Синдром отсутствующего ежика

– Как называется книга? – в ответ спросила я, глядя на сумрачно-зеленую обложку.

– «Теософы средневековой Германии», – улыбнулся Лео. – Увлекательнейшее чтение, если все абстрактные формулы и категории сразу переводить в жизненные ситуации.

– Поэтому вы и думали обо мне, – уточнила я, имея в виду пошутить, но Лео абсолютно серьезно кивнул:

– Да. Кстати! Вот вам подарок.

Он достал из внутреннего ящика довольно большой лист бежевого картона, на котором темно-розовой пастелью был нарисован замечательный портрет. Поверить, что на нем изображена я, было просто невозможно. Но не просто же некую милую особу изобразил Лео и теперь дарит мне?

– О, нет! – так и сказала я, пользуясь тем, что в английском языке короткое восклицание «Оу!» заменяет наши обычные «Да ладно!», «Ну, прямо!», «Не может быть!».

– О, да! – сказал явно польщенный моей реакцией Лео. – Это вы. Вы догадываетесь, что вы такая? Нежная и доверчивая. И очень… ммм… глубокомысленная.

Я засмеялась. Комплимент, даже если сделать скидку на иностранный язык, прямо скажем, сомнительный. Мне лично симпатичны женщины быстрые, легкие и веселые, предпочитающие смеяться, а не размышлять.

На портрете была еще надпись. Как на японской картине, Лео написал сбоку черной тушью изящными готическими буквами вот такие строчки:

«Вражда важней для обихода, чем свет любви, – о, жрицы меда,

Вселитесь в прежний дом скворца» [10] .

Я несколько раз перечитала их и все же уточнила несколько слов. Но я все поняла правильно, даже слово «скворец» удивительным образом всплыло из памяти, из какогото детского стишка, которое я учила лет двадцать пять назад.

10

Из стихотворения Уильяма Йейтса.

– Красиво? – улыбнувшись, спросил Лео.

– Да, завораживает… Не буду спрашивать, почему вы мне это написали…

– Можете спросить, – засмеялся Лео. – Только я сам не знаю.

– Спасибо, Лео. За все. Я увижу вас завтра утром?

– А как же! Вот улетите, и я пойду отдыхать. У меня набралось выходных! Решил вот до вашего отъезда поработать…

Мне даже и в голову не приходило, что Лео мог работать пять дней подряд из-за меня, я была уверена, что он пошутил. Я, наверно, так устроена. Если мужчина смотрит на меня пристально, я начинаю думать, что у меня где-то расстегнута молния или чем-то испачкано лицо. И сколько бы мне ни говорили, что я милая и симпатичная или даже красивая, принимаю это за жалостливые комплименты. Может быть, оттого, что я так и не встретила того, чья любовь убедила бы меня в обратном?

Перед сном я не удержалась и позвонила Кротову. И лишь услышав его голос, спохватилась – в Москве ведь на два часа позже! То есть – половина второго ночи. Но голос у Кротова был не сонный, а скорее энергичный.

– Да! – как-то встревоженно произнес он.

– Андрей… Алексеич, это Александра, Саша…

– Да, я понял. Не могу говорить.

– Я на одно слово. Я прилетаю завтра, днем. Есть какие-то новости?

– Есть, – ответил Кротов и отключился.

Вот и получила. Как я могла рассчитывать на его помощь? И как я могла позвонить ему так поздно? У человека личная жизнь, он энергичен и напряжен во втором часу ночи, а я тут «это Саша…». Хорошо еще, что не спросил – какая Саша… Ладно. Я привыкла решать всё сама и разводить все свои проблемы и немногочисленные беды своими руками. Вот ведь стоит только на кого-то понадеяться… Все началось с того, что я взяла у него в долг эту несчастную тысячу рублей на прокорм чужих детей. С чего вдруг я тогда это сделала? И зачем ему позвонила сейчас?

