Симбионты
Шрифт:
Глава 21
В столовой Нанотеха было людно – обедала вечерняя смена. Повсюду молодые лица: именно в вечерней работали юные «полуставочники», ребята из школ и техникумов, кадровый резерв института. С каждым годом их становилось все больше. «Будем портить молодежь в промышленных масштабах! – смеялся Михалборисыч. – Сначала ты наш двадцать часов в неделю, но оглянуться не успеешь, а ты уже наш по жизни. Ты увидел современную высокотехнологичную компанию: наноточность, нанодопуски, наноконтроль. Ты поверил, что это не фантастика, а сегодняшний день России и залог ее успеха завтра. Не имеет значения, куда ты дальше пойдешь, главное, ты никогда не станешь забивать болты кувалдой!»
Когда это мудрое – кроме шуток, – изречение дошло
1
ЗИП – запас инструментов и приборов.
Леха и программист Петя быстро накидали еды на подносы и очень удачно захватили столик у окна. За окном был роскошный осенний вечер, а главное, в стекле отражался весь зал, и было удобно разглядывать девчонок, не привлекая лишнего внимания. Леха заметил вдалеке Дашу, Мария еще не пришла, у нее был какой-то свой хитрый график. Поговаривали, она частенько заглядывает в кабинет к Михалборисычу – то ли директор лично натаскивает «перспективный кадр», то ли просто запал на малолетку, дело житейское. В любом случае беды не будет, он же знает, кто ее отец. Папа у Марии человек совершенно очаровательный, только прошлое его, хм… Пиратское, мягко говоря. Чемоданы с черным налом, черные пистолеты и чуть ли не черные метки. Ежели чего, такой папуля не посмотрит, что ты метишь в Президенты, он сначала оторвет тебе яйцо, а потом, уже ухватив плоскогубцами второе, задумается. И ходи, как дурак, с одним яйцом. Это если папуля вовремя опомнится, конечно…
Леха подсматривал за Дашей и любовался тем, как элегантно сидит на ней белый халат, как спокойно и естественно она держится, какая чудесная у нее улыбка… За столиком, где она сидела, не было свободных мест: ребята из ЦУПа, здоровые уже лбы, интенсивно распускали перед школьницей хвосты. Ну-ну. Огребет кто-то скоро костылем. А если вдруг пострадавший опознает в Дашином отце легендарного наладчика Решетникова, на которого электромагнит упал – ой, чего бу-удет… Леха пока не пришел в Нанотех, знать не знал, что этого несчастного тут регулярно поминают на инструктажах по технике безопасности, и прозвище у него есть – «Иоанн Нанокреститель». Был, говорят, толковый мужик, а потом в реанимации накрыло его откровение свыше, и тю-тю. Какой из этого следует вывод, молодые люди? Вывод такой: не стой под стрелой! У нас только нанороботы маленькие, а техника увесистая, размажет за милую душу, маму позвать не успеешь. Теперь распишись в журнале, что все понял, инструктаж окончен.
«Хороша Даша, да не наша», – в сотый раз напомнил себе Леха. Повернулся к Пете и спросил:
– Ну, и чего дальше было?
