Сила в содействии

Квинта Элементала, 10-й день 1-го месяца

Из двух сторон зоны сбора, летней и зимней, Аиртон предпочитал исключительно летнюю, накрытую куполом атмосферного заклинания. Чувствовал, так же было и там, откуда его забрали - жарко, а не холодно; дождь, а не снег. О самом же месте воспоминания были скрыты, убраны заклинанием, как и вообще обо всём, что касалось жизни до сбора. Того требовала процедура ментального ввода, как объяснял Теллур, иначе потом не выйдет поставить ментальный знак. Теллур - мобильный помощник их зоны, или же "умник". Состоят такие из двух частей: элариевый сердечник, а вокруг него ком протоплоти. В сердечник загружено заклинание левитации, да и много других, но самое главное - слепок с ментального тела мага, имя которого "умник" и носит. Протоплоть, изменённая заклинанием, принимает форму его же лица, и получается эдакая живая голова. Для мальчиков "умники", для девочек - "умницы", и Ингеборгу, мобильную помощницу с соседней зоны сбора, Аиртон даже видел. Говорят, что на третьей, заключительной ступени обучения, будут "умники" и "умницы" со слепками с самих Первых - великих магов и волшебниц Первого Совета. Вот было бы здорово! Однако, до той поры ещё учиться и учиться, и кто знает, хватит ли у него, у неофита Аиртона, сил...

Общих домов в зоне сбора два, на летней стороне и на зимней. Общие они потому, что личных комнат нет, есть отсеки, разделённые перегородками, тянутся по обе стороны длинного коридора. В каждом отсеке раскладная механическая кровать, а ещё стол со встроенной разумной машиной, или ра-мой, как называют их сокращённо. Здесь-то, за столом, Аиртон время в основном и проводит. И пусть подобных ему, предпочитающих уединение игровым площадкам, не очень много, пусть все, как один, ведут себя тихо, порой даже от них хочется убежать. К счастью, есть решение и на такой случай: комнаты уединения, расположенные с противоположной, по отношению к игровым площадкам, стороны зоны. Туда-то Аиртон и решил отправиться сегодня утром, именно с уединения начать день.

Странное всё же дело: знать в свои четыре многое такое, о чём не все взрослые-то, наверное, знают, но не помнить при этом, как звали родителей, не помнить их лиц. Всё из-за процедуры ментального ввода? Что-то не верится. А может, он и не помнил их никогда, не видел? Ведь есть же такие дети, которых оставляют в чадо-ящиках, и в этом, как говорит Теллур, ничего страшного. Ну да, так уж и ничего! Внезапно Аиртоном овладело желание узнать правду, увидеть всё то, что скрыто за блоком памяти. И он узнает, непременно узнает, появилась уверенность, надо только отгородиться от остального мира в комнате. Захваченный ей, необычной этой уверенностью, и не заметил, как добрался до комнат уединения, выстроившихся в ряд вдоль пышной зелёной аллеи. За ногу ухватила живая лоза, пока отдирал, произошло следующее: одна из крон зашевелилась, раздался треск, затем крик, и в нескольких шагах от Аиртона упал мальчик. Долговязый, но гибкий, весь какой-то стремительный, он тут же вскочил, отряхнулся, выкрикнул звонко:

– Привет!

– Привет, - буркнул Аиртон, - ты чего это тут?

– Да так, - мальчик потёр ушибленное место, - осваиваю левитацию. Пока, правда, не очень выходит.

– Да, не очень, - согласился Аиртон.

– А ты сам-то чего?
– неожиданно разозлился долговязый, подступил, сжимая кулаки.

– А я ничего, - нахмурился и Аиртон, подобрался, - я в комнату уединения иду.

Помолчали, посмотрели друг на друга пристально, но настроение долговязого вновь сменилось: усмехнулся, махнул рукой.

– Да ладно тебе, - сказал, - не кипятись!

– А я и не кипячусь, - буркнул Аиртон.

Мальчик ему не нравился - улыбаться-то улыбается, а веет от него каким-то холодом. Стал вспоминать, видел ли его раньше, но нет, кажется, нет. Выходит, с другой стороны, с зимней, и здесь появился впервые.

