Симфония тьмы

Брет принес изящный конверт и протянул его Дронго. Тот нетерпеливо достал письмо.

«Дорогой мистер Саундерс! – начиналось письмо, и Дронго несколько успокоился. – Я сожалею, что вынужден так срочно уехать с нашим маэстро. Он всю ночь не спал. Вернемся к вечеру, и я все объясню. Не волнуйтесь. Мы приняли необходимые меры безопасности. С уважением, ваш Песах Якобсон».

– Спасибо, Брет, – поблагодарил он охранника, – можете идти к себе. Лично мне вы пока не нужны.

Это письмо ничего не объясняет, подумал Дронго, когда Брет вышел из апартаментов Осинского, но оно свидетельствует о прежнем благожелательном отношении Якобсона к самому Дронго. А это значит, что мистер Якобсон не знает о вчерашней беседе Дронго с гостями, так внезапно посетившими Париж на один день.

Он услышал мягкие, приглушенные шаги за спиной и чуть повернул голову. В номер вошла Барбара. Она была в длинном темно-синем платье, отделанном пересекающимися серебряными линиями. Волосы искусно уложены, словно утром она успела заскочить к парикмахеру. Дронго поднялся с кресла.

– Доброе утро, – кивнул он, – вернее, уже добрый день. Кажется, наш маэстро со своим менеджером куда-то сбежали от нас.

– У них это случается, – подтвердила Барбара. – Мистер Якобсон позвонил мне утром в девять часов и предупредил, что они уедут на весь день. Я уже привыкла к подобным странностям Джорджа.

– И мистера Якобсона тоже, – добавил Дронго, глядя ей в глаза.

– И его тоже. – Она выдержала этот взгляд. И только затем прошла к окну.

– Кажется, сегодня гораздо лучше погода. Они приедут вечером, так мне сказал Якобсон. – Барбара говорила, не оборачиваясь. – Может, нам есть смысл куда-нибудь пойти? Или вы опять хотите сидеть в своем номере?

– Не хочу, – ответил Дронго. Не нужно рассказывать ей, что Ястреб так же охотится за ним, как и за Осинским. И если в случае с композитором он просто выполняет данное ему поручение, то в случае с самим Дронго он руководствуется куда более сильными мотивами. Но говорить об этом женщине все равно не нужно. А сидеть в номере даже такого великолепного отеля, как «Ритц», глупо. Нужно будет попросить оружие у Брета, подумал Дронго.

– Вы были в музее д'Орсе? – спросила Барбара. – Говорят, французы переоборудовали свой вокзал под этот музей. К своему стыду, я там еще ни разу не была. Если хотите, мы можем съездить. Мне рассказывал сын, что там уникальная коллекция импрессионистов.

– Согласен, – кивнул Дронго, – только сначала договоримся, что вы будете все время со мной. И выполнять все мои указания на прогулке.

– Надеюсь, они будут разумными, – засмеялась женщина, – вам, кажется, нравится роль детектива.

– Нет. Просто я лично знаю убийцу, которому поручено убрать маэстро Осинского. Это самый опасный человек, которого могли найти на нескольких континентах. Поэтому я и прошу вас абсолютно точно выполнять все мои инструкции. И самая первая из них – из отеля мы выйдем не вместе. Вы вызовете автомобиль и поедете туда через час после моего ухода. А я вас встречу там. Договорились?

– Весьма своеобразное приглашение на свидание, – сухо заметила она. – Хорошо, я согласна.

Официант вкатил столик, уставленный чайниками, фарфоровыми чашками и сухими бисквитами.

– Давайте сначала выпьем чай, – предложил Дронго, – а уже потом поедем.

Пока официант раскладывал все на небольшом столике перед диваном, они молчали. И только когда он поклонился и вышел, она спросила:

– Вы серьезно говорили насчет встречи в музее?

