Синдром отсутствующего ежика

Я спрашивала на всякий случай – непонятно, чем болеет мальчик, хотя я была практически уверена, что он просто пережил нервное потрясение. Но я не могла подвергать опасности Гришу. А так – им даже весело будет. Наверно.

– Да вроде нет… – немного напрягся папа Владика. – А что?

– Вы посмотрите, пожалуйста, прямо сейчас. Я потом вам объясню, почему спрашиваю. Вам когда надо лететь?

– Чем раньше, тем лучше. Гм… Например, сегодня ночью, чтобы утром там уже всем навставлять… то есть…

– Понятно. Тогда не будем терять времени.

Папа Владика с телефонной трубкой пошел к сыну, я услышала, как он разговаривает с мальчиком.

– Покажи мне свой живот. Это у тебя живот? Ты что, совсем уже? – мужчина разговаривал нервно, но не грубо. И все равно мне захотелось вмешаться и напомнить ему, что это он совсем уже – в половине одиннадцатого ночи ищет, кому оставить сына на пару дней.

Я не стала спрашивать, почему он выгнал няню. А какая, собственно, разница? Плохая няня, вот и выгнал.

– Ничего нет, – бодро доложил мне папа Владика.

– Прекрасно.

– Так вы согласны? Я компенсирую все расходы…

– Соберите мальчика.

– Не понял. Вы не приедете к нам?

– Я не могу. У меня дома… – Я замялась. Как объяснять ему про Гришу? И стоит ли? – У меня ребенок.

– И что? Приезжайте с ребенком.

– Есть причины, по которым я не могу везти его в другое место.

– Он болен? – вдруг не по-мужски встрепенулся папа Владика.

– Нет. Я скажу вам, когда вы приедете…

Папа Владика напряженно молчал, и поэтому мне пришлось объяснить:

– Он у меня в гостях. И… и для него это было бы непросто. Из дома в дом…

– Ясно. Я… не знаю. Хорошо. У меня нет выхода. Что взять для Владика?

Я вздохнула:

– Возьмите ручку, бумагу и пишите. Две, нет, лучше три пары колготок. Несколько футболок…

– Сколько? – уточнил папа.

– Четыре.

– Да я вернусь послезавтра утром!

– А Владик успеет как минимум четыре раза поесть и перепачкаться. Кладите, кладите! Четыре или пять. Дальше. Куртку, шапку легкую и потеплее…

Папа Владика записал, с невероятной быстротой все собрал и перезвонил мне, чтобы уточнить адрес.

– У вас есть отдельная кровать?

– Есть, не волнуйтесь. У меня и кровать есть, и нет тараканов, и течет из крана горячая вода.

Я положила трубку и огляделась. Что ж, ничего не поделаешь, придется все-таки одного из малышей положить на Ийкину кровать.

Папа Владика приехал через двадцать минут, с тепло одетым Владиком и большим пакетом вещей и игрушек. Я заглянула в пакет, который он небрежно поставил у двери. Игрушек можно было бы взять и побольше. У меня остались Ийкины игрушки, но у нее-то были одни куклы и зверюшки.

Маленькая Ийка могла часами сидеть на полу, на ковре, и, тихо приговаривая за каждого, устраивать им свадьбы – это была ее любимая игра. Кукол-мужчин всегда не хватало, поэтому принцами и женихами становились бегемоты, мишки, даже ужасный зверь неизвестной породы – зеленый, с клочковатой бородой, красными оттопыренными ушами и тонкими лысыми лапками, которого Ийке как-то подарили в цирке. Этому зверю с полустертой надписью Dino на круглом выпирающем животике часто доставалась самая красивая невеста – нежная кукла Ася, разумеется, белокурая и голубоглазая. Ийка страдала за Асю, могла даже заплакать. А я тайком наблюдала за ней и никак не могла понять – маленькая ли актриса сидит внутри моей дочки и очень хочет выступать на людях со своими страданиями, или же просто это какие-то невостребованные рычажки в ее душе, ведь ребенку надо как смеяться, так и плакать…

Папа Владика огляделся в нашей прихожей и ничего не сказал, хотя хотел, я видела. Ничего хорошего, видимо, сказать он не мог, поэтому и промолчал. Но что уж так-то? Он ведь тоже где-то жил до своих нынешних хором в новом доме. Хотя, возможно, он жил с родителями в большой сталинской квартире где-нибудь на Ленинском проспекте и с трудом представляет себе, как можно уместиться вдвоем на площади тридцать восемь метров. Как, например, мне трудно себе представить, как можно жить впятером в одной юрте. Зимой умываться снегом, его же пить, растопив в огромном черном котелке, варить на нем суп из жесткого, чуть солоноватого мяса любимого коня, отбегавшего свое, постоянно пользоваться открытым огнем, верить, что в нем живут могучие духи, очень редко мыться, особенно зимой, и быть при этом абсолютно счастливым.

– Я могу посмотреть, где Владик будет спать? – чуть суховато спросил меня мужчина.

– Пожалуйста.

Я никак не могла избавиться от ощущения, что папа Владика разговаривает со мной, как барин. Я не часто испытываю такое неприятное чувство, может, оттого, что работаю в бесплатной поликлинике и родители крайне редко смотрят на меня сверху вниз. Они могут негодовать, орать, требовать, но всегда с некоторой оглядкой и опаской.

Я провела папу Владика в комнату, которая тут же наполнилась запахом его одеколона, сегодня показавшегося мне резковато-экстравагантным.

– Вот здесь, наверно, на кровати моей дочери… На диванчике, вернее.

– А ваша дочь, простите, где? Она не придет? – спросил папа Владика, с сомнением оглядываясь на притихшего Гришу. Мальчик сел у закрытого пианино, положил руки на крышку и так сидел, глядя перед собой.

– Моя дочь… – я заставила себя улыбнуться, – решила немного пожить у своего отца.

– Ясно. Ну, хорошо… Владик!

Маленький Владик, так и стоявший одетым на пороге комнаты, сразу, как солдатик, встрепенулся на папин голос и сделал шаг вперед. Как я не люблю слишком послушных детей! Знаю, какой ценой это дается. Редкий ребенок слушается из любви. Как правило, за торопливым исполнением всех родительских приказов стоит глубокий, сильный страх – боязнь крика, наказания, боли. Очень хотелось бы надеяться, что Владик просто привязался к своему папе после побега мамы.

– Вот здесь ты будешь играть, пока папа полетит в Тамбов. Ясно? Тетю зовут Александра Викт… – Он споткнулся и сам поправился: – Витальевна. Запомнил? Повтори!

Никто из трехлетних детей не может повторить мои имя-отчество, но делают они это, как правило, очень забавно.

– Лессана… Вияна… – проговорил Владик, изо всех сил стараясь понравиться своему папе, это было видно.

– Гм… вот именно. Так, что я еще хотел? Телефон… мой мобильный… Запишете?

Я взяла свой телефон, чтобы вписать его номер, и в это время ему ктото позвонил.

– Что? Да я его… Ч-черт… Надо было раньше лететь! Все! Через четыре часа буду! – Папа Владика обернулся на меня: – Бегу! Все! Надеюсь на вас! Я наберу вас!

Если бы не дурацкая ситуация, я бы залюбовалась им. Выше среднего роста, с прекрасными, чуть волнистыми светлыми волосами, в меру коротко стриженными, с прямым взглядом серых глаз, сейчас, когда он нервничал, он был просто невероятно хорош. Напомнил мне ретивого коня, с раздувающимися ноздрями, того самого, съеденного на день поминовения духов любящим хозяином…