Через пятнадцать часов я буду в Москве. Попробую еще раз позвонить Кротову. Если результат будет тот же, пойду, не раздумывая, в банк, сниму нужную сумму и при свидетелях отдам Хисейкину деньги, чтобы он выпустил Ийку… То есть нет, в обратном порядке… И кто будет моими свидетелями? Любая моя подружка, например, Ксюша, плохо разбирающаяся в мужчинах, но кристально честная и порядочная. И пусть Вадик подавится моими деньгами, свалившимися на меня нежданно-негаданно, словно для того, чтобы я могла с чистым сердцем послать Хисейкина к чертям собачьим и еще дальше. Чтобы я могла освободить Ийку из тюрьмы, даже если она оказалась там не просто так… Даже если…

Почему-то я с трудом могла себе представить Ийку, тайком прячущую где-то Маринино кольцо. Но что я, собственно, знала о своей дочке? Кроме того, что ее очень легко обмануть и обидеть…

Главное, холодно и правильно вести себя с Хисейкиным. Чтобы он удовольствовался деньгами, оставил сумасшедшую идею о квартире моих родителей. Стариков моих нельзя не только трогать, их нужно до последнего оберегать от таких новостей. А как сделать так, чтобы он отвязался? Может быть, надо, чтобы он думал, будто я действительно продаю или закладываю квартиру, только свою, не родительскую – заложить проще и быстрее, кстати… А не принести ли ему какую-нибудь поддельную закладную? Пойти в компанию, где можно заложить квартиру, взять там бланк… Идея эта увлекла меня настолько, что к пяти часам утра я составила отличный план. Теперь очень важно – не отвлекаться на глупости, не расслабляться и не надеяться на помощь посторонних мужчин.

Я уснула очень ненадолго, часа на два, и проснулась с полным ощущением того, что опоздала на самолет. Это было не просто ощущение – перед тем, как проснуться, я видела во сне свой самолет, взлетающий в небо, и в том самолете отчаянно кричала и плакала Ийка, пытаясь всеми силами мне что-то сказать через иллюминатор.

На самом деле проснулась я на час раньше, чем было нужно, сразу встала, нервничая так, что, спустившись в ресторан, не смогла ни съесть ничего, ни толком выпить даже чашку кофе.

Я заглянула к Лео, чтобы уточнить насчет такси. Но его за стойкой не было. Видимо, ушел, наконец, домой, отдыхать. Я последний раз прогулялась по набережной, глядя на совершенно неподвижное и гладкое с утра море. Наверно, всем надо жить у моря. Не случайно люди так рвутся к морю. Невозможно думать о суете, глядя на море. Я бросила монетку, как всегда делала в детстве, и теперь мы так делаем с Ийкой, если получается выбраться на Черное море… Хотя почему-то мне казалось, что на Мальту я больше никогда не вернусь.

– Александра! – услышала я сзади голос Лео, когда входила в свой номер. – Это совсем не положено, но… – Он протянул мне цветы, несколько длинных веток с розовато-белыми цветами.

– Почему не положено, Лео? – переспросила я, не уверенная, что правильно поняла его.

– Помогать гостям можно, дружить с ними – не полагается, – точно ответил Лео на мой вопрос.

– Вы дружили со мной не как служащий гостиницы, а как студент философского факультета, договорились?

– О, да… – ответил Лео, глядя на меня тем взглядом, который обязательно нужен хотя бы изредка каждой женщине – он дороже объятий и слов.

Глава 11

– Успокойтесь и возьмите себя в руки, – сказала Эмма. – Все обойдется. Публика ведь не за тем идет в театр, чтобы понимать.

Туве Янссон. Опасное лето

Мой самолет вылетел вовремя, летел ровно, спокойно, в воздушные ямы и в турбулентность не попадал, над Москвой пять раз перед посадкой не кружил, шасси выпустил с первого раза и приземлился минута в минуту по расписанию в ШереметьевоII. Я быстро получила свой чемодан, добралась на электропоезде до «Белорусской», на метро до «Щукинской» и уже через два часа после посадки садилась на маршрутку, чтобы ехать от метро «Щукинская» домой.