Симпозиум мыслелетчиков

— Что ты чувствуешь, Гарри? — услышал он настойчивый голос Джеймса.

— Тихо, — прошипел он в ответ. — Я вслушиваюсь в себя. Такое порой бывает с разумными существами. Между прочим, я никогда не предполагал, что у меня такой богатый внутренний мир. Теперь я начинаю заполнять им весь ваш зал.

— Что?

— Отстань, мне надо сосредоточиться, чтобы познать самого себя.

Внутренний мир, а точнее, странное ощущение распространяющегося вширь естества постепенно менялось, упорядочивалось, переходило в покой, истому отдыхающего гиганта, который греется на песке, наслаждается собственным здоровьем и дремлющей в нем силой. «Что такое, черт побери? — подумал Гарри. — Что-то здесь не так. Нет слов, состояние приятное, но, пожалуй, хм, неестественное. Правда, я всегда подозревал существование в себе скрытых сил гения и мысли, однако что-то мне сдается, они должны проявляться в творческой активности, а не в лени. Пожалуй, это не вдохновение, а фокусы Крофта. Самое скверное во всем этом то, что я совершенно не знаю, где кончается мое „я“, а где начинаются явления, вызванные этими почитателями шестеренок и рычагов. Ну что ж, надо спросить».

Гарри неохотно открыл глаза.

— Эй, Джеймс, что у тебя за эксперимент? Я чувствую себя так, словно превратился в этот зал вместе с машинами и твоим щитом управления.

Крофт потер руки, а профессор с удовлетворением поглаживал остренькую бородку. Инженеры и лаборанты быстро записывали результаты замеров.

— Ты образуешь единую электрическую схему с этими устройствами, — объяснил Крофт. — Твое тело является как бы продолжением этой механической части, или, если тебя это больше устраивает, механическая часть есть продолжение тебя. Вы живете не в симбиозе, но представляете собой интегрированные части единого технико-биологического комплекса.

— Что-то вроде механического кентавра?

— Вот именно. Ты — его голова и нервная система, усиленная компьютером, выполняющим роль второго мозга. Разумеется, в данный момент работой всего комплекса управляем мы, но придет время, когда управлять такими агрегатами будут люди, с ними соединенные.

— Любопытно, любопытно, — буркнул Гарри. — Но сейчас я, вероятно, еще не работаю, Джеймс?

— Ты этого не чувствуешь?

— Чувствую, что отдыхаю. Лежу на солнечном пляже.

— Это потому, что ты под током, но на холостом ходу, — объяснил Джеймс. — Начнешь работать, когда мы переключим тебя на активный режим.

— А какая, я, собственно, машина? Токарный станок, фрезерный?

— Ты космическая ракета, комплекс двигателей на химическом топливе. У тебя есть топливные насосы, компрессоры, система охлаждения, дюзы, корректирующие шибера тяги…

— О, рай! — вздохнул Гарри. — Как бы ненароком не улететь на Луну.

Крофт рассмеялся.

— Не бойся. До этого еще далеко. Лишь через несколько десятков лет стартуют первые ракеты, управляемые таким образом. А теперь немного поработай, чтобы не растягивать этот срок. Передаю его в ваши руки, профессор. Дайте ему работу.

Бородач кивнул головой и передвинул какой-то рычаг на пульте. Гарри ахнул.

— Что случилось? — с любопытством спросил профессор.

— Кто-то пнул меня, — простонал Гарри, массируя рукой ягодицу.

— Интересно, — профессор вернул рычаг в исходное положение и снова быстро передвинул его.

— Ox! — крикнул Гарри.

— Простите, это из-за быстрого включения стартера, — пробормотал бородатый член Кибернетической академии. — Надо было проверить реакцию. Вся наука зиждется на опыте и изучении результатов.

— Чихал я на ваши объяснения.

— Я член академии и требую, чтобы ко мне обращались с уважением!

— Чихал я на вашу академию. А ну, пни меня еще раз, и я встану да так турну тебя в виде опыта, что никакого изучения результатов не потребуется.

От контрольных щитков уже бежал Крофт.

— Друзья, успокойтесь! Гарри! Во имя цивилизации приходится порой переносить неприятности. Неужели тебе надо перечислять имена людей, принесших величайшие жертвы ради этой цели?

— Перестань плести, Джеймс. В нашем договоре о пинках не говорилось!

— Это была ошибка! Ты получишь специальную премию. Наука тебя не забудет!

— Ладно, ладно, только пусть твой бородатый академик не толкает меня, — примирительно проворчал Гарри, которому пришлось по душе упоминание о науке. — Не в премии дело. Включайте меня, профессор, как вам заблагорассудится.

— Я сделаю это с величайшей деликатностью, — заверил профессор Йорк. — А теперь закройте глаза и передавайте свои ощущения.

На этот раз запуск прошел безболезненно. В Гарри проснулась какая-то сила, словно где-то в зале, среди машин расправил плечи герой, готовящийся к еще не известному, но великому подвигу. Сила эта могла снести стены зала вместе с павильоном, могла разбить и уничтожить все в радиусе полкилометра. Гарри знал, что мог бы дать сейчас такую силу тяги, которая занесла бы его на Марс, знал ее величину… хотя в то же время ничего не понимал. «Вероятно, ко мне подключили какую-то секцию компьютера, — размышлял он, — иначе откуда бы мне знать о Марсе и запасе топлива, вес которого составляет 7600 тонн? Однако самое удивительное, что я ощущаю эту машину так, как новые внутренние органы, как руки, пальцы, ноги. Я не знаю даже, которое из этих устройств соответствует такому ощущению. Левая или правая машина вызывает ощущение, что у меня есть хватательный хвост? Пожалуй, надо спросить об этом у профессора».

— Алло, проф! Которая из машин — мой хвост?

— Что?

— Хвост. Одно из этих устройств, я это чувствую, является как бы моим хвостом.

Вопрос произвел сильное впечатление на члена академии и на Крофта. Профессор был возбужден, Крофт — обеспокоен.

— Профессор, вы что-нибудь понимаете?

— Разумеется, — бородач блаженно почмокал губами. — Необычное подтверждение моей теории. Токи управления машин после трансформации в биотоки пилота ищут себе места в наименее загруженных участках мозга. Прежде всего, это места, которые некогда управляли устройствами и органами, в настоящее время полностью или частично исчезнувшими.

— Ну, тогда все ясно, — обрадовался Крофт. — Можно продолжать. Друзья, по местам! Сейчас, Гарри, мы включим рабочее положение, что равносильно проверке двигателей ракеты в предстартовый момент.

— Хорошо, хорошо, буду докладывать…

Гарри прикрыл глаза. Ощущение того, что он является частью гигантской двигательной системы, ее мозгом, глазами и ушами, было чрезвычайно любопытным. Правда, сидеть в странном шлеме, в перчатках, напоминавших лапы давно вымершего чудовища, было несколько смешно — в каких же все-таки удивительных экспериментах приходится участвовать артисту, художнику, чтобы могло возникнуть произведение глубокое и экспрессивное. Если при этом вдобавок что-то перепадает и науке, то, пожалуй, уже можно говорить о двойном удовлетворении.

Джеймс отдавал распоряжения, что-то там творилось около щитов, кто-то, кажется, Стив, отсчитывал: «Семь… шесть… пять…» Наконец послышалось сакраментальное «ноль!», и Гарри тут же почувствовал боль в коленном суставе.

— Болит колено.

— Сильно?

— Можно выдержать… о-о-х! Закололо печень… раздирает мускулы руки…

— Спокойно, спокойно, это сейчас пройдет.

— У-у-у! — взвыл Гарри, открывая глаза.

— Что такое? — профессор поднял брови и взглянул поверх измерительных приборов. — Не крутитесь в кресле!