечу.
– Ты такой хорошенький...
– Она уронила меня на кровать стягивая одеяло.
– Мэй, ты чего?
– Да ладно, я просто потрогать тебя хочу
Она притёрлась носом к моей шее. Отобрала одеяло. Потом вдруг ухом прижалась к моему животу.
– Ты как котёнок...
– Широким языком лизнула меня мне пах. Ай! Взяла мой член в рот. Осторожно... Я, кажется, даже не дышал...
– Сладкий! Давно было любопытно как оно на вкус. А то, как не посмотришь в городе, неолетанки так это дело лижут. Хорошенький...
Если бы не видел, что Мэй выпила только, так же как я, стакан кефира к прянику, то решил бы, что она пьяна. Или под наркотой. Она крепко прижимала меня к кровати и тискала, трогала, облизывала... Как ненормальная. Не слушая возражений. Моё тело отзывалось на её неумелые ласки. Оно у меня вообще не избалованное в этом вопросе. Член стоял, как каменный. Конечно, тумбочка далека от сексуальности, но если закрыть глаза... В какой-то момент она торопливо стянула свои пижамные штанишки, оголяя тонкие ножки и лысый женский орган между ними. И тут же сама забралась на меня сверху. Разума в её глазах в этот момент не было совсем.
Мэй прицелилась и опустилась на меня. Какая она узкая там внутри, чуть ли не до неприятного узкая. Оно так должно быть?! Мэй, ускоряясь, начала прыгать на мне. Её руки на моих предплечьях сильно сжались. Завтра синяки будут. Точно будут! Но это не имело значения...
В её движениях был какой-то дискомфорт, как будто она сжимала меня там внутри и дёргаясь пыталась оторвать всё. Но они всё равно были приятны. Я ещё никогда не чувствовал женщину изнутри. Ну, или почти женщину. Эти ощущения захватывали, заставляли простить всё остальное... Мэй замерла. Крепко сжатые руки, рот чуть приоткрыт, глаза зажмурены... Я подтолкнул её продолжать. Ну что остановилась? Я ещё не добрался до конца. Ну?! Ещё немного... И тут меня как молнией пронзило прямо туда, в пах. С такой силой, с такой невообразимой болью. Я дёрнулся, закричал в голос. Больно, уже не понятно где... очень больно! Попытался скинуть Мэй, вырваться. Тумбочка держала меня крепко, а я бился, дергался, кричал на неё, ругался... Я уже не видел ничего, как туман красный... Сколько это продолжается? Минута? Десять? Час?