Симфония «Пятой Империи»

Здесь, на заводе, среди суровых корпусов и деловитых бригад, строящихся кораблей и судовых испытаний чувствуется вековечное, вмененное народу дело, – сотворение невиданного государства среди трех океанов. Растянутое на тысячелетие «общее дело», куда вовлекались поколения, династии и сословия, встречаясь в соборном «делании», – кораблей, монастырей и дворцов. Сражались, страдали, погружались в провалы истории и вновь возносились к вершинам величия. Завод – непрерывная заповедь одного поколения другому, одних мастеров другим, одних безвестных умельцев, украшавших деревянный фрегат золоченой статуей витязя, другим, приваривающим на нос броненосца красную большевистскую звезду.

Друг, побывай на «Адмиралтейских верфях» – и ты почувствуешь сердцем пульс Государства Российского.

Изготовление деталей – фонтаны искр, струи раскаленного газа, глухие удары, тягучие гулы металла. Над листами стали, вооруженные автогеном, орудуют мастера – защитные очки, голубые лезвия газа. Как портные, кроят листы, вытачивают овалы, круги, сложные прорези. Будто выкраивают камзол для великана, который просунет руки в стальные рукава, облечет могучее тело в покровы железных одежд. Листы выдавливают, гнут, превращают плоскость в полуцилиндр, полусферу. В изгибах металла угадывается будущий шпангоут, бортовая крепь, обшивка корабельного днища. Сотворяется скелет корабля, его ребра, берцовые кости, железное мясо, мускулы. Еще невидим будущий облик, невнятен замысел творца, который выстроит во всей красе корабельное тело – наполнит множеством органов, наделит способностью видеть и слышать, мощно плыть в океанской стихии. Множество упорных терпеливых людей прикладывают лекала, подносят микрометры, сверяют параболы и гиперболы стали с электронными, начертанными компьютером лекалами. Но и в этих стальных, со следами сварки изгибах, в оплавленных и отточенных кромках уже чудятся удары соленых волн, давления льдов, орнаменты разноцветных полярных созвездий.

Менялись на троне цари. В Петербурге возносились дворцы, появлялись величавые храмы. Сокровищницы полнились картинами великих художников. Корабельный завод возводил новые эллинги, обрастал мастерскими, кузницами, «чертежными» палатами. Расширялся вдоль невского берега, отвоевывая пространство для спуска новых кораблей. Самый большой деревянный 120-пушечный парусник «Россия» в царствование Николая Первого пышно завершал эру парусных линейных кораблей. Их сменяли корабли с паровыми машинами. Первый на Балтике пароходофрегат «Богатырь» с гребными колесами, вслед за ним «Храбрый» и «Смелый» пополнили семью пароходов, развесив дымы над Финским заливом. На смену «колесникам» пришли парусно-винтовые суда с гребным винтом в качестве движителя. В Крымской кампании под ядрами дальнобойных английских орудий, среди чужеземных скоростных пароходов кончалась эра российского парусного флота. Затопленные по приказу Нахимова на входе в Севастопольскую бухту, корабли Адмиралтейства остриями мачт, золочеными деревянными статуями продолжали воевать под водой, оставаясь на той зыбкой исторической грани, где невозможно отличить «пораженье от победы».

«Общее дело» – создание российского флота, сотворение великой русской цивилизации, – рождало своих героев и мучеников, великих царей и стратегов, инженеров и мастеров, флотоводцев и художников. Корабли адмиралтейских верфей, погибшие в севастопольской бухте, – это бессмертные адмиралы Нахимов, Корнилов, Истомин. Писатель Лев Толстой с непревзойденными «Севастопольскими рассказами». Великий дипломат, друг Пушкина князь Горчаков, сопровождавший корабль русской государственности по мелководью истории. Элита России, во все века возникавшая среди сражений и строек.

