Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Я решился поделиться с Вами этими моими читательскими недоумениями и размышлениями потому, что они, видимо, могут возникнуть и у других читателей.

Буду очень рад, если моя скромная литературная помощь в какой-то мере окажется полезной для Вас.

Жму Вашу руку

Ваш Константин Симонов 1966 год

Из бесед с генерал-лейтенантом М. Ф. Лукиным

К. М. В десятых числах июля оставили вам две дивизии?

М. Ф. Только

две дивизии и один механизированный полк. Все остальное у меня забрали. Завязались сильные бои. Появились танки, отбиваюсь, но отхожу… Нечем больше, у меня ничего больше нет, всё… В самом Смоленске имеется…

К. М. А Смоленск — ваша полоса?

М. Ф. Моя, моя полоса. В Смоленске имеется батальон милиции, три батальона добровольцев. Но… без винтовок.

Шестнадцатого числа, ночью, ко мне вдруг прибегает заместитель начальника политотдела армии и говорит: «Товарищ генерал, в Смоленске немцы. Мосты взорваны». Я быстро вскочил, член Военного совета прибежал ко мне, сели на машину и поехали в Смоленск.

Приезжаем в Смоленск. В Смоленске — зловещая тишина. Встает раннее утро, солнце. Тишина, жителей никого не видно, будто вымерший город. Не верится, что немцы в Смоленске. Подъезжаю к Днепру. Обстреляли мою машину пулеметы…

К. М. С той стороны?

М. Ф. С той стороны.

К. М. А мосты взорвали, в самом деле?

М. Ф. Мосты взорвали. Взорваны мосты, даже стреляло одно орудие, значит, правильно.

К. М. А кто непосредственно прикрывал Смоленск, какие части?

М. Ф. Мои части, вот эти отряды, батальоны, выброшенные заранее, 132-й дивизии. Это мои части прикрывали. Что делать? Свернули мы на развилку дорог Минск — Москва и на Смоленск, здесь вот сижу, думаю, что мне делать? У меня нет взвода. У меня нет батальона охраны, который я мог бы пустить в дело, еще не прибыл по мобилизации ко мне. Ничего у меня нет. И мы оба задумались. Передо мной появляется генерал. Я так поднял от неожиданности голову, смотрю. «Кто вы такой?» Он говорит: «Городнянский, генерал-майор, командир 129-й дивизии». — «Где ваша дивизия?» — «Вот в этом лесочке, где наш штаб помещается». — «Сколько у вас?» Он говорит: «Два полка, да в полках-то там батальоны, а в батальонах не все. Артиллерийский полк — тоже не все дивизионы. А у вас что? Есть хоть что-то?» Объяснил я ему обстановку. Он говорит: «Приказывайте, генерал».

К. М. А он подчинен вам был уже или нет?

М. Ф. Нет.

К. М. А откуда он пришел?

М. Ф. Отступал.

К. М. Из 20-й. Или нет, — из 19-й?

М. Ф. Из 19-й. Я дал распоряжения… Да, когда мы с членом Военного совета выехали к реке, то — куда же отряд мой делся, который дрался-то, и куда отошли добровольцы и батальон? Они, оказывается, дрались в самом городе, в той стороне, противник их превозмог, они отошли. Но настолько все были измотаны непрерывными боями, что спали мертвым сном.

К. М. Прошли еще по мостам, а потом взорвали?

М. Ф. Да, потом взорвали, там в некоторых местах можно было переходить даже вплавь, там не такая широкая река. Теперь я был там, спустя двадцать лет, — тогда она была гораздо шире и глубже. Хотя и сейчас ходят пароходики маленькие по ней.

Когда я их будил, они долго не могли прийти в себя, не могли понять, что я от них хочу. Для меня картина была ясна, что рассчитывать на них я не могу. Но я приказал — занять как можно шире по фронту каменные постройки по Днепру, по набережной и стрелять, вести огонь. Пусть это неприцельный огонь, но — показать противнику, что этот берег занят, что тут войска имеются.

