Синдром отката

В салоне оставались еще трое. Виллем успокаивал Фенну: ее работа состояла в том, чтобы королева могла не думать об одежде, прическе, макияже, однако всегда хорошо выглядела и не давала поводов над собой смеяться. Именно благодаря Фенне даже сейчас, в сорок пять лет, Фредерику Матильду Луизу Саскию таблоиды именовали «коронованной красавицей» – хотя, по большому счету, красотой она не блистала – и иногда даже «завидной невестой» (королева была вдовой). Так что со своей работой Фенна справлялась. Вот только к крушению самолета жизнь ее явно не подготовила.

И наконец, Аластер – единственный пассажир не нидерландского происхождения. Шотландец из Лондона, где он весьма успешно занимался математическим анализом рисков. Он все еще сидел пристегнутый на своем месте, дальше всех от рубки, перекосившись в кресле и невидящим взором глядя в окно. Что ж, для аналитика рисков такое приключение как нельзя кстати.

Аластер повернул голову, следя за каким-то движением за окном, затем обернулся к остальным. В его сторону смотрела только королева, так что он, кашлянув, сообщил ей самым будничным тоном:

– Там…

– Свиньи? Знаю.

– Я хотел сказать, аллигатор.

– М-м?

– Или крокодил. Не уверен. Я в них не совсем…

Его прервал Леннерт: издал звук, средний между рычанием и визгом, но определенно ближе к последнему. Кажется, началось с каких-то слов – с чего-то вроде: «Пшел вон!» или «Пшел отсюда!» – так обычно кричит человек, пытаясь отогнать животное. Почти сразу слова слились в бессловесный вопль, полный ужаса и боли.

Амелия нашла наконец его сумку, выхватила пистолет. Бросилась вперед по загроможденному багажом проходу. Не успела она выбраться наверх, как снаружи грянули выстрелы.

В обязанности королевы среди прочего входит разбираться в оружии – так что она сразу поняла: это уже не пистолет. Судя по оглушительному грохоту и частоте очередей, стреляют из автомата.

Семья Амелии приехала в Нидерланды из Суринама. Среди ее предков имелись африканцы, нидерландцы, индийцы и индейцы. В юности она выступала в олимпийской сборной страны по дзюдо, мощным телосложением напоминала американскую теннисистку Серену Уильямс. В салоне Амелия занимала немало места. Однако сейчас с легкостью двенадцатилетней гимнастки бросилась вперед, одним махом взлетела на фюзеляж и замерла там, держа пистолет наизготовку и озираясь по сторонам. Медленно опустила пистолет: судя по всему, увиденное поразило ее не меньше, чем Леннарта несколько минут назад.

Снаружи донесся незнакомый мужской голос:

– Эй, у вас там аптечка есть? Ему пригодится. – И секунду спустя: – Держись!

Еще пара выстрелов.

– Аллигатор, чтоб его! – снова послышался голос незнакомца. – Да еще чертов самолет! Извините, что ругаюсь. Думал наконец свести счеты со стариной Пятачком, а тут такое… Кстати, на вашем месте я бы не расслаблялся: свиньи чуют кровь.

Во время этой любопытной речи Фредерика Матильда Луиза Саския вытащила на пустую площадку под распахнутой в небеса дверью еще одну скатку с геокостюмом, взобралась на нее, словно на пригорок, и, высунув наружу голову и плечи, наконец огляделась вокруг.

Здесь было на что посмотреть! Она постаралась сосредоточиться на том, что поближе. Прямо под ней, прислонившись к фюзеляжу, полулежал на земле Леннерт, живой и в сознании, но, похоже, в шоке. Рядом – мертвый кабан: настоящий дикий кабан, огромный, должно быть, весом не меньше Леннерта, с окровавленными клыками. Из раны в грудной клетке – судя по всему, пулевой – слабыми толчками вытекала кровь. Леннерт тоже наверняка потерял немало крови: у него распорото бедро. Над ним склонился незнакомец, чей голос и выстрелы она слышала. По неторопливому южному выговору она представила, что он белый; но теперь увидела смуглую кожу, черные волосы и глаза. Выбритые виски блестели щетиной, ото лба к затылку шла широкая полоса полуседых дредов. Незнакомец явно несколько дней не брился, вид у него был потный и измученный. Через плечо перекинут АК-47. Он перевязывал ногу Леннерта собственным поясом, на котором висел охотничий нож; сам нож теперь служил закруткой. Подняв голову, незнакомец встретился с королевой взглядом.

