Силуэты снов

И то, в чём раньше я никогда не признавалась себе — любовь к Олегу.

Там он был просто старший друг. Опытный, надёжный, весёлый. Мне не хотелось теперь думать, что так же, как и со мной, он вёл бы себя и с любой другой девушкой, которую передали бы под его ответственность. Мне хотелось иметь исключительные права на его помощь, поддержку, на его улыбку, и даже на его упрёки. Но теперь это было глупо. Он остался там. И я теперь меньше всех имею на это право.

— Валера! — я подняла голову и оглядела комнату. Извеков исчез. Сколько минут я просидела в оцепенении? Мне показалось, что прошло всего несколько секунд.

«Валера!» — я призвала его, не надеясь получить ответ. И действительно, он промолчал, видимо, твёрдо решив не поддаваться на новые капризы Кати-Мариэлы.

Я надела браслет на руку, откинулась в кресле и закрыла глаза. Пусть Валерий говорит своё. Пусть Одер настойчиво пытается вывести меня из раздвоенного состояния зарождающейся шизофрении. Я знаю, чего хочу, и я этого добьюсь.

Я уснула сразу же, тяжело и беспробудно, как научилась делать это в последнее время, отдаваясь моим последним надеждам — снам.

Лёгкое головокружение. Искорки боли в висках. Переливчатые круги перед глазами… Темнота постепенно рассеялась. Медленно проступили знакомые уже очертания номера в гостинице Сылве. Полумрак, скрывающий мелкие подробности интерьера. Тяжёлые шторы опущены. В спальне тихо. Человек лежит на развороченной постели вниз лицом, не раздевшись и даже не сняв ботинок. Длинные медные волосы спутались и разметались по спине. На одежде пыль, грязь, копоть, масляные пятна. Где это только Олег лазил? Мне захотелось подсесть рядом, запустить пальцы в эти жёсткие непокорные волосы и приласкать Олега. Но отсюда, из сумасшедшей дали, я могла только влезть в его сон.

Это был тяжёлый, мутный и жестокий клубок бреда, который нельзя было разделить на какой-то связный сюжет. Олег лез по груде развалин, перебираясь через покорёженные прутья арматуры, обломки блоков и груды битого стекла. Сильные порывы ветра несли клочья бумаги и пыль. То тут, то там раздавалось сдавленное вымученное собачье скуление. Слыша его, Олег бросался из стороны в сторону, пытался своротить какие-то плиты. «Где же ты, где ты?» — почти беззвучно шевелились его губы. — «Я найду тебя!»

— Не надо, Олег! Остановись!

Олег в отчаянии завертелся на месте, пытаясь разобраться, где находится источник голоса.

— Не ищи собаку, Олег. Успокойся.

Кажется, сквозь мутную завесу он разглядел меня.

— Ты кто? — пробормотал он.

— Это я, Катя. Ты не узнаешь меня?

— Узнаю, — решительно сказал он. — Где ты? Зачем ты ушла туда? Вернись, не надо нас так пугать…

— Олег, я не могу вернуться сейчас. Ты подожди. Я придумаю что-нибудь. И я вернусь.

— Катюша, ты жива? — Олег протянул ко мне руку. — Тогда иди сюда!

— Если бы я могла! Я ещё вернусь. Я люблю тебя. Я вернусь…

— Катеринка!!.. — сон исчез. Олег с криком подскочил на кровати, тряхнул головой и потёр лицо руками. — Боже мой, ну и приснится же…

Отворилась дверь и вошёл брат. Он тоже был грязный и запылённый, руки исцарапаны.

— Что за вопли? — устало спросил он и опустился на постель, в изнеможении вытянув ноги.

— Ну что, разгребли? — вместо ответа спросил Олег.

— Куда там, там работы на полгода. Мне, конечно, не зайти было слишком далеко, но и так понятно, что это было нечто грандиозное, — вздохнул Юрий.

— Ты о главном давай, — оборвал его Олег.

— Да нет там никого, ни души. Пусто. Ни живых, ни мёртвых.

— Мне сейчас приснилось… — Олег замялся.

— Ничего путного тебе не могло присниться, — отрезал Юрий. — Лучше оставь свой сон при себе. А ещё лучше — забудь.

— Она сказала, что жива и вернётся.

— Кто? — уточнил Юрка.

— У неё было другое лицо и длинные светлые волосы. Но это была она. Это была она, и она сказала, что вернётся.

— Старик, не мотай мне нервы! — попросил Юра. — Лицо, волосы… Сон — он и есть сон.

Олег хотел ещё что-то объяснить, но лицо его скривилось, и он отвернулся. Юра вздохнул:

— Надо возвращаться домой. Здесь нам больше нечего делать. Мы не можем жить на развалинах. Это никому не нужно. Дома нас ждут дела… Ты слышишь, что я тебе говорю? Свои чудесные сны ты сможешь смотреть в любом месте…

Олег медленно повернулся. На его лице играла презрительная улыбка.

Юрка опешил:

— Олежка, ты что?

— Ничего. Мой суровый серьёзный босс не велит мне говорить глупости?.. Если даже с другом я не могу побыть самим собой, на кой чёрт мне вообще иметь с ним дело?!

— Извини, Олег. Я не прав… Но всё же, — Юрка звонко шлёпнул Олега по спине, — давай собираться домой.

Медленно и нехотя Олег поднялся на ноги…

— … Господи, что опять случилось?.. — я услышала сквозь сон чужой взволнованный голос.

Открыв глаза, я увидела Одера и Фелима. Побросав на полу сумки, они склонились над моим креслом.

— В чём дело? — удивилась я.

— Как это, в чём? — возмутился Одер. — Ты спишь и плачешь!

Я провела ладонью по своей щеке. Действительно, лицо все в слезах.

— Чья это чашка, и что это такое? — поинтересовался Фелим, указывая на браслет.

— Это моя чашка и моя вещь. И я не хочу больше слышать ваших расспросов! — я повысила голос.

Муж и брат переглянулись, и Одер примирительно сказал:

— Молчим.

— Вот и молчите.

Я встала и пошла наверх, на ходу вытирая слёзы. Меня взбесили не столько их вполне резонные расспросы, сколько то, что из-за них мне пришлось покинуть Юру и Олега. Если бы можно было, я держала бы контакт столько, сколько оказалось возможно. Идя по коридору, я слышала сзади шаги Одера. Он, словно конвоир, не решался обогнать и шёл за мной до самой спальни.

— Как прошла тренировка? — окликнула я его.

— Нормально. А как ты? — Одер пробовал быть равнодушным.