Симбионт

Бёрнс взял верёвку и сбросил её вниз. Взявшись за неё, он ловко развернулся, упёршись ногами в край норы. Подав тело назад, он ловкими движениями спустился с уступа. В следующую секунду его фонарик снова загорелся, и он занял оборону, прикрывая свою часть норы. Вейер последовал за ним, отметив большую натоптанность внизу. Если при обычной ходьбе следов на затвердевшем грунте почти не было, то последний небольшой прыжок, которым люди опускались вниз, всегда их оставлял.

Следом за Вейером последовал сам Хайес. В скафандре он выглядел одутловатым, но все, состоявшие в его группе, знали, что на самом деле он крепкий, жилистый и сильный, несмотря на возраст. Он подхватил верёвку, так же развернулся и спрыгнул вниз с ловкостью бывалого бойца. Оставшиеся четверо учёных из его группы выполнили это упражнение несколько хуже, но в целом большой опыт исследования нор миуки чувствовался.

Последними были замыкающие бойцы охраны, после чего колонна выдвинулась дальше. Стало заметно теплее, но не так, как если бы они были в числе первых. Бёрнс знал и такие рейды. Скафандр простейший, слабая система охлаждения не справляется и постоянно пищит о перегреве. Очень надоедает, особенно при том условии, что ты, обливаясь потом и чувствуя, как твоя кожа прилипает к внутреннему слою защиты, и сам это знаешь, но поделать ничего нельзя. Тем приятнее потом выйти на поверхность и после сканирования снять шлем. Впрочем, сегодня это тоже будет приятно, несмотря на то, что колония успела остыть.

Во время функционирования в этих норах всегда было относительно прохладно — миуки лучше переносили холод, чем тепло, а нагрев был следствием распада биомассы, что косвенно подтверждало то, что колония погибла. Впрочем, это не означало, что в этих норах нельзя встретить насекомоподобных. На памяти Бёрнса было достаточно таких случаев, но столкновения эти были неорганизованными, и люди легко одерживали верх.

Спустя двадцать минут размеренной ходьбы в среднем темпе, свет фонарика, вместо того, чтобы высветить продолжение боковых стенок, потерялся в темноте. Они дошли до места, где раньше был пузырь. Бёрнс взглянул на часы — они затратили час и двадцать одну минуту на то, чтобы сюда добраться и израсходовали двадцать процентов имеющегося в их запасе кислорода. Если так, то у них есть два часа, чтобы начать исследование и дождаться роботов снабжения, обещанных Хайесом. Маленькие машинки, ловко перебирающие своими четырьмя лапами, доставят контейнеры со сжатым кислородом и питательными смесями. Учитывая нрав руководителя этой группы, можно было не сомневаться в том, что это произойдёт вовремя.

Хайес был занудным и неугомонным. Он останавливался на каждой мелочи, тщательно фиксировал и собирал единую картину. В своих исследованиях он не творил революций, но благодаря маленьким кирпичикам, добываемым им при каждом рейде, знания землян о миуки значительно расширились. Общие теории окрепли, будучи подтверждёнными конкретными деталями. И то, что он, в силу незначительности своих открытий не стал видным членом учёного совета, ничуть не меняло его позиции — он не терял своего рвения и энтузиазма. Он, может быть, не был популярен, но его знали и уважали, а к мнению прислушивались.

Не последнюю роль играла непредвзятость Хайеса. Он не отстаивал своих теорий, подгибая под них открытые факты. В своих отчётах он излагал ситуацию такой, какой она была, делая предположения и рассматривая все возможные варианты. Он считал, что только так можно установить истинную природу миуки. Это было решающим аргументом в решении научного совета о том, что группа Хайеса будет первой и основной в исследованиях центральной колонии. Пока остальные исследовали менее крупные образования, которыми была богата данная территория, старого зануду отправили по кратчайшему пути в самый центр, чтобы он в который раз сделал всё так, как нужно.

Колония была огромной — под стать роли центра цивилизации, которую она исполняла. И, несмотря на такой размер, её почти до последнего момента не удавалось обнаружить. Хайес поднял голову вверх и осмотрел куполообразный потолок, с которого свисали остатки мёртвых волокон, бывших когда-то оболочкой пузыря. Раньше их находили очень редко. В большинстве случаев насекомоподобные пытались растворить и их, но тогда им ещё было куда отступать, в отличие от сегодняшнего дня. Биомасса, которую земляне получили сегодня, была крайне бедной, самой бедной за всю историю кампании. По сути, её ценность состояла лишь в том, что она настоящая, но для приведения её в нормальное состояние требовались большие количества органики.

Хайес достал старый добрый сканер и включил его в режим обнаружения металла. Едва это произошло, как сразу на дисплее же появилось сообщение о том, что металл обнаружен. Правда, между подошвами ботинок командира группы и ним было чуть меньше метра. Он сделал несколько шагов вперёд, и расстояние уменьшилось. Он прошагал ещё около двадцати метров, прежде чем, сняв слой грунта ботинком, смог добраться до металла, обнаруженного устройством.

— Рич, — позвал командир, — начинайте копать здесь.

От группы, начавшей осмотр колонии, отделился один человек в скафандре. Ростом он был выше Хайеса и заметно шире него. Это всё, что можно было сказать, глядя на человека, полностью закрытого защитным костюмом.

К рюкзаку Рича, висевшему у него за спиной, была прикреплена небольшая лопата. Он снял её, взял одной рукой за ручку, а второй за лезвие, и дёрнул в разные стороны. Ручка удлинилась и стала более удобной для работы. Через минуту к Ричу присоединился его напарник Телл, который точно такой же лопатой принялся отбрасывать грунт по другую сторону металлического образования, выступавшего на поверхность.

— Что можете сказать о качестве металла? — спросил Хайес, продолжая сканировать пол пузыря.

— Хорошее качество, — ответил Рич, — как будто только вчера со стапелей.

— Если не считать того, что он продырявил землю, когда летел, — добавил Телл.

В самом деле, достаточно гладкой была лишь та часть, что находилась выше всего. Возможно, за те годы или даже столетия, пока этот аппарат находился здесь, миуки выгладили эту часть, но дальше, под большим слоем грунта, на поверхности металла виднелись продолговатые глубокие царапины, как ссадины на коже, свидетельствовавшие о том, что посадка у него была не из лёгких.

— Но никаких следов коррозии или чего-то подобного, — возразил Рич.

Остальные участники группы выполняли свои обязанности согласно протоколу. Это была уже не первая колония, которую они изучали, и, несмотря на её высшую значимость, сделать обыкновенные замеры было нужно. Говард, как всегда, измерял уровень радиации, для чего ему нужно было обойти огромный купол по периметру, что в данном случае требовало большого количества времени. Фрэнсис брала пробы грунта в разных местах, а Ли делала снимки, если ей удавалось обнаружить что-то необычное. То и дело в дальнем от Хайеса краю вспыхивали вспышки её фотоаппарата. Видимо, там действительно есть что-то стоящее, но он ознакомится с этим потом. Здесь находится объект куда более стоящий.

Пользуясь передышкой, Хайес проверил, всё ли в порядке с его собственной камерой. Он всегда полностью протоколировал свои рейды. Это занимало значительно больше памяти и требовало большего времени для передачи, но зато в любой момент можно было вернуться и посмотреть всё ещё раз. Своим подчинённым он приказывал делать то же самое. Такой подход часто давал плоды. К примеру, Рич был очень исполнительным, но настолько же невнимательным к мелким деталям. На его записях Хайес нередко обнаруживал то, что ушло от глаз сотрудника.