– А-а… Дальше было два месяца в скафандрах, – важно сказал Петя. – Семенов из «чистой» не вылезал, а я крутился на подхвате и боялся, что он меня вот-вот попросит написать заявление о переводе в другую лабу. Этот старый черт потом сказал, что я, конечно, тормоз, но остальные наши программеры еще хуже. Самомнение у него фантастическое, конечно… А делали мы, в общем, довольно простой сенсор, то есть, переделывали, потому что его надо было всадить в такое место…
Леха слушал так внимательно, что не получалось жевать. Петя за глаза часто поругивал Семенова, обзывал то «нанодинозавром», то «нанотроглодитом», но уважал его, это было заметно. Они с Семеновым успели основательно
потрудиться на тонкой доводке девятой серии, по большей части переделывая или «всаживая» то, что криво выходило у непосредственных подчиненных Рыбникова. Бывшая лаборатория Деда играла в Нанотехе роль «скорой помощи», в нее тащили все проблемные узлы. Сейчас был период затишья, но Петя не унывал: рано или поздно свалится такая заковыристая работа, какой во всем институте не сыщешь.А еще Петя много знал о пятой серии, боготворил Деда и был совершенным фанатом репликаторов. О сложностях и парадоксах репликации мог говорить бесконечно. Проходя мимо модели «пятерки», замедлял шаг и вздыхал. «Пятерка» была для него чем-то вроде фетиша. По словам Пети, она символизировала не просто научный прорыв – это была дверь в новый мир. Тот мир, в котором по всем понятиям должны были жить нынешние поколения – а им не дали. Запретили. И навязали другую жизнь, красиво раскрашенную, только совершенно чужую. Петя был старше Лехи лет на двенадцать, но думали они одинаково. Под белой форменной робой Петя носил футболку с издевательским лозунгом: «Я люблю государственно-монополистический капитализм!» Однажды он на проходной столкнулся с Михалборисычем, тот прочел, что на Пете написано, и сказал: «Смело. Молодец, что не боишься заявить о своих политических взглядах. Хвалю. А вот я на самом деле люблю эту фигню! Только никому не говори!»
В общем, Петя был парень свой. Леха сам не заметил, как, нарушая запрет Семенова, выложил Пете все, что знал о пятой серии и ее непростой истории. Программист оказался благодарным и внимательным слушателем. И в свою очередь, точно как Семенов, посоветовал с кем попало о «пятерке» не болтать. Потому что институт большой, люди попадаются разные, и помимо стукачей службы безопасности тут могут бродить по этажам самые настоящие тайные агенты ФСБ. Нехороший случай с Гуревичем имел место, по историческим меркам, вчера. И пострадать за одну только мечту о репликаторах очень даже можно…
– Приятного аппетита! – раздалось сверху. Леха поднял глаза.
Рядом со столиком остановился румяный дядька в халате с синей врачебной эмблемой. «Зарецкий Антон Сергеевич» – прочел Леха на бэдже. Фамилия показалась ему знакомой.
Петя в ответ на приветствие что-то неразборчиво хмыкнул, Леха кивнул.
– Вы как себя чувствуете, Алексей Викторович? – спросил Зарецкий.
– Э-э… Хорошо, – неуверенно отозвался Леха. – А что?
– А ничего, – сказал Зарецкий. – Совершенно ничего. Почему все так напрягаются, едва увидят доктора? Уж от вас-то, Алексей Викторович, не ожидал. У вас доктор фактически дома прописался. Могли бы привыкнуть.
Он забавно сморщил нос в улыбке, заложил руки за спину и покачался с пятки на носок.
– Мы, кстати, с этим доктором вместе тут начинали!
– Ой! – воскликнул Леха. – Ну конечно. Папа рассказывал о вас. Здравствуйте. Вы же теперь…
– Да, так получилось, – Зарецкий кивнул. – Напрасно Витя уволился, ну да ладно, дело прошлое. Зато ему не надо слоняться по институту и напоминать сотрудникам, что на дворе осень, и по городу уже пополз грипп. Он в этом году неожиданно ранний. Мы, конечно, всех привьем, но на подходе свеженькие мутировавшие штаммы. А вы, господа, у нас не абы кто, трудитесь в микротехнологической лабе. Поэтому убедительно прошу, Алексей Викторович, при малейшем недомогании, особенно если подскочит температурка, никакого геройства, сразу звоните мне по внутреннему. А то вы чихнете на Семенова, а он подышит на предметное стекло…
– Да какое у нас предметное стекло… – буркнул Петя.
– Ну, вы поняли. Договорились, Алексей Викторович? Сразу звонок мне, и встречаемся в санчасти.
– Ага, – сказал Леха, не слишком довольный таким интересом к своей персоне. Он к докторам привык, естественно, но они его слегка утомили за последние восемь лет. Вот пока болел смертельно, не утомляли, а как выздоровел – задолбали просто.
– Петр, это и вас касается, – бросил Зарецкий и удалился.
– Немедленно отыщу предметное стекло и зачихаю его до потери прозрачности, – сказал негромко Петя, едва доктор отошел.