– Нож вернете, мэм, – сказал он и встал, оглядываясь по сторонам.

Из-за самолета показался еще один кабан, поменьше и не такой клыкастый. Шумно принюхиваясь и похрюкивая, двинулся к Леннерту. Похоже, как и предсказывал незнакомец, его привлекла кровь. Незнакомец начал снимать с плеча калашников, но в этот миг совсем рядом раздался грохот, от которого у королевы зазвенело в ушах. Она подняла глаза, как раз когда Амелия с фюзеляжа выпустила в кабана вторую пулю. Хряк упал на бок и суетливо задергал ногами. Незнакомец, полуобернувшись, одобрительно кивнул.

– Вот это правильно, сестренка, – сказал он. – Две пули всяко лучше одной. – Повернувшись к ним спиной, он снова занялся своим делом. Пару секунд спустя, заметив что-то слева, он спокойно, почти небрежно, обронил: – Эй, а у вас мотор горит!

Проследив за его взглядом, она увидела смятый, расплющенный с одной стороны самолетный двигатель, из которого и вправду выбивались языки пламени. Зрелище довольно впечатляющее – если не считать того, что рядом лежал исполинский мертвый аллигатор.

– Пожарные сюда не приедут, – сообщил незнакомец, выходя в центр взрытой площадки, усыпанной покореженным металлом и разорванным на части кабаном. – Они же не глухие. – И он кивнул на свой калашников. – Скорая помощь? Тоже вряд ли. Копы? Может быть, только не обычные копы. Скорее уж спецназ. А мне надо покончить со стариной Пятачком, пока здесь не появились парни в брониках. И берегитесь падальщиков! Они явятся быстрее спецназовцев.

Мужчина оглянулся, чтобы удостовериться, что его слушают, – его слушали очень внимательно, – затем указал на лес через дорогу. Оттуда уже приближались десятка полтора фигур с длинными ножами в руках.

Пятачок – так себе кличка для чудовища. Но Адель была такая девочка-девочка, всему на свете придумывала няшные имена. И, конечно, ей в голову не приходило, что однажды Пятачок ее сожрет.

В те дни – лет пять назад – Пятачок был просто поросенком в стаде диких свиней, блуждающим по центральному Техасу и время от времени забредающим на те пятьдесят акров, где Руфус с женой Мэриел пытался вести хозяйство. Маленькая Адель узнавала Пятачка сперва по белым пятнам на морде, а после – по его гигантским размерам.

Причину, по которой Пятачок вырос больше остальных, Руфус и Мэриел выяснили слишком поздно. Адель завела привычку его подкармливать. А Пятачок, не будь дурак, завел привычку слоняться вокруг фермы и ждать, когда ему что-нибудь перепадет.

Руфус винил во всем «Паутину Шарлотты» [4] , сказку, с которой Мэриел – разумеется, из самых благих побуждений – слишком рано познакомила дочь. Впрочем, справедливости ради, немало роликов на «Ютубе» тоже внушают неверную и опасную идею, что свиньи – милые розовые хрюшки, которые вовсе не едят человечину. Волны моральной паники по поводу того, что алгоритмы «Ютуба» показывают детям непредназначенные для детей видео, как правило, касаются секса, насилия или политики. Тоже, конечно, вещи неприятные – но у негородских жителей проблемы несколько иные.

4

Детская сказочная книга Элвина Брукса Уайта (1952), дважды экранизированная. В США считается классикой детской литературы. Один из главных героев книги – симпатичный поросенок Уилбур.