– А тебя как зовут?
– спросил тем временем долговязый.

Холода в голосе его и взгляде прибавилось, потому Аиртон насторожился, ответил вопросом на вопрос:

– А тебя?

– Боишься, да?

– сощурился тот.
– И правильно делаешь, а то я тут двоих уже подловил, Иеронима и Ксана.

– Думаешь, это и правда настоящие их имена?
– спросил Аиртон.
– Могли же и обмануть, сказать вымышленные.

– Нет, не могли, - покачал головой долговязый, - меня не обманешь.

Аиртон и сам знал, что не обманули, и вопрос задал лишь для того, чтобы позлить. Иероним и Ксан были, как говорится, не разлей вода, с утра и до ночи пропадали на игровых площадках. Оно и понятно, что имена назвали свои настоящие, ибо зачем их скрывать? Однако, своё собственное Аиртону называть всё равно не хотелось. Ну его, этого новенького, обойдётся.

– Ладно, мне некогда, - сказал Аиртон, но не успел отвернуться, как долговязый был рядом, схватил за плечо, развернул.

– Погоди-погоди, - прошипел, - я с тобой ещё не закончил! А ну, говори имя!

Мир стремительно выцветал, терял краски, и когда выцвел весь, где-то справа, в самом углу, Аиртон увидел прозрачные зубчатые колёсики. Они что-то сделали с ним, как-то изменили, и Аиртон сбросил руку с плеча, повалил долговязого, принялся бить.

– Почему у меня не вышло?
– бормотал тот, почти не сопротивляясь, - почему ты не подчинился?..

На аллее тем временем появился Горгий, ещё один постоянный житель летней стороны. И, тут уж спорить не будешь, из неофитов самый упитанный. Отсеки их с Аиртоном в общем доме были напротив, даже немного дружили, потому и драку Горгий увидел по-своему: подумал, что бьёт не Аиртон, а бьют его.

– Теллур, - заверещал толстячок, прижимая к груди пухлые ручки, - насилие, здесь насилие!

"Умник" появился буквально через мгновение, точка выхода из телепорта протянулась назад шлейфом призрачных двойников.

– Прекратить!
– громыхнул он, подлетая к дерущимся, - разойтись!

Следом появились два ментальных голема модификации "воспитатель", или ме-га, как называли их сокращённо. От мобильного помощника ме-ги отличались тем, что проще элариевый блок, зато всё тело полностью, а не только голова. Те, что появились вслед за Теллуром, имели вид двух молодых женщин; тела их, если не считать внутреннего каркаса, полностью состояли из протоплоти; из заклинаний, загруженных в элариевый блок, только защитная магия, никакой боевой. И вот один из ме-гов поднял над дерущимися купол, а другой, разняв, взялся за целебную магию. Аиртон вырывался, кричал, зубчатые колёса всё крутились, крутились, пока не сложились в имя - Фафф. Имя того, кого только что бил - долговязого мальчика...

За тем, что происходило на аллее близ комнат уединения, внимательно следили два мага. Следили издалека, при помощи обозревателей. Один из магов был крепок, высок, черты лица грубые; другой наоборот, сложения хрупкого, с красивым лицом, с приятной улыбкой, и портил его разве что шрам, протянувшийся тонкой нитью вдоль середины лба к переносице. Перед волшебниками вспыхивали создаваемые магией Ветра экраны, собирались из воздуха, по экранам ползли графики и диаграммы, собирались в узор. Атхлон и Алистер - так звали магов, пара "контролёр - пустотник".

– Ядро превосходное, - сказал Алистер, - обрати внимание на эту и эту линии, - показал пальцем.

– Да, неплохо, - кивнул Атхлон.
– Думаешь взять по минимуму, без стихийных?

– Придётся так, - подтвердил Алистер, - по топологии "звезда". Диполь Фаффа и Аиртона, СиП-МЫ и СпП-Я, в центре, остальные лучами.

– Впрочем, да, - снова согласился Атхлон, - стихийную и потом наверстать можно, прогнать на второй ступени в усиленном.