Симбионт

Вальтер Майер.

Когда я увидел Майкла, важно шествующего в нежно розовом плаще и со сверкающим, будто алмазным лицом… Да… тот гель и краска стоили затраченных на них времени и усилий, каждой секунды. Я достал мобильник и стал потихоньку фотографировать идущего к нам человека, моему примеру последовала часть наших одногрупников.

Разговор с румыном меня развлек(боги, как же трудно было держать серьезное лицо, когда все мое существо буквально сотрясалось от еле сдерживаемого смеха), ох если бы он только знал, какую яму себе роет такими словами.

Решив заканчивать представление, я попросил Фелицию дать бедняги зеркало(действительно, в сумочке любой представительницы прекрасного пола всегда есть зеркало… хотя, если поискать, то в женской сумочке может найтись и межпространственный портал, чем еще можно объяснить такую вместимость?) Лицо Майкла, осознавшего как именно он сейчас выглядит, вознесло меня на вершины блаженства, о это непередаваемое сочетание шока, стыда, ярости и желания оказаться как можно дальше отсюда(да еще и с подсветкой). Да… этот момент еще долго будет греть мою душу холодными зимними вечерами. Разумеется, Морбиус забил на лекцию и поспешил покинуть нас. Народ потянулся в корпус. Мы с Фелицией немного задержались. Девушка кинула на меня заинтересованный взгляд, словно заново оценивая.

— Признавайся, твоя работа? — с грозным видом надвинулась на меня девушка, но глаза ее смеялись.

— Ну что вы, леди, как вы могли подумать обо мне такое? Я же белый и пушистый! — улыбаемся и машем, господа, улыбаемся и машем…

— Да? Ну — ну, — Фелиция окинула скептическим взглядом мой черный кожаный плащ.

— Да — да, закивал я, — Кстати, я тут краем уха слышал об одной научной выставке, может сходим? — потихоньку съезжаю с темы Морбиуса.

— Хорошо, но тебе придется объяснять мне кучу непонятных вещей, сам знаешь — во всей этой вашей радиации и нуклеиновых кислотах я разбираюсь не очень, мягко говоря.

— Ничего страшного, я тебе помогу. — На том мы и закончили разговор и поспешили за нашими одногрупниками.

Прошло еще несколько дней, я все также гулял с Фелицией(выставка оказалась весьма интересной, нам понравилось), не торопясь переходить от поцелуев к чему — то большему, ночами тихонько прохаживался по темным улицам и выл на луну(мне хотелось освоить тот крик, которым я вынес мозги «домовёнку», но пока результатов не было, эх не Довакин я, не Довакин), а если не гулял, то сидел дома и «медитировал», пытаясь связаться со своей частью в полковнике, все — таки моих клеток в нем немало и я надеялся, даже на возможность перемещения моего сознания в его тело, временно, разумеется. А потом в один прекрасный день, мне позвонил Курт и сообщил, что нашел способ замедлить эволюцию Паркера, но ему нужна моя помощь, ах да, чуть не забыл… еще из самой охраняемой тюрьмы штата умудрилось сбежать шесть опаснейших преступников, какая прелесть…

Глава 14. Медицинская

Ну что, лечить, или пусть живет?

Слегка раздраженный эльф — целитель.

Нет, я знал, что доктор Коннорс немного псих(а кто еще будет переживать и помогать обустраиваться жуткому монстру из космоса?), но ведь только немного же! Тот, что предложил этот человек… вот стану Темным Властелином(главное, чтобы не как в том сне, брр), обязательно сделаю его своим советником… или главным палачом, с его фантазией — самое место. Менгеле предложил ни много, ни мало, ввести в Паркера часть моих клеток, но не в чистом виде, а в физ — растворе, перед этим как следует обработав их звуком определенной частоты и громкости. Клеткам сия процедура явно будет не в кайф. В таком «полуразобранном» виде они должны будут перейти на инстинктивное поведение, а следовательно, в организме Питера будут сливаться(причем полностью) с самыми «продвинутыми» клетками — эволюционировавшими дальше других. Далее я восстанавливаю у себя исходное количество клеток, умерщвляя тем самым засланцев в тушку Паучка, а они, в свою очередь, прихватывают на тот свет и мутировавшие клетки Паркера. После чего остается удалить из организма омертвевшие ткани(их должно быть немного и тело, в принципе, может справиться и само) и вколоть ему пару стимуляторов и укрепляющих веществ. Такой способ может действительно помочь, хоть и не полностью — эволюцию это не остановит, но уберет всякие неприятные бяки вроде потери сил. При этом перед Пауком не будет раскрыто мое инкогнито, ведь все можно объяснить «изобретенными» нами препаратами. На вопрос, почему Док меня не сдал, я получил недоуменно — обиженный взгляд и отповедь.

