Силовой вариант ч. 1

— Тогда надо задействовать наших!

— Вот именно. Мы направляемся в Госдепартамент, чтобы пнуть там пару задниц. Потом — сделаем то же самое в Пентагоне. Ты мне нужен, парень. Трезвым и живым. Понял?

Конгрессмен отвел взгляд.

— Понял.

— Никакой выпивки. Ни капли!

— Да понял, я…

В Госдепартаменте самого Авратакиса, если бы он заявился туда один — принял бы в лучшем случае начальник отдела: ЦРУ и здесь не пользовалось популярностью, несмотря на то, что от него, от поставляемой им информации зависели многие дипломатические игры ведущиеся Туманным дном. [83] Но вместе с конгрессменом, который отвечал за ассигнования — их провели на самый верх, туда, где работали чиновники в ранге не ниже заместителя Госсекретаря США.

83

Прозвище Госдепартамента. Здание построено на месте осушенного болота.

Правда, когда Авратакис увидел, куда их ведет чрезмерно любезный стажер дипломатическго ведомства — улыбка его погасла.

— Эй, парень, а куда пропал Штрассер? — напористо спросил он.

— Сэр, мистер Штрассер сейчас на больничном. Дела по этому направлению принял мистер Хартман.

Черт, черт и еще раз черт!

Артур Хартман, бывший посол СССР в Москве с восемьдесят первого по восемьдесят седьмой годы — он проработал в Москве самое тяжелое и неоднозначное время и вовремя свалил оттуда — до переворота неосталинистов. Теперь его срочно дернули на дипломатическую работу — восстанавливать то, что дипломатическими методами восстановить было уже невозможно. Посол Джек Мэтлок младший все еще находился в СССР — но было признано, что с работой он не справился и его решено было отозвать. В госдепартаменте — Хартман был известен как сторонник нейтральной линии с Советами — «мы такие, а вы такие, с этим ничего не поделаешь, давайте, попробуем что-то продать друг другу». Ожидать от него действенной помощи было глупо.

Хартман, осанистый, седовласый, чем-то похожий на бывшего советского лидера Горбачева, которого убили сталинисты — c радушной улыбкой пригласил обоих в угол кабинета, где стоял стол, пара диванов и устраивали неформальные встречи. Его улыбка никого не обманывала — Авратакис знал, что этот дипломат хитер как лиса, связан с Уолл-Стрит и банкирским домом Рокфеллеров, умеет лгать, глядя в глаза. Не просто так он был в СССР послом в течении всего начала и середины восьмидесятых годов, ох не просто так…

— Слышал, вам дали новый кабинет в Лэнгли — осведомился замгоссекретаря — мои поздравления…

Все это было сказано с недоброй улыбкой патриция, поздравляющего раба с тем, что он чего-то добился в жизни. Авратакис был выходцем с самых низов — а вот у бывшего посла была почти голубая кровь.

— Да, много нынче мест освободилось. Как говорили британские офицеры, поднимая тосты в дни мира — за войну и продвижение по службе.

— Продвигаться можно и без войны.

Авратакис понял, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет.

— Советник, у нас случилась некая неприятность в Афганистане. Мы можем рассчитывать на вашу помощь?

— Смотря на какую. А что там случилось?

— Пропал один наш парень. Попал в лапы медведя, как мы считаем.

— Наш парень? — уточнил замгоссекретаря.

— Гражданин США — подтвердил спецпредставитель.

— Что произошло? Как он попал в Афганистан? У него была легальная миссия?

— Нелегальная, в том то все и дело. В Афганистане нельзя работать в белых перчатках.

Бывший посол пожал плечами.

— И какой помощи вы от меня хотите?

— Ну, для начала неплохо выяснить бы, жив он или нет, и если жив — то где он находится. В каком он состоянии. Попытаться добиться того, чтобы к нему пустили дипработников.

— Под каким именем он был в Афганистане?

— Джекоб Шифт. Журналист.

— Как он туда попал?

— С территории Пакистана.

Бывший посол добросовестно записал все в маленький блокнот, который имели при себе практически все дипработники.