Эллинги, похожие на каменные стойла, в каждом из которых ворочается железный хрипящий зверь. Здесь строятся секции будущего танкера, – десяток отдельных элементов, собираемых из балок, опор, перемычек, обшиваемых стальными листами, начиняемых трубами, фланцами, гнутыми переборками. Колючие звезды сварки. Бенгальские огни шлифовки. Голубые ручьи газовой резки. Защитные щитки, каски, фирменные робы с надписью «Адмиралтейские верфи». Каждое огненное прикосновение, каждый удар молота, искрящая звезда шлифмашинки – и мертвая сталь наполняется теплом, смыслом, живыми людскими калориями. Сквозь железный туман просматривается корабельный нос. Сквозь дым и окалину проступает корма. Там сварщики вкалывают шипящие электроды в корабельную рубку. Там проволакивают внутрь связки тяжелых труб. Когда-то я видел, как чукчи, выловив из океана кита, расчленяли его на отдельные голову, тулово, хвост. Рассекали на сочные, с торчащими ребрами, куски. Выволакивали сочные связки кишок, горячие сгустки печени. Здесь же железного кита собирают – отдельно строят его заостренную башку, оконечность длинного туловища с черной дырой для будущего вала, на котором засверкает золотой трилистник винта. Рабочие строят корабль. Их думы – о заработках, о детях, о домашних заботах. Ворчат на начальство, ропщут на власть. Но сверх того всеобщее безымянное чувство, они создают гигантскую, осмысленную машину. Великолепное изделие, в котором тайно присутствует кромка северной тундры, серебряные баки хранилищ, черная магма нефти, заморские страны, жадно ждущие русское топливо. Труд рабочих таинственно сочетает их с потоками нефти и океанских течений. Их омывают потоки финансов и информации. Они движутся в потоках современной истории, в которую снова, после всех потрясений, вплывает Россия.

Катастрофа Крымской войны и потеря флота побудили царя расширить петербургский завод. Повсюду задышали паровые машины, закачались тяжелые краны, застучали кузнечные молоты, закипела сталь. Завод спускал на воду десятки кораблей, одетых в броню, – двухтрубные фрегаты и канонерки, скоростные броненосцы и крейсеры. Их имена, как колокольные звоны, отзываются в наших сердцах: «Полтава», «Диана», «Севастополь», «Петропавловск», «Бородино», «Орел». Среди них – легендарный крейсер «Аврора». Корабли, сияя сталью, стекленея над трубами воздухом, в золоте двуглавых орлов, с молодцеватым лихим экипажем, с блистательным офицерством – еще не ведали своей злой доли. Многие из них погибнут в Цусимском сражении. Иные взорвутся на рейде Порт-Артура. Иные, уцелев, с тысячами пробоин, попадут к неприятелю. «Аврора» – мистический корабль России. Участник Цусимы, он был последним кораблем гибнущей царской династии. Вместе с ним в безбрежные воды, чтобы уже не вернуться, отплывала Третья Империя. Он был первым кораблем рождавшейся Четвертой Империи. С Невы, в соседстве с Адмиралтейским заводом, прострелил из пушки весь «красный» ХХ век.

«Адмиралтейские верфи» вместе с кораблями рождали поколения русских героев. Пассионарии, – механики и инженеры, матросы и флотоводцы, – они сражались за морские границы страны, выхватывая из пучин драгоценное сокровище – Государство Российское. Оно меняло имя и флаг – не меняло глубинные основы священной русской цивилизации.

Встань на молитву в крохотной заводской часовне с голубым куполком, где поименовано 129 кораблей, погибших в японской кампании. И ты услышишь поминальный псалом и вальс «На сопках Маньчжурии».