— Ты хороший человек, хоть и ведешь себя частенько как та еще зараза, но монстром ты все — таки не стал, Назгул — внимательный взгляд на меня, — и стараешься творить добро, в меру своего понимания, конечно, я многим тебе обязан, как и Пауку, так что я предпочту подождать, пока вы сами уладите свои разногласия, а не закладывать одного своего друга другому, не так у меня много друзей, чтобы позволить себе их предавать — грустно выдал профессор.

— Ладно, прости, Док, был неправ — покаялся я. В этот момент мне захотелось рассказать Курту всю правду, а не только тот осколок, что я выдал ему при прошлом нашем разговоре, но… здравый смысл победил сентиментальность. Всей правды Коннорсу знать не нужно, для него это будет слишком большим ударом, а терять такого наставника и… все — таки друга, мне все еще не хотелось.

— Забыли, — подытожил профессор, — так что ты скажешь по поводу моего плана? — вернулся к теме разговора Курт.

— Что тут сказать… будет больно, причем очень, а если процесс зашел уже слишком далеко и изменения затронули мозг и нервную систему…такое «лечение» может убить Паука, или сделать идиотом, хотя обратился он к нам вроде бы вовремя, так что обойдется… скорее всего.

— Хм, нужно попробовать сократить риски.

— Попробуем, для начала — никакой звуковой обработки — отдать своим частицам нужные команды я смогу уже самостоятельно, было время немного в этом потренироваться.

— Хорошо, добавим красителей? Думаю антрацитово — черная жидкость в шприце сможет навести Паука на ненужные тебе подозрения, — задумался Док.

— Изменит цвет тоже не проблема, так что жидкость будет прозрачной, меня больше волнуют проблемы с болевыми ощущениями, все — таки придется резать по живому, причем почти во всем организме сразу.

— Ничего кроме как обезболивающего я предложить не могу, сомневаюсь, что Паук доверяет нам настолько, чтобы согласиться на полный наркоз.

— Предложить стоит, но шприц с морфином под рукой лучше все — таки иметь. — кивнул я, — Но это все борьба со последствиями, а как дела с причиной?

— Можно пропустить его через излучатель, — это замедлит процесс, но все равно, лет через пять он станет монстром. — тяжелый вздох.

— Пять лет не так уж мало, может и придумаем что — нибудь за это время.

Остаток дня мы спорили до хрипа, выдвигали и отвергали различные теории, пытаясь изыскать еще какие — нибудь способы, но так ни к чему и не пришли. И вот наступил момент истины — в лабораторию пришел Человек — Паук, воспользовавшись любезно оставленным приоткрытым окном. К лечению уже все было готово — три шприца — с моими клетками, обезболивающим и стимулятором лежало на столе.

— Как успехи? — слегка нервно спросил Паук.

— Как сказать… вылечить полностью мы тебя не можем, во всяком случае, пока что, но нашли способ существенно замедлить твою эволюцию. Вальтер, объясни, пожалуйста, детали.

— Итак, на основе твоей крови мне удалось сконструировать… ммм… антитела, так будет ближе всего, что будут искать мутировавшие в твоем организме дальше необходимого ткани и удалять их. Поскольку такие ткани сидят не в одном месте, а равномерно распределены по твоему телу, повреждения от их уничтожения будут болезненными, но не фатальными, — слегка задумчиво, — о нужно будет попробовать использовать такой же метод с раковыми клетками, может и удастся добиться излечения… некоторых видов… на ранних стадиях… м — да, простите отвлекся. Так вот, после работы моих антител(и ведь действительно, самых что ни на есть моих), доктор Коннорс попробует при помощи своего излучателя замедлить сам процесс эволюции. Но учти, даже такой комбинированный метод дает тебе лет пять, от силы.

Кажется перестарался, вон как его проняло. На Питера было жалко смотреть, хоть маска и скрывала лицо, но осунувшиеся плечи и отчаяние в эмоциях говорили сами за себя. Узнать, что до 30 дожить не светит, а если и светит, то в виде какого — то монстра… это страшно. Стоп! Я ощущаю его эмоции? Как? Я попытался понять, ведь если я научусь чувствовать эмоции окружающих, то потом возможно получится эмоции транслировать, как было с Хобгоблином. Ушел в себя я довольно глубоко, так что к реальности меня вернул окрик Курта и легкие потряхивания.