Сильнее меня

Глава 22

До экипажа я добираюсь с помощью двух мужчин. Хотя Траяр держит меня так, будто в любой момент готов подхватить на руки, а Эрент просто идёт рядом. Я улыбаюсь вознице, который действительно проделал большой путь, привёл помощь, и залезаю внутрь. Врач решает проехаться снаружи, так что мы с Траяром снова одни.

Я вроде бы не хочу показывать усталости, но через пять минут кладу голову ему на плечо — и цокот копыт, шорох колёс, всё сливается в однородное марево. Может, я и помню какие-то обрывки. Что-то сквозь туман. Силы открыть глаза вроде есть, но делать этого совершенно не хочется. Так что я позволяю себе парить на тёплых волнах, пока они окутывают меня, и проваливаться всё глубже в сон.

А когда я выныриваю из этого прекрасного моря, вокруг незнакомая комната.

Кровать. Приглушённый свет лампы. И, кажется, темнота за окном. Несколько секунд я просто не понимаю, где я и что произошло. А потом думаю: это же дом, где остановился Траяр?

Обстановка похожа.

Вокруг никого нет, так что я спускаю ноги с дорогой кровати, проверяю одежду на себе. Я в незнакомой сорочке — что заставляет уши загореться. То есть, я согласилась быть с Траяром. Но… не так же сразу?

Только стоит привстать, как дверь открывается — и в комнату заходит удивлённая девушка.

— О, леди Эларин, вы проснулись? Здравствуйте. Меня зовут Дара, я помощница лорда Эрента, и меня просили присмотреть за вами.

Она вежлива, улыбчива, а ещё, как я быстро узнаю, хорошо разбирается во врачевании — потому что начинает сыпать в меня терминами о моём здоровье.

А я всё пытаюсь разобраться.

Я действительно у Траяра. Мне дали снотворное, и спала я часов шесть. За мной всё это время присматривали, как выясняется — и я не уверена, что по делу, потому что чувствую себя вполне здоровой. Магия внутри спокойна как лесное озеро.

Вместо моего запылённого платья Дара подаёт мне халат. И показывает другое — элегантное и не моё, хотя подходящее по размеру.

— Лорд Шер попросил кого-то найти для вас одежду. По примеру той, в которой вы были.

Я слабо киваю на это, а через несколько минут заходит и сам Траяр — когда я, к счастью, успеваю хотя бы халат накинуть.

— Эла. Как ты? — Такое неподдельное беспокойство на лице, что я вдруг начинаю волноваться.

Не за своё состояние. Просто!

Опустив взгляд, объясняю, что всё в порядке. Ещё несколько минут выясняю подробности последних часов — которых, впрочем, и нет больше толком. После разговора помощница Эрента обещает передать всё нужное врачу и решает уйти. Велит мне больше отдыхать в ближайшие дни и взять-таки несколько выходных.

Я смотрю на Траяра, когда мы наконец остаёмся одни.

Он… всё такой же. Почему-то вдруг даже кажется мне выше и уверенней, чем я его запомнила — словно в небольшой комнате рядом с ним я теряюсь. Тёмные волосы снова расчёсаны, взгляд проницательный, одежда свежая и выглаженная.

Безупречный.

Наверное, взгляд у меня полон вопросов, потому что он слегка смущённо поясняет:

— Я позвал знакомую Эрента, потому что подумал, что так тебе будет спокойнее. Чем если мы с ним вдвоём будем виться над тобой и караулить твой сон.

Нет, правда. Смущённо.

У меня в горле пересыхает от этой мысли и его слов.

— Спасибо.

— Тебе надо поесть. — Он делает пару шагов ко мне. — Поужинаешь со мной?

Конечно, я киваю. Его рука касается моих распущенных волос, убирает прядь от лица — и я, вслед за острым горячим чувством, вспоминаю, что надо бы принять ванну.

В ванной всё роскошное и незнакомое: большая медная чаша, горячая вода, пушистые полотенца. Даже здесь, в доме, который Траяр просто снял ненадолго, хочется припеваючи жить. И это давит!

Я сжимаю кулаки, закусываю губу. Сказала, что не буду бояться — значит, не буду!

Через полчаса я одета, и мы с высшим аристократом встречаемся в гостиной на втором этаже. С балкона долетают вечерняя свежесть и запахи листвы. Изящный стол накрыт на двоих, и мне хочется отхлестать себя по щекам, чтобы не гадать, сколько стоят красивые чашки, ложки, утончённая ваза с цветами.

— Садись, — Траяр отодвигает передо мной стул.

Волнение как-то слишком навязчиво поднимается в груди.

Может, дело в том, что настойку я принимала утром, её действие ещё не должно сойти на нет, но несмотря на это, несмотря на выброс магии и прочие потрясения, я снова чётко осознаю, насколько мужчина передо мной привлекателен?

Он потрясающе двигается, когда начинает ухаживать за мной. Красивые руки подают мне блюда, но вместо запаха в ноздри вдруг снова пробираются мёд и свежесть. Я смотрю на пальцы с аккуратными ногтями, на запястья, подчёркнутые белыми манжетами. На эти широкие плечи, красивую шею. Подбородок…

Не хочу бояться, злюсь на себя за страх — и в то же время сердце сжимается, а ладони холодеют от мысли, что этот мужчина здесь, мы одни и он увидит меня полностью, без прикрас!

Что если я ляпну какую-нибудь глупость? Сделаю глупость? Он посчитает меня авантюристкой снова или поймёт, что совместимы только наши тела?

Да как же с этим жить вообще?!

— Волнуешься? — спрашивает Траяр, и я чуть не вздрагиваю.

— Да, — вытолкнуть это из себя очень трудно. Но я себя заставляю. — Прямо как при первой встрече с тобой.

— Ты тогда впервые пошла куда-либо с Лаэмом? Вы не тренировались, не появлялись нигде вместе?

— О нет, он сразу решил познакомить меня со своим мудрым братом.

— И я, видимо, испортил тебе впечатления от семейных знакомств на будущие годы.

Я усмехаюсь совершенно невольно, немного нервно.

— Но при второй встрече ты отвечала мне без запинки, — продолжает Траяр. — Смело.

— Я… разозлилась, — если честно, хочется провалиться сквозь землю, как вспомню.

— Я тогда сразу подумал: с тобой будет легко разговаривать. Женщина, которая прямо говорит, что у неё на уме — однозначно золото.

Смотрю на него удивлённо.

— О, ты всерьёз и напрасно переоценил мою откровенность, — пытаюсь улыбнуться.

Траяр отвечает усмешкой — растягивает свои красивые губы, ресницы слегка вздрагивают, и я снова приклеиваю к ним взгляд, как ребёнок к живой магии.

— Я тоже волнуюсь, Эла, — произносит он серьёзно. — Что? Я наделал ошибок. Ты сбежала от меня в окно.

— Последнее мы просто так не забудем, да?

Всё, что я пережила сегодня, сложно забыть.

Но в голове только одна мысль: он правда может волноваться? Он? В этот раз я улыбаюсь быстро, откровенней и с благодарностью. Узлы в груди словно ослабевают, начинают распускаться.