— Мы направим официальный запрос, господа, посмотрим, что получится. Должен сказать, что ситуация весьма щекотливая. Госдепартамент уже выпустил предостережение для американских граждан, Пакистан является местом, категорически не рекомендованным к посещению. Вы уверены, что он находится у русских?

— Черт, а где же он еще может находиться?!

— Ну, к примеру, в руках бандформирования моджахедов, похитившего его с целью выкупа или шантажа. Там сейчас полно бандитов, промышляющих похищениями людей — слышали, что произошло с польской гуманитарной миссией? Если это так — боюсь, нам придется обращаться к СССР за помощью, а не с претензиями.

Это стало последней каплей для и так истощенного запаса терпения конгрессмена Уилсона, до того просто молча слушавшего.

— Послушайте, мистер! — сказал он, наклонившись вперед — эти бандиты, как вы их называете на самом деле самые храбрые люди из всех, кого я только знал! Пока вы распивали коктейли в большевистской Москве — они с голыми руками шли на советские танки, оплачивая своей кровью то, чего у вас не получалось добиться болтовней! Так что имейте уважение к людям, которые погибли за интересы Америки, мать вашу!

Заместитель государственного секретаря с невозмутимым выражением лица поправил галстук.

— Мистер Уилсон, мы уважаем ваше стремление защищать интересы Америки, но методы, какими вы их защищали, привели к дестабилизации всего региона и первому со времен Хиросимы и Нагасаки — боевому применению ядерного оружия. Ваши усилия привели к тому, что люди в Советском союзе, которых мы всячески поддерживали, которые искреннее хотели разрядки международной напряженности либо уже убиты сталинистами, либо ожидают смерти, а мы — пытаемся спасти еще хоть что-то. Нельзя одной рукой гладить медведя, а другой — бить ему в нос. Этих сталинистов вызвали к жизни вы, сейчас мы имеем дело с ошалевшими от крови зверьми и одному Богу известно, чем все это закончится. Вы можете добиться встречи с государственным секретарем США — но он вам скажет то же, что скажу вам я: внешняя политика Соединенных штатов Америки определяется здесь и в Белом Доме, но никак не на Капитолийском холме. Мы сделаем все, что в наших силах, господа, чтобы выяснить судьбу пропавшего американского гражданина, задействуем возможности, какие у нас есть — но я убедительно прошу вас не вмешиваться и не усугублять и так непростую ситуацию.

— Да какие у вас к чертям возможности… — психанул и Авратакис, вставая — нет их у вас. Вы пляшете под дудку русских — и больше ничего!

— Вот скользкий ублюдок! — психанул Уилсон, когда они садились в машину — да он, не вылезая из своего офиса, судит обо всем мире! Съездил бы, посмотрел, что там творилось! Козел!

Авратакис мрачно промолчал. Никогда раньше ни один заместитель государственного секретаря не посмел бы так разговаривать с конгрессменом из комиссии по ассигнованиям. Когда их акции котировались как нельзя высоко — Чарли Уилсон устроил несколько показательных расправ с чиновниками, которые посмели перейти ему дорогу в афганских делах, утверждая в Вашингтоне мнение, что не нужно вставать на пути у Чарли Уилсона, когда он занимается афганскими делами. Сейчас, судя по тому, как их принял Хартман — у него серьезная крыша в виде госсекретаря, а то и самого президента. Отношение к афганской проблеме — коренным образом изменилось.

Но это не значит, что сдастся лично он, Гас Авратакис. Вставай и дерись!

— Поехали, Билл. Заедем в Пентагон.

В Пентагоне с парковками было полегче, не так давно они застроили под парковки несколько гектаров. На вертолетной площадке стояли несколько вертолетов — а это значило, что армия что-то затевает.

Их согласился принять только что назначенный министр обороны, бывший конгрессмен от Вайоминга Ричард Чейни. [84] Хорошего это не обещало — Дик Чейни был республиканцем, а Чарли Уилсон демократом, пусть даже он в военных вопросах кардинально расходился с политикой своей партии. В Вашингтоне Ричард Чейни считался технократом и однозначно человеком нового Президента и по тому, что он им сейчас скажет — Гас Авратакис надеялся понять позицию Белого Дома по всему этому дерьму.

84

Да, да. Тот самый. В нашей реальности — будущий вице-президент США.