Вы

знаете, это удалось. Противник шестнадцатого днем не наступал, в ночь на семнадцатое не наступал, а когда семнадцатого он начал днем наступать…

К. М. Он начал переправляться, да?

М. Ф. Да, начал уже переправляться через Днепр, а у меня переход занят. Я 46-ю дивизию оттянул, с правого фланга туда отошла 20-я армия, а в середину — 129-я дивизия, а дальше, у Гнездова, у меня занимает 152-я дивизия. И куда бы он ни сунулся — везде Днепр, северная часть города Смоленска занята. Он уже ничего не мог сделать. Во всяком случае, в ближайшие дни.

А две дивизии — 127-я и 158-я 19-й армии были расположены южнее 46-й моей дивизии по Днепру, охватывая Смоленск с восточной стороны и южнее.

Генерал-лейтенант Конев Иван Степанович прибыл на мой командный пункт и говорит: «Михаил Федорович, очень создалось хорошее положение. Смотри, если я движением своих этих двух дивизий — прямо, на южной окраине Смоленска, а ты 152-й — с правого фланга, западнее Смоленска, а в цепи — 129-я, — мы ворвемся в Смоленск, завяжем уличные бои и противника в Смоленске можем застопорить».

Я говорю: «Идея-то очень хорошая, Иван Степанович, но у нас с тобой мало артиллерии, мало снарядов. Не хватает у нас сил». Но он говорит: «Нет, надо сделать, давай, попробуем сделать». — «Ну, давайте попробуем». Сделали.

К. М. А он тогда командовал 19-й?

М. Ф. 19-й.

Дивизии переправили, успешно начали продвигаться. Иван Степанович приехал на мой командный пункт и говорит: «Наступает пусть 152-я дивизия твоя. И в центре пусть наступает Городнянский, потому что уже… части подходят к южной окраине Смоленска. Там… шоссе перекрывают уже».

Мы не успели порадоваться успеху этих двух дивизий, как по радио — сигнал: «Дивизии сброшены за Днепр и отброшены на свои исходные положения».

Что же получилось? Когда Иван Степанович уехал, действительно, дивизии переправились и подходили к южной окраине Смоленска. А в это время налетела авиация, по шоссе наступали танки Гудериана, примерно, танков семьдесят пять или около ста, а поскольку все было направлено, вся артиллерия была направлена в западном направлении, и не успела перестроиться на южное направление, чтобы не поразить своих, — то танки ее смяли. Пришлось отходить, и дивизии ушли в исходное положение. Они потом закрепились на этом берегу, противника дальше не выпускали.

152-я дивизия тоже пыталась переправиться, подошла к западной окраине. Казармы там были, так называемые Нарвские казармы, подходила к ним, но эти казармы уже являлись дотами, туда артиллерию поставили. Как доты были, и мы ничего не смогли сделать, были отброшены обратно.

Я вам не рассказал один эпизод. Когда дивизия Городнянского шла занимать позицию по Днепру, в центре, в северной части Смоленска… Нас пять генералов стояло: я, Городнянский, член Военного совета мой — Лобачев, начальник политотдела, начальник штаба Шалев стоял, кто-то еще был. В это время красноармеец кричит, — а они идут по другой стороне тротуара, по теневой стороне: «Генералы нас продали!» — и наперерез бежит. Я стоял спиной. Не обратил внимания на это дело, — там какой-то чудак кричит, — и стоим разговариваем все на тротуаре. Адъютант, который тут стоял, Клыков, капитан, штык рукой оттолкнул, — а у него было лезвие, нож был, — сильно порезал руку, очень порезал. Обезоружили этого. Оказалось налет авиации, потом танки наступают, психика у этого красноармейца сдала, а тут еще читали приказ об измене, о том, что генерал Павлов и другие генералы расстреляны. Конечно, генерал Павлов никогда не был предателем и изменником, он был расстрелян за нераспорядительность, непринятие мер, но в умах многих эта версия еще долго жила.

Поделиться с друзьями: