Сильнее обстоятельств

Но почему же тогда, едва убедившись, что отчим идет на поправку, он мчится на полной скорости по дороге? И дорога эта не домой, в Йоркшир, а в обратную сторону – в Рей? Мать права: он любит Анну и не позволит ей уйти из его жизни. Еще хотя бы раз увидеть ее…

Но кого он обманывает – он же любит ее, и так сильно, так страстно… Готов ли он поступиться ради нее своими принципами и убеждениями? Как он закроет глаза на происшедшее – представит, что она ничего не сделала, хотя оба они знают, что это не так?

А сама Анна? Что, если она не захочет меняться, если ей нравится обманывать, обижать? И она бросит ему в лицо его прощение и предложение жить по-новому?

И все-таки в глубине души Ворд не принимал мысль, что Анна – та Анна, которую он узнал и полюбил, – проделала такое. Непохоже это на нее: нежная и чуткая, все понимает с полуслова, всегда считается с чувствами других…

Но знает ли он настоящую Анну? Возможно, он чувствует ее сердцем, не разумом, и только убеждает себя верить в ее порядочность. Ведь по мере развития их отношений она могла приспособиться, притвориться… Нет, пустые фантазии, никогда он не поверит в это!

Спустя полчаса он еще имел возможность изменить свое решение – свернуть на дорогу, ведущую домой. Теперь поздно.

– Ты уверена, что уже чувствуешь себя лучше и можешь вернуться домой? – настойчиво спрашивала Ди Анну уже у нее на кухне.

– Ди, со мной все в порядке, – мягко убеждала подругу Анна.

Ди изо всех сил старалась уговорить ее остаться погостить еще, не уезжать к себе. Но Анна была непреклонна.

– Пора мне начать вести свою обычную жизнь! Чем раньше окунусь в привычные заботы, тем легче справлюсь! – настаивала Анна. – Ди, дорогая, я так ценю то, что ты сделала для меня. Без тебя… сама понимаешь, как важно, когда рядом кто-то, с кем можно поделиться, все обсудить. И еще, Ди, я очень тебе благодарна за то, что ты никому ничего не рассказала. Грустно, что я была такой дурой…

– Уверена – Келли и Беф все поняли бы!

– Да, знаю, поняли бы, но… Беф вроде бы избавилась от Джулиана, но она изменилась, она другая. Все думает о чем-то своем, что-то угнетает ее, но обсуждать это не хочет ни с кем.

– Ну-у… честно говоря, я заметила, – согласилась Ди, – но не стала ничего выяснять – думала, это связано с заказом из Праги.

– О! А она что, еще не получила этот заказ? Бедняжка Беф! Поскорее бы… Она так надеялась на хорошую прибыль.

– У нее еще есть время, – успокоила ее Ди.

– Ты такой хороший друг для всех нас, Ди! Всем помогаешь и…

– Разве? Ведь это я вовлекла тебя в историю с Джулианом, и потому Ворд Хантер вел себя так отвратительно по отношению к тебе…

Иной раз Анна забывала, что Ди моложе ее, всем им часто хотелось опереться на Ди, искать у нее поддержки. А оказывается, и у Ди бывают моменты слабости, неуверенности.

– Ты хороший друг, – мягко повторила она, – очень хороший друг, Ди. Я просто хотела… – она остановилась и вгляделась в лицо подруги, – не прими за навязчивость, но… то, что случилось между тобой и Джулианом Коксом… Ведь здесь гораздо больше, чем ты нам рассказывала, а, Ди?

Анна подождала, сдерживая дыхание: откликнется ли Ди на возможность открыться ей, довериться? На мгновение ей показалось именно так. Ди, заметно волнуясь, начала:

– Да, да, я… – Ди не смотрела на нее. – Да нет, не могу…

Анна поняла: ничего она больше не скажет, расспрашивать бессмысленно. Несомненно, Ди что-то знает и не говорит ей правды, печально подумала Анна.

Ди доставила Анну домой на машине и тут же объявила, что поедет купить продукты.

Не удалось ей отговорить Ди… Что ж, пусть едет; а если ей когда-нибудь тоже понадобится помощь, Анна всегда будет рада оказаться рядом.

– А потом мы можем вместе приготовить ленч, – сказала Ди уже в дверях. – Ты пока поспи.

Ложиться спать Анна совсем не собиралась, но как-то невольно прилегла и закрыла глаза. Не прошло и нескольких минут, как зазвонил телефон.

– Алло, здравствуйте! Я разговариваю с Анной Труэйн?

Незнакомый, мягкий женский голос.

– Да, но, простите…

– Меня зовут Руфь. Я мать Ворда…

Мать Ворда! Анна чуть не положила трубку; сердце заколотилось, первое побуждение – убежать прочь от телефона, не слышать этот мелодичный, приятный голос… Вероятно, догадавшись об этом, Руфь быстро проговорила:

– Пожалуйста, выслушайте меня, Анна, прошу вас! Не пытаюсь просить за него прощения и, конечно, не собираюсь передавать его извинения, – твердо начала Руфь. – Но хочу сказать, Анна: он очень любит вас.

– Но, он не любил меня, когда я была в больнице, и позволил мне поверить, что мы близки.

– Нет, тогда он еще не испытывал к вам таких чувств, но ведь он и не знал вас тогда.

– Он умышленно и недостойно воспользовался моим состоянием!

– Да, это так, – согласилась Руфь, не делая попытки оправдать сына. – Даже его уверенность, что вы совершили этот поступок по отношению к Ричи, не извиняет его поведения.

Анна засмеялась в ответ на это лишнее подтверждение всех своих подозрений.

– Почему вы говорите мне все это?

– Потому что я женщина и мать. Понимаю: вам нужно быть уверенной, что ваши чувства, ваша интуиция не подвели вас. Верьте мне, Aннa: то, что было у вас с Вордом, – это настоящее, он действительно любит вас.

«Я люблю тебя», – сказал он ей после ночи любви, и горечь охватила тогда Анну: опять он обманывает ее, как и раньше. А если это не ложь?..

– Он просил вас сказать мне об этом? – чуть изменившимся голосом спросила она.

– Нет, Анна, Ворд – мужчина гордый и независимый. Он не одобрит того, что я сделала. – Но тогда… зачем же вы…

Помолчав немного, Руфь заговорила очень серьезно – в голосе ее слышались интонации Ворда:

– А я сама хотела понять, что это за женщина, в которую так сильно влюбился мой старший сын – моя гордость и надежда.

– И вы надеетесь понять это… по телефону?

– Но вы ведь показали, что любите его, – показали несмотря на потерю памяти… У нас, женщин, хорошо развита интуиция.