На главном сборочном стапеле громоздится танкер, – длиннющий, огромный, кормой к Неве. Весь покрыт колючим чехлом «лесов». В игольчатом ворохе, сквозь который не виден контур. Только непомерность, огромность, тупая тяжесть. Если приглядеться, – в этом колючем кожухе, на разных высотах, в разных уровнях идет непрерывное шевеление, неустанное движение людей. Огоньки, красные нарывчики сварки, голубые водопады огня, рыжие косы пламени. Весь корабль, внутри и снаружи, словно муравейник, где множество живых существ несут, вживляют, сращивают, наполняют корабль веществом. Грубыми толстенными трубами, хрупкими приборами, стеклянными циферблатами, драгоценными сплавами, золотом, пластмассами. Так строили Исаакиевский собор, начиняя бесценными сокровищами. Так возводили Вавилонскую башню, дерзая коснуться Бога. Так конструировали Ноев ковчег, собирая в него все, что составляло одухотворенную и неодухотворенную жизнь. Танкер, шершавый, грязно-коричневый, с синими шрамами сваренных швов. Но в нем уже дышит тяжеловесное изящество грандиозной совершенной машины, чьи формы соответствуют прецизионным расчетам, чьи швы рассчитаны на океанские штормы, чье оборудование собрано со всей России. Громадный корабль – результат бессчетных открытий, гениальных изобретений. Он – кладезь познаний о металлах и электромагнитных волнах, компьютерах и новейших дизелях. Собрал в себя представления ныне живущих людей об океанском дне и небесных созвездиях, о месторождениях нефти и цивилизациях Европы, Китая, Америки, вожделенно алкающих русскую нефть. Но помимо всего в нем присутствует что-то еще, безымянное, – быть может, упрямая вера строителей в то, что Россия, после долгого обморока, потеряв на переломе эпох множество сил и умений, вновь способна стоить громадные механизмы, воодушевлять своих сыновей на великие труды и свершения. Занимает свое место на пьедестале великих держав. Место Пятой Империи, – великой «машины пространств» из десяти часовых поясов, построенной народом среди трех океанов.

Революция и Гражданская война сломали хребет стране. «Россия во мгле». «Народ во мгле». «Адмиралтейский завод во мгле». Остывшие кузницы. Опустевшие стапели. На эллингах – руины недостроенных кораблей. Как в платоновском «Рождении мастера», медленно воскресали убитые машины. Оживали омертвелые от ужаса души. Осторожно, робко просыпался завод. Не мечтали о грандиозных линкорах. Не брались за броненосцы и крейсеры. Горстками созывали рабочих, разыскивали разбежавшихся инженеров. Получали от «красных комиссаров» первые заказы для народного хозяйства. Тихоходные буксиры. Мелководные баржи. Рефрижераторы и лесовозы. Небольшие ледоколы и гидрографические суда. Их названия – «Клара Цеткин», «Пятилетка», «Волголес», «Севзаплес» – сродни «продразверстке», «совнаркому», «ГОЭЛРО».

Наконец, очнувшийся после всех затоплений и мятежей, «красный» военно-морской флот заказывает заводу 60 торпедных катеров, чьи стремительные корпуса создаются из алюминия. Арктика зовет первопроходцев, и завод изготавливает уникальную летающую лодку, – дальний арктический разведчик. Крепнущий флот «спускает» на ленинградский завод новый заказ – первую партию подводных лодок. Их строили с азартом, сразу для трех флотов, – на Тихий океан и на Черное море их везли по железной дороге в разобранном виде, монтируя во Владивостоке и Севастополе.

Боевые корабли и гражданские суда один за другим спускались в невские воды, а страну трясло, лихорадило. «Советская цивилизация» рождалась в корчах и муках. Трудовой коллектив пополнялся крестьянами, сбитыми с земли коллективизацией. Пропадали бесследно инженеры, «проглоченные» процессом «Промпартии». Убили Кирова, Ленинград оделся в траур, а потом содрогнулся от репрессий 37-го года. Было неясно, выдержит ли страна бесконечные чистки, великие переломы, ударные пятилетки. Возникнет ли целостное, боеспособное государство – Четвертая Империя, чье строительство шло параллельно с созданием Третьего рейха. Две империи – Свастики и Звезды – готовились к неминуемой схватке. Через несколько лет подводные лодки, что покидали завод, станут сражаться на всех океанах, совершая подвиги, погибая в пучине. Одна из них торпедирует фашистский линкор «Тирпиц» – гордость германского флота, выведя его из строя до конца войны. Лесовоз «Севзаплес», следуя с английским конвоем, собьет немецкий самолет. «Дежнев», сторожевик Северного флота, будет защищать полярный порт Диксон от вторжения тяжелого германского крейсера «Адмирал Шеер».