Симбиоз

Насколько я понял, натуральные материалы здесь не разрушаются. А вот металлы, пластмасса и синтетические волокна почему-то превращаются в пыль.

* * *

Теперь мы все делали вдвоем и постепенно узнавали друг друга. Разумеется, я говорил по-русски, ведь я просто не знал, как сказать что-нибудь ласковое на ее языке. Заниматься любовью с женщиной и обходиться при этом без нежных слов - невоспитанность и безразличие к той, которая сливается с тобой в единое целое. Однако я больше пытался объясняться на ее наречии.

Несмотря на то, что днем в пещере было жарко, мы спали, крепко обнявшись. Таа всегда поворачивалась ко мне спиной, заставляла меня положить ногу на ее бедра, определяла мою руку себе на грудь и только после этого затихала. Как только я хоть немного отстранялся от нее, как она начинала тесно-тесно прижиматься ко мне узкой спиной и маленькой попкой, словно хотела спрятаться в меня.

Разумеется, подобные телодвижения порождали определенные мужские желания, и удержаться я уже не мог. В ответ на недвусмысленные прикосновения и поглаживания, Таа поворачивалась и прижималась ко мне уже животом и грудью. Дальнейшее зависело от наших желаний и фантазии, и мне часто казалось, что Таа читает мои мысли. После того как мы насыщались друг другом, она вновь отворачивалась и распределяла мои руки и ноги.

Мне никак не удавалось понять, где жила Таа, прежде чем попасть сюда. Я уже неплохо понимал ее язык и пытался задавать вопросы.

Ответ был всегда одним и тем же:

– Бабур.

Похоже, так называлась страна, в которой она жила. Где это, я так и не понял. Названия стран и городов, имена богов и пророков не пробуждали в ней ни малейшего узнавания. Я напрягал память, вспоминал слова на разных языках - увы, Таа не знала ничего.

День закончился. Уже появились звезды, и взошла луна.

И тут она сказала:

– Большая луна есть, а маленькой луны нет.

– У вас две луны?
– удивленно переспросил я.

– Да, в Бабуре на небе две луны, большая и маленькая.

Черт! Все это время я спал с инопланетянкой и не догадывался об этом! Как последний идиот, повторял названия стран и городов, которые она и не могла знать, потому что жила на другой планете.

По всей вероятности, мы сами сейчас не на Земле. Пусть солнце и луна похожи на земные, а созвездий я попросту не знаю, но почему нас не видят со спутников? Почему я ни разу не заметил самолета в небе? Почему за все это время никогда не поднимался сильный ветер? Ведь в пустынях должны быть бури.

Если Таа с другой планеты, то там живут точно такие же люди. По крайней мере, моя подруга ничем не отличается от земных женщин. Собственно, почему подруга? Если вдуматься, Таа - моя жена. Только детей у нас нет.

Впрочем, она рассказывала, что не может иметь детей. Из-за этого у нее и семейная жизнь не сложилась: вышла замуж, а через три года из жены стала служанкой, а точнее, рабыней. Ведь только рабыню можно предлагать друзьям для постельных утех. Таа откровенно поделилась и этим. Я еще удивлялся дикости нравов и не мог понять, в какой стране царят такие законы. Оказывается, на другой планете.

Глава 5

Жена у меня работящая и внимательная - ни одна женщина так за мной не ухаживала. С земной супругой мы друг друга любили, но она больше заботилась о дочери. А Таа острым стеклом обрезала мне отросшие волосы и бороду - похоже, получилась неплохая прическа.

Дело дошло до того, что она мне маникюр делать начала. Ножниц здесь нет, и ногти на руках и ногах мне пришлось обрезать стеклышком и стачивать о камень. Только я ярко выраженный правша и левой рукой работаю плохо - ногти на правой руке обрезать не смог. Моя инопланетянка это заметила, сначала обработала правую руку, а потом и до левой добралась.

Таа старается угадать и исполнить каждое мое желание. Получается это у нее слишком хорошо. Мне кажется, что она не угадывает, а читает мои мысли.

Обувь из бурдючков я так и не сшил, потому что этим теперь занимается Таа. Мокасины получаются легкие и удобные. Правда, подошва у них быстро протирается или рвется: материал тонкий, а дороги плохие. Однако Таа обувь не выбрасывает, а ремонтирует.

До стеблей местного злака она тоже добралась: замочила в пещере, высушила, камнем отбила, а из полученного волокна спряла нитки. Ими Таа сшила мне накидку из квадратиков материи. Как раз вовремя, а то моя рубаха совсем развалилась.

Я стараюсь ей помочь и угодить, но возможностей для этого мало. Веретено я ей сделал из камешка и веточки, срезанной с дерева. Шьет Таа деревянными иголками, сделанными мною. А нормальную расческу мне выточить не из чего и нечем. Я, конечно, пытался: набил на сером камне частые параллельные бороздки, потом сделал такие же поперек - получилось что-то вроде щетки. Ей Таа волосы и расчесывает.

Как бы ни была близка женщина, нельзя ей рассказывать абсолютно все. Зачем той, которая дарит тебе счастье, знать о трудностях и неприятностях? Поэтому и вопросы задавать следует осторожно, ведь женщина может обидеться или подумать, что какие-то ее черты или привычки неприятны мужчине.

Я очень хотел узнать, почему, несмотря на жару, Таа настаивает на том, чтобы спать в моих объятиях. Спросить хотел много раз, но не решался.

Она сказала сама:

– Я всегда боюсь, что проснусь, а тебя не будет рядом.

* * *

Три деревца вытянулись и зацвели. Через день розовые лепестки стали осыпаться, но на их месте образовывались завязи. Таа с интересом их рассматривала и пыталась выяснить, как выглядят спелые плоды, каковы они на вкус.

Я уже неплохо изъяснялся на наречии Бабура, поэтому мы хорошо понимали друг друга. Однако Таа неожиданно воспылала интересом к русскому языку. Может, она решила узнать, что означают нежные слова, которые я ей говорю, или просто захотела перемен.

Изменения, действительно, едва не наступили.

Как обычно, мы закончили путь у черной плиты, но в этот раз провожатый не исчез за ней немедленно. Он что-то сказал на своем непонятном языке, дотронулся до моего плеча и указал на вход. Меня приглашали внутрь. Я оглянулся на Таа, стоявшую сзади, и подтолкнул ее к черному прямоугольнику. Она послушно подошла и даже потрогала преграду - плита осталась твердой и непроходимой. Белый отстранил мою спутницу, опять что-то гаркнул и вновь указал на меня.

В глазах Таа застыл страх. Меня охватило дикое желание войти. Черный прямоугольник манил меня, но я слышал еще один зов, совсем слабый, едва слышный. Таа молчала, однако именно она просила меня остаться.

Я сделал шаг назад и сказал:

– Без нее я не пойду.

Я не мог оставить женщину, которая так доверчиво засыпала в моих объятиях. Мужик в белом удивленно хмыкнул, достал плату за работу и скрылся за черной плоскостью. Однако льдинки в глазах Таа так и не растаяли.

Мы не обсуждали происшествие. На первый взгляд, ничего не изменилось в нашей жизни, только Таа стала вздрагивать во сне. Я обнимал ее еще крепче, и дыхание женщины выравнивалось. А днем в ее глазах внезапно появлялся холодный страх.