– Абсолютно. Может, это и великий отель, но с точки зрения безопасности он расположен просто отвратительно. Этот маленький парадный выход на Вандомскую площадь, где всегда сотни зевак. Войти сюда довольно трудно, это я признаю. Но и выйти отсюда не менее трудно. А вот это мне уже нравится гораздо меньше.

Она взяла чайник, осторожно налила себе чаю.

– Может, тогда не стоит рисковать? – спросила Барбара.

– Стоит, – убежденно ответил Дронго, – хотя бы потому, что мы имеем шансы выяснить, нет ли у него помощников. А это в нашем положении совсем неплохо. Хотя бы для того, чтобы в будущем организовать надлежащую охрану маэстро во время его европейского турне.

Глава 19

Дронго оказался прав. Едва выйдя из отеля, он почувствовал наблюдение. Он сразу вычислил молодого человека, лет двадцати восьми – тридцати, следовавшего за ним по пятам. Дронго был уверен, что находящийся в розыске Шварцман, чьи фотографии были разосланы по всей Европе Интерполом, не рискнет просто так появляться у «Ритца», в самом центре Парижа. Но этот парень его удивил. Дронго с неудовольствием подумал, что он допустил очевидный пробел, не проверив, кто именно сидел с Альфредом Шварцманом в бразильской тюрьме.

Его наблюдатель имел четко выраженные черты, присущие латиноамериканцам и особенно бразильцам, чья нация формировалась путем слияния белых колонистов, черных рабов и местных индейцев. Дронго прошел по улице Мира по направлению к Гранд-опера. Это было недалеко, он шел минут десять, проверяя своего наблюдателя. Молодой человек был явно не профессионалом, но знал некоторые приемы, которым его, очевидно, наспех обучил Шварцман. Дронго повернул обратно и вскоре вышел на улицу Кастильон, переходя на пересекающую ее улицу Сент-Оноре, после чего вновь свернул налево и зашагал по направлению к всемирно известной галерее Лафайет, размышляя над досадным просчетом, случившимся в процессе работы против такого опасного противника, как Ястреб. Нужно было точно проверить, с кем именно он сидел и кто был освобожден до его побега, недовольно думал Дронго.

Уже в самой галерее, где можно было потеряться, даже не захотев этого, он легко оторвался от наблюдения и в положенное время был у музея д'Орсе, где его терпеливо ждала Барбара, одетая в легкое светлое пальто.

– Все в порядке? – осведомилась она. – Кажется, у вас не было никаких проблем?

– Да, – ответил Дронго, – я несколько преувеличивал опасность.

Она удивленно взглянула на него. – Никак не могу понять, когда вы шутите, когда обманываете, а когда говорите правду, – заметила Барбара, – но думаю, сейчас вы как раз меня обманываете. Идемте в музей.

Бывший железнодорожный вокзал, оборудованный в музей, поражал обилием собранных здесь шедевров импрессионистов. Искусство французских живописцев с 1848 по 1920 год было представлено наиболее полно и во всем своем великолепии. Кроме собственно картин, здесь были наборы мебели, образцы дизайнерского искусства периода Второй империи и Третьей республики, даже предметы быта.

Они провели в музее более трех часов, но почти не чувствовали усталости. Лишь выйдя из музея, он предложил пообедать, и она согласилась. Стоянка такси была рядом с музеем, метрах в ста от входа. Дронго предложил поехать в ресторан «Ла Винь» на Монмартре, знаменитый ресторан Парижа, рядом с которым еще сохранились последние виноградники Монмартра.

В некотором смысле им повезло. Шел уже четвертый час, и в это время в ресторане было мало людей. Французы традиционно заходили в рестораны и кафе во время ленча и после работы, когда сюда вообще трудно было попасть. Парижские гурманы любили именно это время дня – после шести часов вечера.

В ресторане играла тихая музыка. Предупредительный официант быстро принес два бокала розового вина, традиционно подаваемого посетителям. Приняв заказ, он так же быстро удалился.

Меню было отпечатано на французском языке, и поэтому весь заказ сделала сама Барбара, хорошо владевшая французским. Когда официант отошел, она заметила: