Сильнее жизни

— Успокойся, милый, не нервничай. Тебе меня не запугать. В конце концов, я твой единственный друг в этом мире.

С этими словами, больше не обращая внимания на Кристофа, Лариса, спрятав использованный шприц в карман и ловко перевязав рану на руке сестры, слегка поморщившись, подняла ее на руки.

— Дай мне, — неохотно предложил Кристоф, подойдя к девушке, — не бойся, не уроню. И не съем.

— Как скажешь, — облегченно вздохнув, Лариса передала ношу мужчине, заметив как трясутся руки.

— Ты еще слишком слаба для подобных подвигов, — отметил он.

— Я справлюсь, — выдавила девушка, и оба поспешили раствориться в темноте.

* * *

Острая пульсирующая головная боль привела меня в чувство. Я открыла глаза и тут же об этом пожалела. Каждый вздох требовал усилий и вызывал хриплый стон.

— Как ты, дорогая? — голос Ларисы вызвал слабый проблеск радости, ненадолго отвлекая от осознания паскудности своего состояния.

— Что со мной? — мне с трудом удалось поднять на нее взгляд, отчего головная боль лишь усилилась.

— Тихо. Не говори много, тебе это вредно. Ты у меня дома, я забрала тебя из больницы. Скоро ты поправишься.

— В меня стреляли, — вспомнила я, — их поймали?

Ответом мне была тишина. Впрочем, как оказалось, в тот момент он мне был не очень нужен. Нахлынула усталость, боль куда-то отступила, и я провалилась в сон.

— Ты не поверишь, меня уволили! — я все еще сжимала телефонную трубку в руках, мужественно пытаясь стоять на ногах.

— Тебя это действительно волнует? — Лариса забрала трубку у меня из рук и заставила присесть, — ты не должна была вставать, еще слишком рано.

— Нет, я конечно понимаю, что это пустяк по сравнению с моей возможной смертью, но все же, не думала, что от меня поспешат избавиться так скоро, — заметила я, устало откинувшись на спинку дивана.

— Значит, у тебя есть возможность наконец-то начать новую жизнь. Вместе со мной, — улыбнулась Лариса.

— Я же говорила, что не собираюсь все время сидеть у тебя на шее, — возразила я.

— А я уже устала повторять, что все это, — она обвела взглядом квартиру, — такое же твое, как и мое. Должна же семья компенсировать то, чего они нас так долго лишали. Считай это отступными.

— Именно поэтому я не стану этого делать. У меня есть квартира, и я вполне могу обеспечить себя сама. А их отступной… — я поколебалась, пытаясь подобрать слова, — пусть будут спокойны. Я не собираюсь их тревожить.

— Значит, тебе не интересно кто они? — ненавязчиво поинтересовалась Лариса.

— У меня есть ты, были тетя вера, дядя Виталий и этого достаточно.

— Как скажешь, — улыбнулась сестра, — но это не значит, что ты должна бросать меня и возвращаться в свою квартиру. Поверь, я только рада, что ты рядом со мной. Мне этого так долго не хватало, — она взяла меня за руку, и внимательно посмотрела в глаза.

— Спасибо. За все, — мне показалось, что вот-вот расплачусь, и поспешила отвернуться, — скажи, их нашли? Тех, кто на нас напал?

Лариса поспешила встать, отведя взгляд в сторону:

— Их ищут, — она сжала кулаки, — и надеюсь, что скоро найдут. Эти маньяки представляют угрозу.

— Обычно маньяки не ходят с пистолетами. Ножи — куда ни шло, но пистолеты?

— С каких пор ты стала разбираться в поведении преступников? — насмешливо поинтересовалась Лариса. Ее лицо изменилось — на нем больше не было и следа тревог, оно стало спокойным и расслабленным.

— Просто, мне так показалось, — смутилась я.

— Ладно, не переживай. Милиция уже ищет их. А для нас сейчас важно твое самочувствие.

— Когда я увидела их рядом с тобой, — нерешительно начала я, — мне показалось, что ты ранена.

— Не так серьезно как ты, — поспешно возразила сестра, — обычная царапина.

Я видела, что Ларисе было не приятно говорить об этом, и сменила тему разговора. Мы выпили чаю, и я, доковыляв до свой комнаты, с облегчение опустилась на постель.

Квартира сестры показалась мне чудом, порождением немыслимой дизайнерской фантазии, но, как выяснилось, интерьером занималась сама Лариса. Все здесь было к месту, стильно, ярко и со вкусом. Вот только меня не покидало ощущение, что отделывалось все скорее в угоду моде, а не являлось отражением основной сути самой Ларисы. Как будто это жилье значило для неё слишком мало, чтобы вкладывать в него душу. Пошутив на этот счет, я увидела загадочную улыбку на лице сестры.

Прошло две недели, и я полностью восстановилась. Боль, как ни странно, исчезла почти сразу, вернулся здоровый цвет лица и аппетит. Во только сон… Каждый вечер ложась в постель я в страхе ожидала прихода ночи, а с ней и кошмаров. Странные, пугающие видения охватывали сознания, стоило мне закрыть глаза. Сначала я списывала это на результат пережитого волнения, но шло время, а кошмары никуда не уходили, становясь все ярче и необъяснимее. Образы были настолько нереальны, что, проснувшись, я с трудом могла вспомнить, что пережила за ночь.

Но даже кошмары не могли отвлечь странностей в поведении сестры. Я уже знала, что она ведет ночной образ жизни, поэтому ее частые дневные отлучки вызывали во мне тревогу. Она нигде не работала, и не спешила устраиваться куда либо, живя на деньги, полученные от родственников матери. Отступные, так она это называла. К тому же я чувствовала смутное беспокойство, как тогда, в баре. А еще я чувствовала смутное беспокойство как тогда, в баре. Но однажды она не вернулась домой.

Она не отвечала на звонки. Сначала я думала, что Лариса просто занята своими таинственными делами, в которые не спешила меня посвящать, но к вечеру второго дня, взяв себя в руки и начав мыслить здраво, я вооружилась ее телефонной книжкой и стала обзванивать всех подряд. Слушая бесконечные длинные гудки и нажимая дрожащими от волнения пальцами на кнопки, я, наконец, осознала, что так я ничего не выясню. Не сомкнув глаз ни на минуту, утром, прихватив фотографию Ларисы, на которой она улыбалась, глядя в объектив, я отправилась в милицию.

Дежурный, подняв на меня усталый взгляд мутных глаз, без интереса глянув на фото, отказался принять заявление. Он, широко зевнув, посоветовал не мешать личной жизни сестры.

— Но с ней могло случиться все, что угодно! — возмутилась я, — ее могли изнасиловать, похитить, убить, в конце концов

Сорвавшись на визг, я заметила, как дежурный досадливо поморщился. По его лицу было видно, что ему слишком часто приходилось выслушивать подобные слова.

— Ничем не могу помочь, — сказал он, наблюдая за тем, как я стараюсь взять себя в руки, — с момента ее исчезновения не прошло трех суток.

— Трое суток? — крикнула я, — да где это написано? Вам совсем наплевать, что пропал человек? Что какие-то отморозки уже пытались убить ее две недели назад? Да если вам все равно, какого черта вы вообще здесь сидите, геморрой насиживаете? Вы хотите, чтобы я пошла к вашему начальству и устроила там скандал? Поверьте, я смогу!

Не знаю, что добило его сильнее — упоминание о попытке убийства или предположение о профзаболевании, но, сунув мне в руки бланк заявления, дежурный поспешил скрыться с моих глаз.